— Я помогу вам, — вызвалась Василиса и, увидев, что Лиза мучительно краснеет, понимающе кивнула:

— Догадываюсь. Станислав, как и его отец, увлекался сочинениями маркиза де Сада[21]. Пока был жив Станислав-старший, княгиня заказывала у модисток платья с длинными рукавами И закрытым воротом'.

Давайте посмотрим вместе. Может, это платье скроет все… недостатки семейной жизни.

Лиза улыбнулась шутке Василисы и с легким сердцем стала переодеваться. У нее в доме появился союзник, и от этого будущая жизнь со Станиславом уже не очень пугала ее.

Усилиями Василисы — она даже причесала Лизу не так, как она всегда причесывалась, — из зеркала на княгиню смотрела совсем другая женщина. Красивая, гордая, полная достоинства. «Если поблизости нет ее мужа Станислава Поплавского!» — горько подумала про себя Лиза.

— Видела бы Екатерина Гавриловна, — тяжело вздохнув, вторила ее мыслям Василиса.

Переглянувшись, женщины рассмеялись.

— Я бы хотела немного осмотреться, — сказала Лиза, — вы не проводите меня?

Василиса слегка замялась.

— Муж дал мне горничную, — сообщила Лиза. — Но мне гораздо труднее общаться с нею, чем с вами…

— Хорошо, — кивнула экономка, — по пути я ненадолго загляну на кухню — вы тоже можете посмотреть, кто там работает, — отдам распоряжения насчет обеда, а потом покажу вам оранжерею.

— Здесь есть оранжерея? — удивилась Лиза.

— И могу не кривя душой сказать — неплохая, — гордо ответила экономка. — Сначала цветы, которые в ней выращивали, шли в основном на собственные нужды — их ставили во всех комнатах, меняя каждый день. Но потом Игнац разошелся и стал благодаря своим научным методам выращивать их столько, что я предложила цветы продавать. Правда, пан Станислав, как всегда, отмахнулся. Что это, мол, за деньги!

Но когда я каждый месяц стала передавать ему кругленькую сумму, он, кажется, поверил, что это не шутка. Теперь в Кракове у нас есть цветочный магазин, куда мы каждый день возим свежие цветы.

Она понизила голос и добавила с улыбкой:

— Конечно, от других мы это тщательно скрываем, ибо князьям негоже заниматься торговлей.

— И что вы выращиваете в оранжерее? — Лиза была заинтригована: насколько она знала, никто из знакомых ее отца или ее знакомых не зарабатывал… торговлей А чем зарабатывали? Прежде она никогда о том не задумывалась. Есть деньги или нет, это тоже было как бы предопределено. На роду, мол, написано — быть богатыми, вот и весь секрет.

Впрочем, нет, она вспомнила, что деньги ее отец получал из Отрады, родового имения. А кто там делал эти деньги? Управляющий. Наверное, он что-то продавал…

— Мы выращиваем орхидеи, камелии, хризантемы, розы, — ответила на ее вопрос экономка. — В общем, увидите сами.

— Тогда это зеленое платье мне лучше снять, — сказала Лиза; в гардеробе княгини Екатерины Поплавской она приметила скромную темную юбку, не слишком длинную, чтобы заботиться о ней во время ходьбы, и белую блузку с кружевами ручной работы, Василиса терпеливо ждала ее. На время их выхода в сад, где располагалась оранжерея, Лизе пришлось надеть к тому же высокие ботинки княгини на шнуровке, а юбку заколоть на поясе булавкой. Поверх кружевной блузки экономка подобрала ей кокетливый жакетик из сукна — несмотря на пасмурную погоду, на дворе было довольно тепло…

Лиза поймала себя на том, что, задумавшись, она остановилась, не дойдя до входной двери. Неужели ее нужно было хорошенько встряхнуть, как куклу, чтобы ее голова наконец начала что-то соображать?

Почему раньше она никогда не задумывалась о том, на какие средства они с отцом существуют и что с нею будет, ежели вдруг Отрада перестанет приносить доход? Выходит, сама Лиза, ее достоинства, человеческая сущность не играли никакого значения в том, какой жизнью она жила? От нее как от человека ничего не зависело?

Однако сейчас не время вот так стоять столбом, пытаясь разобраться в жизненном механизме. И она поспешила наружу.

Теперь, выйдя в сад, Лиза оглянулась на замок и не могла не признать, что он величественен. Глядя на эту громаду, трудно себе представить, что его хозяин жил здесь один, всего лишь в окружении слуг.

Ей представились многочисленные родственники, бегающие по лужайкам дети…

Тот, кто построил замок в таком живописном месте, несомненно, обладал художественным вкусом.

Интересно, камень, пошедший на его стены, добывали где-то поблизости или привозили откуда-то? Как бы то ни было, замок органически вписался в окружающий пейзаж.

Чуть поодаль от замка — казалось, совсем рядом, но Лиза знала, что расстояние может обманывать глаз, — она увидела серые скалы, невысокие, но суровые, безо всяких там округлостей, какие ей встречались в горах Италии. Здесь же всюду были зубцы, пики, даже деревья росли на этих горах под неким углом.

Сам замок стоял на возвышенности, а чуть пониже располагались хозяйственные постройки. Сколько их, Лиза не успела разглядеть — ее ждала Василиса у строения, в котором молодая княгиня определила оранжерею.

Та представляла собой одноэтажную пристройку к левому крылу замка со стеклянной куполообразной крышей.

Василиса приоткрыла дверь и поторопила Лизу:

— Проходите скорее, Елизавета Николаевна! Снаружи воздух еще холодный, орхидеи не любят сквозняка!

Лиза буквально нырнула во влажно-теплое нутро оранжереи и чуть не задохнулась от восторга: из конца в конец по обе стороны длинного прохода были сооружены полки, на которых в изобилии стояли ящики с цветами: орхидеи всех цветов и оттенков, хризантемы, фиалки и многое другое.

Выращивание цветов производилось, как видно, по особым правилам. Растения отделялись друг от друга перегородками. Одни сидели глубоко в земле, корни других вылезали из земли. По проходу между рядами ходил какой-то человек в темно-синем кепи и бережно поливал растения из лейки, пальцами пробуя воду и время от времени добавляя воды более теплой.

Мужчина так увлекся своей работой, при этом напевая себе под нос какой-то мотивчик, что Василиса вынуждена была его окликнуть:

— Игнац, познакомься с пани княгиней.

Мужчина наконец оторвался от своего занятия и рассеянно глянул на вошедших.

Его лицо медленно принимало осмысленное выражение.

— Пани не разумеет по-польски, но я говорю по-русски. Простите, задумался. — Он вытянулся перед Елизаветой в струнку, как солдат перед офицером. — Садовник Игнаций Магницкий.

— Наш ученый садовод, — пояснила с улыбкой Василиса.

Садовник смутился.

— Василиса Матвеевна посмеивается надо мной, — доверчиво пожаловался он Лизе, распахивая свои по-детски простодушные голубые глаза. — Оттого, что я читаю книги о выращивании цветов и стараюсь делать все так, как советуют ученые-агрономы…

— Наверное, Василиса Матвеевна шутит, — так же серьезно предположила Лиза, думая, что Игнац, видимо, не наделен природой острым умом, но, как и всякое божье творение, он не может не иметь таланта хотя бы к одной какой-то области человеческой деятельности.

— Старый князь шутил, что у Игнаца такая рука — палку в землю воткнет, и она в положенное время корни даст и расцветет. Каждый понимает: без Игнаца оранжерея захиреет, а после нее и сад…

— Вот! — Тонкий палец садовника, будто учительская указка, протянулся в сторону Василисы. — Я же говорил, смеется. Захиреет! Свято место пусто не бывает! Когда я учился на агрономических курсах, нам читал лекции один профессор. Вот это был ученый!

Он повернулся и опять пошел вдоль рядов, увлажняя землю все из той же лейки.

— Вы на него, княгиня, не серчайте. Игнац… он не такой, как все… Нет, вы не подумайте, что юродивый, он просто рассеянный. Иной раз поздороваться забудет. Или вот как сейчас, посреди разговора к своим цветам кинулся. А так он не вредный… Старый князь за свои деньги его на учебу посылал. И потом хвалился, что его деньги Игнац с лихвой вернул…

Женщины потихоньку вышли из оранжереи, не замеченные увлеченным садовником.

— Что еще вы хотели бы мне показать? — слегка рассеянно поинтересовалась Лиза, под впечатлением от общения с Игнацем.

— Можно зайти на конюшню. На псарню. К нам из Кракова знакомые князя на охоту приезжают, так что князь держит собак…

Василиса вроде бы споткнулась на полуслове, что-то хотела сказать, но в это время откуда-то донесся истошный женский крик, оборвавшийся на самой высокой ноте.

— Где это? — вздрогнула Лиза.

— Кажется, в конюшне, — испуганно пробормотала Василиса. — Думаю, вам туда идти не стоит.

— А где она, эта конюшня? Там? — Лиза показала в ту сторону, откуда ей послышался крик.

— Там, — со вздохом подтвердила Василиса.

9

Лиза мысленно поблагодарила экономку, да и себя, зато, что на ней сейчас был наряд, не мешающий быстро двигаться. Чего только она не напридумывала во время своего бега: и то, как кого-то из женской прислуги ударила копытом норовистая лошадь, и как женщина попала ногой в капкан — могли же его поставить где-нибудь поблизости ретивые егеря.

А вдруг в конюшню пробрался какой-то хищник?

Напал на прислугу… Но что будет делать женщина в конюшне?

И уже совсем мимоходом мелькнула мысль: а, почему за нею не последовала Василиса?

Но сейчас раздумывать было некогда. Лиза рывком распахнула дверь конюшни и… замерла от неожиданности. Прямо перед нею в одной рубашке на тонких лямках стояла Марыля. Руки ее были привязаны веревками к деревянным столбам, а изо рта, будто шутки ради, торчал кукурузный початок. А чуть поодаль муж Лизы Станислав Поплавский недвусмысленно занес руку с плетью для следующего удара.

Собственно, от Марылиной рубашки осталось не так уж много — она была вся изорвана плетью и запачкана кровью несчастной девушки.

— Станислав, прекрати, что ты делаешь, ведь она же…

Лиза чуть было не сказала — беременна, но, заметив, как наполнились ужасом глаза Марыли, не стала продолжать. Тот как ни в чем не бывало обернулся к жене:

— Ты хорошо выглядишь сегодня, дорогая. Решила покопаться в гардеробе матушки? Хвалю. Чего ж добру пропадать. Ты хотела взглянуть на лошадей?

Это старая конюшня. Тебе надо было взять несколько правее. А теперь иди. Не видишь, я занят!

Во время речи Станислава Лиза тщетно вглядывалась в его лицо, пытаясь отыскать на нем следы безумия. Ничего подобного, он был спокоен, словно и вправду исполнял какую-то обычную ежедневную работу.

Она застыла соляным столпом, не в силах сдвинуться с места. Просто взять и уйти она не могла, но в то, что Станислав ее послушает, что бы она ни говорила, тоже не верилось. Что же делать?!

— Да, княгиня, а что вы имели в виду, когда крикнули: «Ведь она же…» Что — она же?

— Видишь ли, некоторое время тому назад я изучала медицину…

— Правда? — удивился он и подошел к ней поближе. Лиза едва сдержалась, чтобы не отшатнуться от него. Казалось, она несла сосуд, полный какой-то ядовитой жидкости, и нельзя было ни споткнуться, ни покачнуться, чтобы зловещее содержимое не выплеснулось. — И что писали медицинские книги о таком случае?

— Если ты хочешь иметь здоровую служанку, ее нельзя бить по груди, она может заболеть чахоткой…

— Вот как? — Деревянной ручкой плети Станислав поддел кружевной бант блузки и ловко его развязал. — Не обращай на меня внимания, продолжай, тебе очень идут эти ученые речи. Что еще вредно прислуге?

— Позволь мне развязать Марылю, — храбро попросила Лиза.

— Пусть постоит так…

— Но, Стас, неужели тебе нравится, когда кто-то подглядывает за тобой?

Станислав на мгновение оставил в покое ее блузку.

— Стас? А что, мне нравится. Ты быстро входишь во вкус, дорогая…

— Во вкус чего? — покраснела Лиза.

— Во вкус жизни, — усмехнулся он, — еще немного, и ты тоже научишься приправлять ее остреньким. Ну представь, что за интерес — почтенная семейная пара, которая занимается любовными утехами только в темноте, избегая посторонних взглядов…

— Ты ненормален! — воскликнула Лиза; той же ручкой он теперь избавлял ее от теплого жакета, который мешал снять с нее блузку.

Она хотела его разозлить. Пусть даже он ударил бы ее, разозлился, только не добивался своего на глазах у Марыли. Лизе казалось, что такого позора она не переживет!

— Ненормален, — с мягкой улыбкой идиота кивнул Станислав. — А кто из нас нормален? Неужели ты, коханая, относишь себя к таковым? Ведьма и дьявол.

Неплохое сочетание, а?

В это время скрипнула дверь старой конюшни, и, словно боясь снять ее с петель, в узкую щель неловко протиснулся человек, прежде Лизой не виденный.

Худой как щепка, сутулый, подобно некоторым высоким людям, стесняющимся своего роста, с длинными, чуть ли не до колен жилистыми руками. Глаза его, небольшие, но цепкие, незаметно обежали присутствующих и остановились на хозяине с выражением услужливой готовности.

— Чего тебе, Казик? — недовольно спросил его Поплавский. — Не видишь, мне не до тебя!