Не нужно было слов, лицо её говорило само за себя. Поэтому Ян шагнул к барной стойке и положил руку на полозья с бокалами.

— Нет. Не надо. Это мы уже проходили. Не нужно бить посуду, — так же равнодушно.

Она шагнула назад. Просто потому что рядом с ним было физически неприятно находиться. Такой он её убивал. Перед ней снова был тот Ян: холодный, расчётливый равнодушный и циничный. Она не чувствовала ни капельки душевного тепла, какое было накануне утром до их разговора. Сейчас в нём вообще этого не было. Настолько ошеломительно было это различие.

Он долго на неё смотрел, потом вытащил из кармана брюк связку ключей. Подержал их навесу и кинул на стол. Они резко звякнули. Она перевела взгляд с Яна на ключи, и обратно.

— Ключи, — сказал он, будто это и так не было понятно. — Ты хотела жить отдельно. Это ключи от городской квартиры.

Примерно с минуту у неё ушло на осознание того, что он ей сказал.

— Ты хочешь, чтобы я ушла?

— Ты хотела уйти. У тебя есть такая возможность. Вот ключи от городской квартиры, — повторил он, чётко разделяя слова.

— Когда? — выдохнула она.

— Что когда? — переспросил и глотнул из стакана.

— Когда ты хочешь чтобы я ушла? — она смотрела на него, но его лицо ничего не выражало. И было бы странно, если бы оно что-нибудь выражало.

— Сегодня… завтра… послезавтра… Я не ставлю тебе никаких условий. Это твоё решение.

— Я уйду, — сказала она, и резко развернувшись, покинула кухню.

Поднялась в спальню и направилась прямиком в гардеробную. Начала вытаскивать свои вещи из шкафов. Постепенно вывалила их все на кровать. Начала раскладывать по стопочкам. В голове царил хаос, разбавляемый осознанием провальности их брака. Полного краха их семейной жизни, если вообще её можно назвать таковой.

Может, и правда, лучше им разойтись. Разъехаться. И не мучить друг друга. Не терзать непониманием. Не ждать большего и неизвестно чего. Оставить друг друга в покое…

Ян поднялся следом, скинул с себя одежду и скрылся в ванной. Она не подняла головы, не посмотрела на него. Слышала, как зашумела вода в душе. Пребывала в оцепенение. Всё-таки с трудом осознавала, что они пришли к такому финалу.

Он вышел. Бросил на неё взгляд. Прошёл в гардеробную и оделся. Потом выбросил мокрое полотенце в корзину для белья.

Она всё так же не смотрела на него. Демонстративно продолжала аккуратно складывать вещи. Ровненько. По стопочкам. Он не сказал ни слова. Уже шагнул к двери.

— Ты хочешь развестись? — высокомерно задрав подбородок спросила она. Вложила в голос всё безразличие, какое могла.

— Нет, — соизволил даже повернуться к ней. — Нет, развода я тебе не дам. У тебя будет всё, что ты только захочешь и пожелаешь… по первому требованию. У тебя будет всё, и ты ни в чём не будешь нуждаться. Никогда. И ребёнок наш будет расти в браке, даже если мы будем жить отдельно, — он взялся за ручку двери, намереваясь выйти из спальни.

— Если ты хочешь жить отдельно, в чём смысл нашего брака? — продолжила она в том же тоне.

— Я вряд ли женюсь второй раз.

Она сразу посмотрела на его левую руку. Он не снял кольцо.

Ушёл, а она заплакала. Было бы слишком напоминать ему о том, что, может быть, она захочет выйти замуж. Хотелось разрыдаться, но этого не получалось. Только несколько слезинок скатилось из глаз. Но это не принесло никакого облегчения, огромный ком в груди мешал дышать. Её оцепенение начало проходить. Начало потряхивать. Хотелось что-то сделать. Что-то сказать и высказать. И очень хотелось встряхнуть его.

Он был в гостиной. Щёлкал каналы на телевизоре и даже не взглянул на неё, когда она подошла.

— Неужели тебе всё равно? Ты же видишь в каком я состоянии и тебе всё равно! — взволнованно обвинила она его. Прочти выкрикнула, чтобы достучаться. Чтобы пробить равнодушную броню.

— Мне не всё равно, — произнёс он, однако не оторвался от телевизора.

— Тогда почему ты так себя ведёшь? — слёзы полились из глаз. Она не стала их останавливать. Просто вытерла ладошкой.

— Как?

Он выводил её из себя. Она готова была разораться и заистерить от его спокойного тона. Упрямо загородила ему обзор и выкрикнула в лицо:

— Бездушно и бессердечно! — странно, что голос не сорвался.

— Ты изменила своё решение, Эва? — он посмотрел на неё. Взглянул в глаза.

— Нет, — упрямо сказала она.

Он пожал плечами, демонстрируя, что разговор не имеет смысла.

Она сорвалась с места, чтобы вернуться в спальню и продолжить свои сборы. Разревелась ещё больше. Он слышал, но не пошёл за ней. Однако, захлопнув дверь, не притронулась к вещам. Обессиленно села на кровать. Потом легла и зарылась лицом в подушку. Всхлипывала и плакала до тех пор, пока силы не кончились и слёзы не иссякли. С горечью осознала, что не может справиться ни собой ни с ним. Бьётся об него. Ударяется всё больнее. И ничего не может поделать…

Он зашёл, чтобы взять свитер, так как собирался выйти на террасу.

— Неужели всё, что было для тебя ничего не значит? — она села на кровати. — Неужели я тебе не нужна?

Он молчал. Перебирал вещи. Решал, какой именно свитер ему надеть.

— Ты специально доводишь меня до истерики?

— Я не довожу тебя. Ты прекрасно с этим справляешься сама, — он наконец выбрал. — Если бы мне было всё равно… — надел вещь на себя и одёрнул низ. — И если бы ты мне не была нужна, я бы никогда не женился на тебе. Никогда.

— Тогда почему? — уже спокойнее спросила она. Только голос всё ещё подрагивал.

— Это твоё решение и я с ним согласился. Ты же хотела этого. Если ты изменила своё решение, скажи. Ты передумала, Эва? — безжалостным тоном спрашивал он.

Она не сказала «нет», но и не сказала «да». Упорно молчала, поджав губы.

— Тогда нам не о чем говорить, — он снова равнодушно пожал плечами.

— Нам всегда не о чем говорить. Тебе всегда не о чем говорить! — она снова вспылила.

— Я не буду тебе помогать, Эва. Не буду.

— Ну и иди к чёртовой матери! Иди к чёрту, Ян! — зло сказала она, а он как раз выходил из спальни.

Он оставил её одну.

Оставил наедине со своими мыслями и переживаниями. Злость прошла и вместе с ней осталось одно отчаяние. Чувство одиночества и тоски. Она вновь почувствовала себя такой же одинокой и никому ненужной, как некоторое время назад. Никому кроме себя самой. Но ведь это было не так. Ещё день назад это было не так. Он сказал «Я не буду тебе помогать..» — теперь она поняла истинное значение его слов.

Она не хотела быть одна. Не хотела быть без него. Не хотела жить без него. Она сложила вещи, но рука так и не поднялась упаковать чемоданы. Потому что она не хотела этого. И не хотела отпускать его от себя. Потому что он был только её. И для неё. Какой бы ни был. Вот такой. Разный. И недостижимый. Она не хотела, уйдя, отдать его кому-то. Чувствовала, что потеряла что-то. Так незаметно подведя всё к такой грани… к обрыву.

Она затихла. Снова наступил момент передышки между слезами. Она думала. Вспоминала и прокручивала в голове всю их жизнь. И стало ещё тяжелее, потому что каждый момент был дорог. И оставить всё это как неудавшийся опыт? Оставить как часть недолгого прошлого? Признать, что ничего серьёзного не было? Позволить рассыпаться всему без единой попытки восстановить?

Она подошла к окну. Прикрыла рот кулачком, потом в задумчивости закусила большой пальчик.

— Я не хочу быть бестолковой девкой, — хрипло прошептала себе она. — Я никогда ею не была и сейчас не буду…

Он вышел на террасу. Ветер был слишком и пронзительный. Пару раз он вдохнул холодный влажный, от прошедшего дождя, воздух. Поглядел вдаль. Береговая линия тоже освещалась, но не так сильно. Слабые фонари серебрили воду…

Она подошла сзади. Он слышал и снова не обернулся. Продолжал стоять, как каменное изваяние, скрестив руки на груди.

Она уткнулась лицом в его спину.

— Пожалуйста… — тихо прошептала.

— Ты изменила своё решение? — он не шевелился.

Она попыталась его обнять за талию. Но это было то же самое, что обнимать фонарный столб: без единого отклика.

— Пожалуйста… не будь таким… я не могу, когда ты такой… мне и так плохо…

— Ты передумала? — настойчиво спрашивал он.

Она убрала руки.

— Да! — отчаянно выкрикнула она. — Я не хочу уходить! Но тебе ведь на это наплевать! — она закрыла лицо руками. Слёзы заструились по лицу.

Он так же напряжённо стоял к ней спиной. Потом переместил её, поставив перед собой. Обнял. Прижал к груди и она зарыдала ещё больше. Заплакала навзрыд. Теперь уже свободно и вволю.

И откуда снова столько слёз…

Он был натянут и напряжён. Даже объятие его было колючее…

Теперь Эва почувствовала, что ему далеко не всё равно. Совсем не всё равно, потому что сердце его грохотало. Она слышала. И чувствовала. И кажется, вот-вот выскочит из груди. Кровь яростно пульсировала в яремной вене, и уткнувшись ему в шею она ощутила и это тоже. И он был такой горячий…

Она почувствовала его состояние и оттаяла у него в руках. Сразу согрелась.

И он постепенно расслаблялся. Чем больше он расслаблялся, тем крепче прижимал её к себе, тем мягче были его объятия. Крепкие и мягкие, тёплые, родные руки…

— Ты невозможный… — всхлипывала она, — …с тобой невозможно… но… я люблю тебя… и я никуда не хочу уходить! И никогда! И я не для этого выходила замуж, чтобы потом уходить!

— Всё… Всё успокойся… хватит, Эви… хватит… — он хотел остановить её, но она уже не хотела молчать.

— А мне просто нужно знать! Мне нужно знать, что тебе не всё равно!

— Мне не всё равно.

— Тогда скажи! Мне нужно это знать. А ты всегда в себе, а я не телепат и не могу угадывать… я не хочу угадывать! Хочу, чтобы ты говорил мне все! Хочу знать, что я важнее всех для тебя! Что в жизни у тебя только я и никого важнее у тебя нет! Мне тяжело, а ты мне не помогаешь! Ты видишь, что со мной твориться и не помогаешь мне!

Она замолчала. Затихла. Всхлипнув, вытерла слёзы и глубоко вздохнула.

— Детей можно воспитывать и вне брака. Я женился на тебе не из-за ребёнка. Я женился, потому что встретил тебя. Ты моя половинка, моя душа. Моя целиком и полностью. И важнее тебя у меня нет ничего в жизни, потому что ты уже давно стала моей жизнью.

— Ещё… — упрямо буркнула она. Почувствовала лёгкость и свободу, какой давно не ощущала.

— Потому что я люблю тебя, Эва. И это не просто состояние моей души. Это гораздо больше. Это состояние всего тела, потому что я люблю тебя каждой клеточкой. Каждой, Эва. И я люблю тебя в два раза больше и сильнее, чем ты меня.

— Нет.

— Да.

— Почему? — она успокоилась, но говорила глухо, уткнувшись в него, не имея желания отпускать его от себя.

— Потому что я в два раза больше тебя, поэтому я и люблю тебя больше, — ласково проговорил он.

— Зато нас двое, а ты один, — упрямо сказала она.

— Да, и успокойся, а то наш маленький тоже нервничает, — он стиснул её сильнее и погладил по голове. Поцеловал в макушку.

— Маленькая… — поправила она.

— Маленькая?

— Да. У нас будет девочка. Я ездила на узи… ну тогда… после того как начиталась этих страхов, не смогла усидеть… Ну и сказали, что у нас будет девочка…

Он молчал.

— Чего ты молчишь? Ты не рад? — она подняла лицо и посмотрела на него.

Он улыбался. И даже мечтательно вздохнул.

— Она мне приснилась. Она будет похожа на меня. Это будет моя дочь.

— Нет, нормальная женщина обязана быть блондинкой, — уверенно сказала она.

— Нет, блондинки не в моём вкусе.

— Чего? — возмущённо откликнулась она на его заявление.

— А ты не знала? — притворно удивлённо спросил он. — Вот так вот, представь себе… Угораздило же меня связаться с блондинкой.

— Слов нет… — скопировала она его интонацию.

— И не надо. Мне нужна ты. И неважно, брюнетка ты или блондинка.

— Всё равно она родится блондинкой! — она улыбнулась, но продолжала дразнить его.

— Тогда у меня будет две единственных и самых любимых на свете девочек-блондинок.

— Ладно я согласна. Пусть у неё будут синие глаза, — довольно кивнула, а потом подозрительно посмотрела на него. — И где ты шлялся? И почему от тебя несёт женскими духами? Предупреждаю, я могу убить тебя. Я просто прибью тебя, если узнаю…