- Здорово. Я бы тебя пару месяцев назад отговаривать стала, а сейчас скажу, что нужно обязательно пробовать. Даже если боишься, что не получится.

- Не боюсь. В том и дело. После того дня, ну, когда... * он машет рукой в воздухе, но пояснять мне не надо, что имеет ввиду - я это знаю и так, потому просто киваю, - всё как будто иначе стало. Твой пример перед глазами, вроде столько дерьма навалилось, а ты молодец, даже не подумала сдаваться.

- Где бы я была сейчас, если бы сдалась?

Придвигаю к себе тарелку с салатом, начиная уминать его с таким аппетитом, будто не ела минимум сутки. Прекрасные новости определённо хорошо на меня действуют. А их в последнее время так много, словно вселенная решила разом компенсировать мне ощущения от того, что уже было в прошлом. Впрочем, главная новость ещё ждёт меня впереди.

В субботу с огромным трудом дожидаюсь, пока Казанский уедет по делам. За ночь почти не сомкнула глаз - задремала только под утро, и кажется, просыпалась каждые десять минут от настойчивых кошмаров. В голове по кругу разговор, который был у нас с Алексеем на берегу Финского залива. И его категоричное «нет» на вопрос о ребёнке.

Думаю об этом потому, что на девяносто девять процентов уверена, что у нас с Казанским будет малыш. И, как водится, уже успела мысленно прикинуть несколько вариантов развития событий, но так или иначе в голове всё сводилось к самому худшему.

Едва за Алексеем закрывается дверь, нетерпеливо смотрю на часы. Стрелки показывают почти девять часов утра, но больше я не вытерплю. Хватаю мобильный и набираю номер Ольги. Не одной из своих подруг, которые наверняка не поймут моих метаний и волнений, а того человека, которого Казанский считает другом.

-Алло, - слышится сонное на том конце, понуждая меня испытывать муки совести.

- Оль, можем встретиться через час-два? - без приветствий выпаливаю я. - По очень важному вопросу.

В небольшом кафе безлюдно. Посетителей почти нет, все предпочитают разъехаться на выходные или до сих пор отсыпаются. Наверное, можно было действительно подождать пару часов, но у меня бы на это не осталось никаких моральных сил. Смотрю за окно, заняв самый дальний от входа столик. Редкие машины и прохожие, серовато-унылое утро, и в противовес ему - какая-то вселенская радость внутри, смешанная со вселенским страхом. Но я уже ведь всё решила. Этот ребёнок будет рождён, даже если Казанский исчезнет из моей жизни, получив нежданную новость.

- Привет-привет, - приземляется напротив меня Ольга, которая выглядит обеспокоенной. Но тут же это выражение на её лице сменяется удивлённым, а после - неверяще-радостным.

- Привет, - отвечаю едва слышно, сцепляя пальцы в замок.

-Ты меня напугала, а оказывается, повод у нас - приятнее некуда, - говорит она с вопросительными нотками, которые скорее звучат в голосе для проформы.

- Откуда ты знаешь?

- Я родила троих. У меня на такое глаз намётан. Ты поправилась.

- И это впервые за всю мою жизнь меня не пугает.

- Зато пугает другое?

- Да. Мы говорили с тобой об этом. Вообще не знаю, как новость воспримет Алексей.

-Ну...

Она делает паузу, за время которой успевает заказать официанту сок и блинчики, а я понимаю, что в этом её «ну» - столько всего, что меня снова начинает ощутимо потряхивать. Оно может обозначать очень разные вещи, но я искренне надеюсь, что за «ну» не прячется приговор, который Ольга уже мысленно вынесла мне с Алексеем.

- Ну? - осторожно уточняю, когда официант уходит, а Оля так и продолжает сидеть с задумчивым видом. - Совсем необязательно подбирать слова, мне можно говорить всё, что думаешь.

-Тогда всё просто - скажи ему, и будь, что будет. Но я уверена, он нормально воспримет.

-Твою бы уверенность, да мне...

- Вер... Лёша отходчивый. Во всём. Если несколько месяцев назад он, по ряду причин, даже не хотел думать о детях, то когда узнает про ребёнка - всё будет совсем иначе.

- Наверное, ты права.

Я вздыхаю, чувствуя облегчение, такое острое, что от него по венам разливается эйфория. Даже если Казанский скажет своё веское «нет», всё уже решено. Даже не мной, а свыше.

-Ты хоть тест-то сделай, а то мы тут нарешали уже на год вперёд, - смеётся Ольга, поднимая стакан сока в импровизированном тосте: - В любом случае, за вас!

Дождаться Алексея вечером и не сообщить ему по телефону - гораздо сложнее, чем я думала. Хожу по квартире туда-сюда, прокручивая в голове разговор с Олей. Она права - первое, что необходимо сделать -тест. Но я почему-то совершенно точно уверена в том, что у нас будет малыш. С остальным сложнее - мысли мечутся с одной на другую. Я то успокаиваюсь, когда заверяю себя, что всё пройдёт как нельзя лучше, то начинаю сходить с ума, представляя, что именно меня может ждать.

В замке поворачивается ключ, и я внутренне подбираюсь, готовясь к худшему. Наверное, надо было выпить пару бокалов вина, чтобы не чувствовать это нервное напряжение. А хотя, мне теперь нельзя алкоголя, равно, как и нервничать - тоже.

- Извини, задержался.

Казанский присел на банкетку, стащил ботинки и, распрямившись, посмотрел на меня. Захотелось протянуть руку и провести по его лицу, стирая морщинки, залегшие в уголках глаз.

- На кладбище был.

Он растёр лоб пальцами, а я вдруг поняла, что не смогу сказать. Не сейчас. Не теперь, когда снова страх накатил такой волной, что она стала душить со всех сторон.

- Не извиняйся. Ужинать пойдём.

Улыбнувшись, я прошла в кухню, слыша, как Алексей идёт в ванную, чтобы вымыть руки. Наверное, это было даже к лучшему - сохранить этот секрет для себя. По крайней мере, пока. После у меня не будет возможности делить его с собой, а сейчас... Сейчас эти мгновения, когда представляла себе нашего ребёнка, принадлежали только мне. Остальное - подождёт.

Наверное, он не имел права быть таким счастливым. Но ведь был же, чёрт бы всё побрал! Рядом с Верой вообще счастье казалось чем-то само собой разумеющимся. Как, например, проснуться утром или сделать следующий вдох. Она вся состояла из чего-то настолько чуждого ему, но одновременно родного, что это пугало. Как будто знал, что не заслуживает всего того, что с ним происходило, но не мог заставить себя отказаться. Дышал этим всем, будто бы воздухом чужим, как вор, и не мог надышаться, даже когда голова кружилась от слишком щедрых порций кислорода.

То, что совсем недавно казалось ему обыденностью, рядом с Верой принимало совсем иные черты.

Жить вместе, готовить ужин по субботам, а утром завтракать вдвоём - такие вещи раньше представлялись чем-то настолько заурядным, что он на них и внимания не обращал, считая ничего не значащими и будничными. Сейчас же наслаждался каждой минутой, как ребёнок радовался любой возможности побыть с Верой, даже если она всего лишь заходила к нему, чтобы занести бумаги на подпись. И от понимания, что за дверью кабинета находится приёмная, где Вера, например, разбирает документы или созванивается с партнёрами, внутри разливалось какое-то щемяще-острое тепло.

Даже её окружение, включая несчастного Тупикина, с которым сразу после отпуска последнего у Казанского состоялся разговор, было другим. Светлым каким-то, что ли. И Алексей знал - это потому, что Вера их такими делает. Рядом с ней просто невозможно было оставаться мрачным или злым.

Он проснулся, когда услышал, как она готовит завтрак в кухне. Знал каждое её передвижение от плиты к столу и обратно. И то, как старается ходить на цыпочках, чтобы не разбудить его раньше времени, и то, как ругается шёпотом сама с собой, если вдруг у неё что-то не получается.

Усмехнувшись, Казанский отбросил одеяло и крикнул в сторону кухни:

- Можешь готовить в полную силу. Я в душ.

В ванной тоже пахло Верой - нотки грейпфрута и ванили. Казалось, он способен узнать этот аромат из миллионов других. Здесь всё было точно таким же, как и вся нынешняя жизнь Алексея - радовали даже их две зубные щётки, стоящие в одном стакане. Две, мать их, зубные щётки!

Растерев тело полотенцем, Казанский обмотал его вокруг бёдер, и собрался уже выйти из ванной, когда его взгляд наткнулся на тонкую полоску, лежащую на стиральной машинке. Сердце пропустило несколько ударов, когда он безошибочно узнал в этой полоске тест на определение беременности. Нет... Это не должно быть правдой. Он просто не перенесёт ещё раз пройти то, что уже пережил. Даже если всё будет хорошо - страх, который уже родился внутри, будет поглощать его, вбирать в губительный кокон, пока не затмит собой все другие эмоции. Разъест его душу, и вместо того, чтобы радоваться своему ребёнку, Алексей будет бояться - каждую грёбаную секунду.

Выдохнув, Казанский взял тест и, досчитав до трёх, перевернул его, чтобы убедиться в своих подозрениях. Две полоски. Что и требовалось доказать.

Он вышел из ванной минуты через три, показавшиеся ему вечностью. Просто пересёк прихожую, открыл входную дверь, услышал позади себя выдох: «Лёша...». И прошёл к общему балкону, игнорируя тот факт, что в одном полотенце было холодно.

Он сказал Вере, что не хочет детей, и действительно в тот момент не просто не желал никогда больше даже шанса судьбе давать забрать у него самое дорогое, но и помыслить не мог, что судьба распорядится иначе. Что у него снова будет ребёнок, пусть пока он не может взять его на руки, вдохнуть родной запах. Он уже существует, и это тоже счастье.

Развернувшись, Казанский быстрым шагом направился в сторону квартиры. Тот кислород, что он жадно вдыхал, стоя на балконе, не мог насытить его так же, как воздух, которым он дышал с Верой.

Она сидела на стуле, такая растерянная и маленькая, что Алексей мысленно обругал себя на всех возможных языках за свою реакцию. На плите что-то подгорало, и он быстро выключил конфорку, переставил кастрюльку, обжигая пальцы. Подошёл к Вере, устроился возле неё на полу и прижался лбом к её животу. Хотелось... разрыдаться. Он не позволил себе этого, когда умерла Лина, загнав боль так глубоко внутрь, что она распирала лёгкие, сердце, билась в горле, не давая чувствовать себя живым. И вот теперь вырвалась с первой беззвучной судорогой, прошедшей по его телу, будто он в агонии бился.

- Вер...

- Хорошо ведь всё будет?

И в голосе её тоже столько растерянности послышалось, что пришлось сжать челюсти, чтобы успокоиться и взять себя в руки. Он поднял голову и посмотрел в её глаза. Кивнул просто, зная, что она поймёт всё. Но всё же заверил:

- Всё уже хорошо. Пока ты рядом, всё хорошо.

-А ты?

-А я тебя люблю.

Он так давно никому не говорил этих слов... Да и когда говорил, не вкладывал в них и сотой доли того, что вкладывал и чувствовал сейчас. Но сейчас произносить «я тебя люблю» было легко и просто, как дышать.

- И я тебя люблю, очень.

Вера прижала его к себе, даря ощущение, что теперь он останется на плаву, даже если небеса рухнут. Впрочем, он всегда испытывал рядом с ней именно это чувство - наверное, с того самого момента, как впервые уселся на край её стола и получил нагоняй.

Алексей улыбнулся, делая глубокий вдох. По нутру разлилось облегчение, а в лёгкие щедрыми порциями поступал кислород. Его общий - с Верой. И пусть так будет всегда.

И так будет.

Всегда.


Эпилог

Всё всегда в наших руках.

Эту простую истину я усвоила не сразу. Помню, когда впервые почувствовала уверенность в себе. Рождённая из слишком большого разочарования, подкреплённая почти что спортивной злостью от нескольких неудач, эта уверенность впоследствии расцвела, и я питалась теми силами, которые она мне давала.

Я смогла не только «слепить» себя физически, но и создала своё настоящее. Своими руками, но не без помощи тех, кто был рядом и так и продолжает составлять каждый мой новый день.

И всё же сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что внешний вид-далеко не главное. Да, люди частенько встречают по одёжке, но если для них так и остаётся главным эта самая «одёжка», значит, вам просто не по пути. Это совсем не значит, что эти люди плохие, или с вами что-то не так. Просто вы из разных вселенных... И это совершенно нормально.

Отложив свой последний дневник, я улыбнулась, закрыла окно, из которого стало ощутимо тянуть вечерней прохладой, и бросила взгляд на часы. Вечер скоро перейдёт в ночь, а это значит, Любу пора укладывать спать, иначе Алексей будет негодовать.

Всё, что касалось нашей дочери, всегда происходило под его строгим неусыпным контролем. Хотя, конечно, так считал только Казанский, я же видела - дочь способна свить из него верёвки, и если вдруг ей что-то будет не по нраву, она найдёт способ донести до папы, что и ему нужно передумать по этому поводу.