— Правда? Это правда, жена?

Ронуин, шмыгая носом, счастливо кивнула:

— Да, муженек!

— Я и не думал, что можно стать еще счастливее, но, оказалось, ошибся. Мое сердце вот-вот разорвется от радости! Как я люблю тебя, Ронуин, жена моя! Как я люблю тебя!

Он впился губами в ее губы, стер поцелуями слезы со щек.

— А если я рожу не сына, а дочь? — заволновалась она.

— Назовем ее Анхард и будем надеяться, что она пойдет в мать. Мне все равно, жена, кто будет. У меня уже есть две незаконные дочери. Когда они вырастут, станут служить своей единокровной сестре.

— Ты хочешь дать девочке валлийское имя? — удивилась она.

— Ее мать — валлийская принцесса.

— Ее мать воспитывалась в крепости, среди мужчин, обращавшихся с ней как с парнишкой-сорванцом. Принцесса! — засмеялась Ронуин, кладя ему руки на грудь. — Я лишь простая девушка.

Муж молча смотрел на нее с любовью.

— Нет, дорогая, — вымолвил он наконец, — ты не простая девушка и хорошо это знаешь, но я все равно люблю тебя. Так когда наше дитя появится на свет?

— По словам Мейбл, в начале июня.

— Никаких игр с мечами! — немедленно приказал Рейф.

— Да, повелитель, — покорно прошептала она.

— И никакой охоты, пока не родится ребенок! — продолжал он.

— Да, повелитель.

— Рад, что беременность превратила тебя в разумную женщину, — поддел он и ловко увернулся от удара кулаком в плечо.

— Я всегда была разумной! — негодующе объявила она.

Рейф де Боло счастливо расхохотался и поцеловал маленькую ладонь. Наконец-то у него будет законный наследник!

— Да, Ронуин, жена моя, ты поистине великолепна! — покачал он головой и, подняв ее, понес в дом.

Раньше он не подозревал о капризах беременных женщин и теперь не знал, как угодить жене, что оказалось не так-то легко. Настроение Ронуин поминутно изменялось от восторженной эйфории до глубочайшего уныния, и тогда она без всякой видимой причины часами рыдала.

Любой пустяк выводил ее из себя, особенно когда они любили друг друга, ибо Мейбл объяснила, как это делать, не повредив ребенку. Стоило Рейфу войти в ее ждущее лоно, как она начинала всхлипывать, и, хотя заверяла, что это от счастья, Рейфа это ужасно пугало.

Только к январю она стала спокойной и безмятежной. Груди и чрево увеличились — малыш быстро рос в ее утробе. Она обожала, когда Рейф гладил ее живот: по ее словам, это очень ей помогало. Муж также растирал ее спину под тихое, довольное мурлыканье. Груди, однако, стали такими чувствительными, что она не выносила его прикосновений. Это расстраивало Рейфа, любившего ее сладкие холмики, но он покорно выполнял все прихоти жены.

На Сретение выпало немного снега, поэтому Эдвард и Кэтрин смогли приехать в гости. Женщины сразу уселись у огня, весело о чем-то болтая. Эдвард снисходительно улыбнулся:

— Они всегда становятся такими, когда носят малыша.

Поздравляю, Рейф. Я уж думал, ты умрешь бездетным.

— Она давно не та женщина, на которой ты женился, кузен, — ответил Рейф. — Халиф научил ее наслаждаться страстью.

— Как ты можешь терпеть, что ее касались другие мужчины? — прошипел Эдвард.

— А если бы она была вдовой? — пожал плечами Рейф. — Почему ты так злишься на нее? Она была верна тебе, как верна мне. Чего еще желать мужу?

— Она мне изменила! — взорвался Эдвард. — Летла с иноверцем и бесстыдно призналась в этом.

— Она была пленницей, Эдвард. Неужели ты предпочел бы, чтобы она умерла? Ты отказался от нее, даже не позаботившись узнать, действительно ли ее нет в живых. Довольно скоро после ее исчезновения я получил от тебя письмо, в котором ты просил в жены Кэтрин. Ронуин по крайней мере была предана тебе до конца. Ты же поспешил обратиться к другой. Вернулся домой, женился на моей сестре и тут же ее обрюхатил. Ронуин же сделала все, чтобы не дать халифу ребенка и сбежать из дворца, где жила в роскоши и ни в чем не нуждалась. Не стоит гневаться лишь потому, что ты потерял возможность узнать, каким сокровищем обладал. А вот я понял, что она честна, добра и страстно любит меня. Совсем как моя сестра — тебя.

Весна наконец растопила снег, и Ронуин снова стала капризной и раздражительной. По мере того как рос живот, а ходить и сидеть делалось труднее, она все чаще срывала зло на муже и окружающих.

— Я похожа на старую свинью, — ворчала она.

— Ты прекрасна, — уверял Рейф.

— Прекрасная старая свинья, вот-вот готовая опороситься.

— Все будет хорошо, жена, — пытался утешить ее муж.

Но она окинула его пренебрежительным взглядом:

— Что может знать мужчина о растущем внутри ребенке, который непрерывно дерется и брыкается?

Мой пупок вывернулся наизнанку. Постоянно хочется облегчиться. Я едва стою. И ты по-прежнему считаешь, что все будет хорошо? В жизни не слышала большей глупости!

Он не знал, то ли смеяться, то ли журить жену. В любом случае придется терпеть уколы ее острого язычка. Поэтому Рейф мудро промолчал.

Роды начались первого июня. Мейбл и Энит не отходили от госпожи.

— Если еще раз проделаешь со мной такое, — визжала она, — я тебя убью. Ой! 0 — о-о-й!!! Как я тебя ненавижу!

Рейф выбежал из спальни и удрал во двор, подальше от женщин, но сквозь открытые окна до него долетали вопли и проклятия Ронуин. Наконец, когда солнце почти скрылось за горизонтом и яркий свет сменился сумеречным, Рейф услышал пронзительный детский крик. Встрепенувшись, он кинулся в дом, взметнулся по лестнице и ворвался в комнату, где улыбающаяся Ронуин держала у груди младенца.

— У тебя сын, господин мой, — радостно объявила она, протягивая ему дитя.

Рейф не колеблясь взял его на руки.

— Добро пожаловать, Джастин де Боло, — тихо выговорил он. — Спасибо, жена.

— Отдай его Энит, — велела она. — Почему Джастин?

— Сегодня день Святого Джастина, Ронуин.

— Мне нравится это имя. Совсем не то, что все эти Генри, Джоны и Эдварды, Нужно придумать такие же чудесные имена и для других.

— Ты же клялась, что других не будет! — удивился он.

— Что?! Когда это я такое говорила? — вознегодовала Ронуин. — Конечно, у нас будут еще дети, Рейф де Боло!

По меньшей мере два сына для тебя и дочь или две для меня. Я обещала одну дочь моей тетке. Другая удачно выйдет замуж. Какая чушь! Что такое единственный ребенок!

— Поймайте ее на слове, господин, — посоветовала Мейбл. — Женщины на последних месяцах беременности часто ведут себя странно, но сразу после родов могут на радостях пообещать все, что угодно.

Счастливые родители попросили Кэтрин и Эдварда стать крестными родителями малыша. С ними приехал и отец Джон. Кэтрин ворковала над малышом, называя его самым красивым ребенком на свете, если не считать ее собственных сыновей.

— Ты известила отца? — спросила она Ронуин.

— Да, — коротко ответила та.

— А брата?

Ронуин широко улыбнулась:

— Он искренне рад за нас, Кэтрин. Жаль, его тут нет, но ему не позволено путешествовать до будущего года, даже чтобы навестить сестру. Я хочу, чтобы он стал крестным отцом следующего ребенка. Может, нам удастся выбраться в Шрусбери осенью и посетить аббатство.

— Говорят, король Эдуард вернулся домой. Скоро состоится коронация, хотя нас с Эдвардом вряд ли пригласят. Только знатные лорды могут надеяться на такую милость.

— Пусть их, — отмахнулась Ронуин. — Я предпочитаю простую жизнь в Ардли, как ты — Хейвн-Касл, мужа и детей. Не нужны нам могущество и богатство, по крайней мере пока не придет пора женить детей.

— А я надеялась, что у тебя родится невеста для нашего Недди, — вздохнула Кэтрин. — Но ему только два года, еще будет время произвести на свет малышку.

— Я бы хотела иметь дочь, — призналась Ронуин.

— Я так счастлива, что у тебя тоже ребенок! Ужасно боялась, что ты бесплодна, — сказала Кэтрин. — Эдвард по крайней мере утверждал, что это так. И все из-за твоих мальчишеских выходок. Кроме того, первого августа будет два года, как вы женаты.

— Я молилась Святой Анне, — благочестиво пояснила Ронуин, втайне обиженная на бывшего мужа, этого предателя. Не будь он женат на сестре Рейфа, стоило бы отрезать ему уши за оскорбление! Бесплодна! Еще что выдумал!

В начале сентября они повезли Джастина к дяде. Глинн был вне себя от радости, и аббат освободил его от всех обязанностей, позволив провести немного времени с зятем и сестрой. Джастин был толстеньким добродушным младенцем с отцовскими голубыми глазами и золотистым пушком на лысой головке. Он гулил, улыбался и беззастенчиво слюнявил дядюшку, который был без ума от племянника, особенно когда Джастин тянул в рот его пальцы.

Они вернулись в Ардли и стали готовиться к зиме. В Шрусбери они узнали, что монарх короновался в Вестминстере девятнадцатого августа. Супруги хотели послать к Эдварду гонца с этим известием, но, к их удивлению, тот встретил их на пороге.

— Где, черт возьми, вас носило? — заорал он на кузена, игнорируя Ронуин. — Я торчу здесь уже несколько часов!

Слуги сказали, вы должны были вернуться сегодня, но точно не знали когда.

— Ездили в Шрусбери навестить Глинна и показать племянника, — пояснил Рейф. — Да что это с тобой, Эдвард?

— Кэтрин похитили.

— Что?! — хором выкрикнули Рейф и Ронуин.

— Мою жену похитили. И во всем виновата эта ведьма! — прошипел Эдвард, ткнув пальцем в Ронуин.

— Я? Но при чем тут я, Эдвард? Я никогда не желала зла вам с Кэтрин, — сказала она.

— Ее украли валлийцы! — завопил он. — Потому что приняли за тебя!

— За меня? Но зачем валлийцам похищать меня?

— Не тебя! Дочь ап-Граффида! — заревел Эдвард.

— Иисусе! — выдохнул Рейф.

— Ну конечно, — кивнула Ронуин.

— Почему? — в один голос спросили мужчины.

— По нескольким причинам, — объяснила Ронуин. — Вполне возможно, кто-то хочет добиться благосклонности короля Эдуарда и решил взять меня в заложницы. А может, кто-то надеется низложить принца Ллуэлина, пригрозив смертью дочери. Не думаю, что отец станет с ними торговаться. Кроме того, он знает: я это тоже понимаю. Если бы похитили меня, я попыталась бы сбежать, а потерпев неудачу, выбросилась бы из окна тюрьмы. Но оказалось, что они украли не ту женщину, и теперь прежде всего необходимо выяснить, куда увезли бедную Кэтрин, прежде чем отправляться на выручку.

— Какая жалость, что ты не придерживалась таких же взглядов, когда попала в плен к язычникам, — с горечью сказал Эдвард, но тут же пошатнулся от тяжелой пощечины.

— Как ты смеешь поучать меня, напыщенный ублюдок! — взорвалась она. — Я осталась жива, чтобы вернуться к тебе, только ты уже успел забыть обо мне, Эдвард! Кэтрин же одна и совершенно беспомощна! Именно о ней следует сейчас думать!

— Согласен, — спокойно кивнул Рейф, обнимая жену. Сейчас не время нянчить свою оскорбленную гордость, Эдвард. Признай, что из-за собственной поспешности ты потерял Ронуин, но милостивый Господь позволил тебе найти хорошую жену в моей сестре. Прежде всего следует позаботиться о ней. Давай решим вместе, что делать.

— Вина! — велела Ронуин слугам и, подведя мужчин к очагу, усадила на стулья. — Нужно узнать, кто именно увез Кэтрин и где она сейчас. Поэтому для начала я пошлю гонца к ап-Граффиду сообщить обо всем, что произошло. Пусть будет начеку, ожидая очередного предательства. Где была Кэтрин, когда все это случилось?

— Из моей деревушки Эйнсли пришла весть о том, что среди детей разразилась лихорадка. Кэтрин, как хорошая хозяйка, собрала лекарства и травы и уехала вместе со служанкой ухаживать за больными. Когда она не вернулась к вечеру следующего дня и никого не прислала, я сам отправился туда вместе с несколькими воинами и увидел деревню сгоревшей и ограбленной. Женщин и детей увели в рабство, мужчин прикончили — всех, кроме одного старика, который и объяснил, что произошло. Он сказал, будто ему велели передать хозяину Хейвн-Касла, что валлийцы украли его жену и не желают выкупа. Просто они хотели завладеть дочерью ап-Граффида и обязательно вернут ее живой, если я не стану их преследовать.

Эдвард залпом осушил кубок и, отбросив в сторону, сжал ладонями виски.

— Иисусе! Что теперь делать? Моя милая Кэтрин в отличие от тебя, Ронуин, не привыкла к простой жизни. Она наверняка умрет! А я не смог ее защитить!

— Кэтрин сильная, — возразил Рейф. — Похитители верят, что она — дочь принца, поэтому пальцем ее не тронут.

— А вдруг они проведают, кто такая Кэтрин на самом деле?

— Вряд ли, — покачала головой Ронуин. — Никто не знает меня, кроме воинов Ситрола и монахинь в аббатстве.

Да и мало кто из англичан меня встречал. Дочери знатных людей, особенно побочные, годятся лишь для выгодных браков. Те, кто похитил Кэтрин, не знали, что мое первое супружество расторгнуто и Эдвард женился на другой. Они приняли ее за меня, а она достаточно умна, чтобы не опровергать этого. В этой части страны англичане, если и не знают валлийского, по крайней мере его понимают. А Кэтрин?