— Прости меня, Вэн.

Венис растерянно взглянула на него.

Она больше не заблуждалась по поводу их прошлого. Она больше не мечтала о возрождении их отношений. Он ее предал, отступился, продал ее любовь за деньги и безо всяких угрызений совести завел себе другую женщину, благодаря которой сделал карьеру. А она, Венис, была для него только ставкой в большой игре. Вряд ли он по-настоящему любил ее когда-нибудь. Но если его она еще могла простить, то Освальда она ненавидела. И настолько сильно, что готова была любой ценой избавиться от его власти.

41

Озаренный огнями Хантсфорд являл собой внушительное зрелище на фоне тускло-серого ночного неба. Вдоль подъездной аллеи и у входа в дом горели фонари, ярко освещенные окна уютно выделялись в сумерках, балкон был украшен сияющими гирляндами.

До наступления Рождества оставалось четыре часа. Гости еще не успели прибыть, но некоторые уже прислали пышно упакованные подарки. Можно было не сомневаться, что большинство приглашенных не пренебрегут возможностью засвидетельствовать свое почтение лорду Бэлкону в связи с тем, что он обвенчался со знаменитой оперной певицей Марией Данте. Даже странное поведение Освальда в последние месяцы не отвратило от него старых друзей. Всех их неудержимо влекло любопытство увидеть воочию молодоженов. Большой зал, залитый светом и благоухавший ароматом хвои, еще дремал под тихие звуки джаза, но часть гостей и обитатели Хантсфорда уже с нетерпением ожидали начала торжества.

Однако у Венис, которая все еще оставалась в своей спальне наверху, настроение было отнюдь не праздничное. Смех, музыка и голоса, долетавшие со стороны лестницы, не могли вывести ее из состояния меланхолии. Вернувшись в Хантсфорд, Венис почувствовала себя еще более несчастной.

После встречи с Люком она решила полностью устранить отца из своей жизни. Она не хотела даже отвечать на его звонки и принимать приглашения, но избавиться от Освальда оказалось не так просто, как ей казалось. Он был ее деловым партнером, и мог испортить ей жизнь и карьеру. Резкий разрыв с ним повлек бы за собой массу проблем, и Венис решила бороться с ним постепенно, продумывая каждый шаг.

Она внимательно посмотрела на гору упаковок и свертков, возвышающуюся на диване. Подарки для Кейт, Серены, Камиллы, мистера и миссис Коллинз. А для отца ничего. Впервые она решилась на такое откровенное изъявление неприязни. Еще никогда она не осмеливалась открыто противостоять ему. На вечер она хотела надеть элегантное кремовое платье из органзы, оно очень нравилось ей. Придирчиво оглядев себя с ног до головы перед зеркалом, она пришла к выводу, что лучше поменять его на серое платье от «Прада». Из украшений на ней был только бриллиантовый браслет. Волосы Венис уложила пышным узлом на затылке. Теперь все было в порядке. Венис вдруг вспомнила, что обычно в такие минуты Джонатан всегда сидел позади нее на диване, наблюдая за ее приготовлениями. И вот теперь его место пустовало. Она была отныне одна.


— Ты там? — раздался за дверью голос Кейт. — Я тебя искала, вечер уже начинается. Папа просил поторопиться.

Она скользнула взглядом по лицу сестры.

— И еще я… хотела сказать…

— Что? — насторожилась Венис, направляясь к лестнице.

Кейт помедлила и затем ответила:

— Я надеюсь, ты не рассердишься на меня за то, что я пригласила… Джека Кидмана.

Венис резко остановилась и гневно уставилась на нее.

— Что ты сделала?

Известие явно не обрадовало ее. Она отказалась встречаться с Джеком после смерти мужа и не нуждалась в том, чтобы кто-то сводил ее с ним вопреки ее воле даже в качестве рождественского сюрприза. Она не отрицала, что любила его, но ее этические принципы не допускали потакания своим страстям. Ведь она недавно стала вдовой! Она потеряла слишком многое — любовь Люка, мужа, возможность иметь ребенка. Больше она не желала разочаровываться. Лучше отказаться от связи с Джеком сразу, чем ждать очередного удара.

— Как ты посмела! — возмущенно воскликнула Венис. К счастью, они стояли в том уединенном крыле дома, где никто не мог их услышать.

Кейт смутилась.

— Прости, я не думала…

На самом деле она не считала, что совершила проступок. Она ожидала подобной реакции сестры, и все-таки ее это не остановило. Взяв Венис за плечи, она твердо сказала:

— Вэн, тебе пора прекратить это самоистязание и встретиться с ним. Он нужен тебе.

— Мне никто не нужен, Кейт! И уж тем более мне не нужно твое сочувствие.

— Прошу тебя, спустись к нему.

Венис отвернулась и покачала головой. Ее всерьез испугала эта новость.

— Где он? — бесстрастно спросила она.

— Он ждет внизу; не хочет входить, пока ты сама его не пригласишь.

Венис склонила голову и задумалась. Затем вздохнула и стала спускаться по лестнице.

Гости в вечерних туалетах, черных костюмах и белых рубашках уже входили в широко распахнутые двери зала. Кто-то радостно приветствовал ее, но она пробивалась сквозь толпу, ничего не замечая. Кто-то подал ей бокал шампанского, и она взяла его автоматически, не глядя. Наконец она вышла на улицу. Холодный воздух остудил ее разгоряченное лицо. Она осмотрелась и медленно пошла по дорожке, освещенной янтарным светом фонаря, стараясь ступать так, чтобы не подвернуть ногу на мелких камешках и не расплескать шампанское. У дома стояло несколько машин. Рядом с машиной отца она заметила мужской силуэт и, приглядевшись, узнала Джека. Он был в темном костюме, чисто выбрит и коротко подстрижен. Венис подумала, что ей будет трудно устоять перед ним. Подойдя к Джеку, она поднесла к губам бокал.

— С Рождеством, Вэн, — тихо сказал он. — Мне неудобно было заходить…

— Поэтому я вышла, — отозвалась она.

Они помолчали. Где-то на ветру поскрипывал фонарь.

— Зачем ты приехал, Джек? — спросила она наконец.

— Кейт меня пригласила.

— Это не ответ. Зачем на самом деле ты приехал?

Он улыбнулся.

— Действительно, это на меня не похоже, — признался он. — Обычно я без приглашения не являюсь.

— Так зачем же? — настаивала она.

Венис сама не понимала, зачем она мучает его. Она ведь уже давно могла бы сказать ему, чтобы он больше не пытался с ней видеться, и уйти. Но что-то удерживало ее, не позволяло сделать решительный шаг к разрыву.

— Наверное, я не мог справиться с собой, — сказал он.

Она посмотрела ему в глаза. Да, честный ответ.

— Я три месяца старался найти утешение в работе, но ничего не вышло.

Нужно быть сильной. Нужно взять себя в руки и вспомнить о том, кто она.

— Разве ты до сих пор ничего не понял, Джек? — спросила она. — Это была ошибка, я не должна была изменять мужу. Он умер, и теперь ничего нельзя исправить.

— Вэн, почему ты винишь себя во всем? — с отчаянием возразил Джек. — Ты мучаешь себя, наказываешь. Хорошо, я могу понять это. Но почему ты запрещаешь себе быть счастливой?

— Не тебе судить меня, — резко ответила она, допив шампанское.

— Послушай! Вдумайся в то, что ты говоришь! — настаивал Джек. — Ты до сих пор не можешь избавиться от ложных комплексов, как тогда в Севилье. Ты ведешь себя как ребенок, которого обидели и он злится на всех за это. Это заблуждение, Вэн, остановись!

Он был прав, и она это знала, Она до сих пор боялась своего отца и ненавидела его. Она считала его виноватым в своих страданиях, но не осмеливалась сказать об этом открыто и во всем винила себя.

— Я повторю снова, Джек, — холодно произнесла она, — мой муж умер. Все изменилось. Все. Я уже не та, что была раньше.

— Ты его никогда не любила, — спокойно сказал Джек. В его словах была неприглядная истина, от которой она пыталась отмахнуться.

— Я никогда этого не говорила, у тебя нет оснований так считать.

Джек смотрел на нее с глубоким состраданием. Она казалась такой хрупкой и беззащитной. Он шагнул вперед, протянув к ней руки, но Венис не пошевелилась. Он шагнул еще ближе, Венис помедлила и вдруг упала в его объятия, словно бросилась в поток, который путал и зачаровывал ее так долго. Ей хотелось уткнуться в его грудь и рыдать, словно она была маленькой девочкой, искавшей у него защиты от жестокого мира.

— Я люблю тебя, я скучал по тебе, я так хотел быть рядом с тобой. Давай все начнем сначала, уедем отсюда, — шептал он, гладя ее волосы.

— Прости, — произнесла она, вглядываясь в его лицо, — я боялась своих чувств, я хотела уничтожить их. Я не виновата, это он сделал меня такой.

— Кто? Джонатан?

— Мой отец! Мой отец!

Джек нахмурился.

— Он пытался подчинить меня, разрушить мои начинания, манипулировать мной, контролировать все мои поступки. Он хотел превратить меня в послушную марионетку. — Она захлебывалась от рыданий.

— Что случилось, Вэн? Объясни мне, — мягко сказал Джек, усадив ее в машину. Венис согрелась и постепенно успокоилась. Она рассказала ему обо всем: о том, как Освальд прогнал Люка, заставил ее выйти за Джонатана, а теперь не давал ей возможности начать свое дело в Нью-Йорке.

— Я хочу понять, почему он так делал, — в ярости проговорила она, — хочу узнать зачем. Я хочу знать правду!

— Что толку пытаться узнать, если уже поздно что-либо исправить? — возразил Джек. — Надо идти в дом, а завтра я увезу тебя в Лондон. И обещаю: мы будем счастливы.

— Но я хочу знать!

— Это бесполезно, Вэн. — Он обнял ее. — Лучше поцелуй меня покрепче.


Даже на восьмом месяце беременности Серена была по-прежнему хороша. Темно-красное платье в стиле ампир скрывало живот. На пальце у нее красовалось эффектное кольцо с огромным аквамарином. Камень переливался и поблескивал в ярком свете, привлекая внимание. Короткие, изящно завитые золотистые волосы обрамляли ее красивое лицо.

— Серена, здравствуй.

Она повернулась, услыхав знакомый голос, и увидела улыбающегося Романа Лифея.

— Роман, ты пришел! — с восторгом воскликнула она.

Она бросилась к нему, снова чувствуя себя так же уверено, как на его гала-показах, когда все любовались ее красотой, закутанной в шелка. Платье, отвергнутое из-за каприза Майкла, было забыто. Их дружба восстановилась благодаря предусмотрительности и великодушию Кейт, пригласившей Романа на праздник.

— Как я мог не прийти! — усмехнулся Роман. — Патрик все равно собирался на Рождество в Лондон, а когда я ему сказал, что нас пригласили в Хантсфорд, он чуть от счастья не умер, он же мечтал побывать здесь!

Роман вздохнул, оглядев Серену.

— Так и не надела ни одно из моих платьев! — пошутил он.

— Я же не знала, что у тебя есть платья для беременных. Если бы знала, то надела бы обязательно. Честно говоря, я еле хожу.

— Еле? — спросил Роман. — И когда появится наследник?

— Через три недели, но он меня толкает и бьет.

— На самом деле, никто не знает точного времени, — заметил он. — Если что, то доставим тебя на вертолете.

— Не шути так, — улыбнулась Серена.

Они стали рассказывать друг другу о новостях из жизни их общих знакомых.

Наконец Серена примирительно произнесла:

— Прости меня, Роман, я была ужасно глупой.

Он взял ее за руку и улыбнулся:

— Ты могла бы не говорить этого, я совсем не сержусь.


В бальном зале тихо играли джаз. Среди немногих танцующих была и Кейт Бэлкон в бледно-розовом платье с глубоким вырезом. Ее распущенные волосы волной падали на спину, а подкрашенные яркой помадой губы улыбались. Рядом с ней был Ник Дуглас, не отходивший от нее ни на шаг и ухаживавший за ней с трогательной преданностью.

Впервые в жизни Кейт пригласила в отцовский дом знакомого мужчину. Ожидая от отца жестоких насмешек, она никогда не решалась приводить своих поклонников на семейные обеды и ужины. Но теперь она стала знаменита, везде говорили о ее редакторской награде, и больше никто не мог бы назвать ее неудачницей.

Изменилось не только ее внешнее положение, изменилась и она сама. Она не ревновала Ника по пустякам, не беспокоилась о том, что он слишком привлекателен и общается с другими дамами (чего он, впрочем, сейчас не делал). Где-то в глубине души ее томило предчувствие необычайного события, которое непременно должно произойти в эту рождественскую ночь. Она хотела чуда, хотела, чтобы их дружеские отношения стали более серьезными. Они еще ни разу не целовались, не просыпались утром в одной постели, и ожидание этого пьянило ее сильнее шампанского и виски.

Она посмотрела на Ника, который держал ее за руку. Музыка смолкла. Да, он любил ее, иначе и не могло быть. Как только она раньше могла в этом сомневаться? Здесь, в танцевальном зале, вдали от работы и проблем они могли позволить себе расслабиться и не скрывать своих чувств. Взяв у официанта бокал шампанского, Ник подал его Кейт.