Глупо расстраиваться из-за того, что Алекс привязан к этой гордой северной красавице. Что у него может быть общего с простой продавщицей из Лондона? Они больше никогда не увидятся. Но Чармиан отдавала себе отчет, что появление красавицы Хельги испортило ей вечер, разрушив сказку, которую она для себя сочинила. Что она вообразила? Что Алекс мог бы быть ее возлюбленным? Даже мысль об этом была абсурдной; к тому же инцидент с Хельгой показал, что он бывает мстительным и деспотичным. Чармиан стала даже побаиваться его немного. Она знала, что ее страх вполне обоснован, но ее все-таки влекло к этому человеку.

Чармиан заметила, что Алекс прервал свой рассказ и вопросительно смотрит на нее.

— Что случилось, та petite?

Девушка через силу улыбнулась.

— Ничего. Я немного устала — день был таким длинным.

— Он уже кончился, — сказал Алекс с полным безразличием, которое больно задело девушку. — Мы выпьем кофе, а потом я посажу вас в такси и отправлю домой. — Он подозвал официанта, а Чармиан вдруг вспомнила о взятом напрокат наряде.

— Это платье, мсье, я должна завтра вернуть в салон?

Алекс нахмурился.

— Конечно, нет. Оно ваше.

— Но, мсье, я не могу принять… — Она знала, как дорого оно стоит.

— Вы уже приняли его. Весь Париж, — он кивнул в сторону переполненного зала, — видел вас в нем. Теперь уже никто другой не сможет его надеть. К тому же вы его честно заработали.

Чармиан не могла спорить с ним, но в глубине души решила перед отъездом вернуть платье в салок. Когда Алекс узнает о ее поступке, она уже будет в Лондоне.

Выходя из зала, Алекс даже не взглянул на Хельгу, а Чармиан не удержалась. Взгляд красавицы вдовы был прикован к Алексу; потом она взглянула на Чармиан, и в ее глазах мелькнуло недоумение. Девушка вздохнула. Хельге не стоило принимать ее за соперницу.

Швейцар вызвал такси. На город уже спустилась ночь — сырая и облачная, без луны и звезд. В ожидании такси Чармиан стояла рядом с Алексом. Он был молчалив и отрешен; его мысли, вероятно, были там, в ресторане, с блондинкой, с которой он так жестоко обошелся. «Не очень-то покладистый возлюбленный, — подумала Чармиан, — мужчина, который всегда хочет быть хозяином положения, даже в таком незначительном деле, как посещение модного салона». Подъехало такси, и Чармиан сдержанно сказала:

— Спасибо вам за все, мсье. Это был замечательный вечер. — И протянула ему руку.

Алекс взглянул на бледное, усталое лицо девушки, на котором ее карие глаза казались сейчас просто огромными. Его взгляд потеплел, когда он взял ее руку в свою.

— Удовольствие было взаимным, та petite.

Он с каким-то удивлением посмотрел на маленькую руку, которая оказалась в его большой ладони, но не сразу отпустил ее. Такси остановилось, швейцар распахнул дверцу. Алекс спросил адрес Чармиан и заплатил шоферу, пока девушка усаживалась в машину. Алекс отступил на тротуар, и такси рванулось с места, но вскоре остановилось, потому что другая машина загораживала проезд. Чармиан оглянулась, чтобы в последний раз взглянуть на Алекса. Он в нерешительности стоял у дверей ресторана, будто размышляя, стоит туда возвращаться или нет. Девушка решила, что преподав урок своей белокурой красавице, унизив ее, он уже подумывает о примирении, а та, которая была орудием его мести, уже забыта. Такси двинулось вперед, и Чармиан со вздохом откинулась на спинку сиденья. Волшебный вечер кончился.


Семья Пулар жила в лабиринте узких улочек невдалеке от широких проспектов Левого берега, поэтому поездка была короткой. Квартира находилась во втором этаже над крошечным магазинчиком, куда с улицы вели каменные ступени. Чармиан даже испугалась, когда впервые попала сюда, но мадам Пулар содержала комнаты в чистоте и порядке, а недостаток удобств восполнялся кулинарным искусством хозяйки.

Шофер остановил машину у дома. За щедрые чаевые Алекса он даже вышел, чтобы открыть Чармиан дверцу.

— Рю-Жозефин, номер сорок два? — с сомнением переспросил он.

— Совершенно верно.

Девушка вышла из машины, чувствуя на себе его недоуменный взгляд. Девушки в туалетах от Себастьена, ужинающие с мужчинами вроде Алекса, не живут на Рю-Жозефин: у них совсем другие адреса.

— До свидания, мадемуазель.

— До свидания.

Такси уехало, а Чармиан стала подниматься по ступеням. Магазинчик был закрыт; в нем было темно — его хозяева жили в другом месте. Чармиан вставила ключ в замочную скважину квартиры мадам Пулар; замок щелкнул, но не открылся. Озадаченная девушка подергала за ручку, но дверь оставалась запертой. Ее, должно быть, удерживал засов; видимо, Жермена не хотела впускать Чармиан в дом без скандала. Девушка вздохнула. Ей не хотелось сегодня встречаться с подругой, но, кажется, это было неизбежно. Она позвонила. Прошло несколько минут, но никто не вышел. Темная лестница внизу выглядела зловещей, и Чармиан, вдруг испугавшись, принялась звонить не переставая и громко стучать в дубовую дверь. Мадам Пулар была немного глуховата, но Жермена была дома и не могла не слышать ее стука.

Наконец в доме раздались шаги, и девушка услышала, как засов отодвинулся, но дверь лишь чуть приоткрылась. На двери была цепочка — мадам Пулар боялась оставаться дома одна.

— Жермена! Это я — Чармиан! — крикнула в щель девушка.

— Убирайся прочь!

— Что?!

— Ты слышала, что я сказала. Убирайся!

— Ты шутишь? — устало спросила Чармиан. — Прошу тебя, Жермена, открой. Мне сейчас не до шуток — я очень устала.

— И не удивительно, но мы не собираемся пускать к себе такую как ты. У нас приличный дом. — Исчерпав весь запас английских слов, Жермена обрушила на нее поток гневных французских фраз, выплескивая давно копившуюся ревность. Оказывается, Чармиан не только увела Гастона у его возлюбленной, но еще и подцепила себе богатого любовника и самым бесстыдным образом приняла от него в подарок одежду. Весь салон говорил об этом случае, а Жермене, как бы в насмешку, велели отнести домой одежду Чармиан. А теперь она возвращается под утро и еще имеет наглость требовать, чтобы ее впустили. Пусть она убирается и больше никогда не показывается на Рю-Жозефин.

Чармиан в отчаянии прислонилась к косяку.

— Я все могу объяснить, — сказала она, когда Жермена на секунду замолчала, хотя на самом деле Чармиан не была уверена, сможет ли. — Во всяком случае, ты тоже должна мне кое-что объяснить. Ты ведь так и не пришла на встречу, как обещала.

— Я и не собиралась приходить, — бросила Жермена. — Но ты попала в салон и без моей помощи.

— Да… видишь ли… Пожалуйста, Жермена, впусти меня, и я расскажу, как все вышло.

Жермена ответила, что не желает ничего слушать, и повторила, что не позволит Чармиан войти в дом.

— Но не могу же я всю ночь бродить по улицам! — в ужасе воскликнула Чармиан, поняв, что Жермена сделает так, как сказала.

— Возвращайся к своему любовнику! Я тебя вообще не ждала.

Жермена захлопнула дверь, и Чармиан услышала, как она задвинула засов. Девушка устало опустилась на ступеньку, но вспомнив, что на лестнице грязно, а ей утром надо вернуть платье, опять поднялась на ноги. На лестнице было темно, пахло кислой капустой. Преодолевая легкое головокружение, Чармиан вышла на улицу, обдумывая, что делать дальше. Она должна забрать свои вещи, а они еще не упакованы. Если Жермена будет стоять на своем, придется обратиться в полицию или в британское посольство; но мадам Пулар, конечно, впустит ее, когда Жермена уйдет на работу. А пока надо найти какое-то пристанище на ночь.

Чармиан машинально взглянула на запястье, и тут вспомнила, что часы она оставила в салоне Себастьена вместе с сумочкой, захватив с собой только ключ и носовой платок. Она осталась без денег и без документов, а без паспорта ей будет трудно обратиться в полицию, чтобы объяснить случившееся.

Внезапно девушка вздрогнула от громкого свиста. В конце улицы появилась целая толпа подростков. В ужасе Чармиан бросилась бежать, страстно желая найти какой-нибудь спокойный уголок. Центральные улицы были лучше освещены, на них было больше прохожих, но и там ее необычный наряд привлекал внимание. Чармиан задержалась у дверей ночного кафе, но среди просто одетой публики она выглядела бы совершенно неуместно. К тому же у нее не было денег, даже на чашку кофе.

Девушка пошла прочь. Вскоре она добрела до ресторана, где ужинала с Алексом. Она подумала, что он мог бы ей помочь. Швейцар, вероятно, запомнил ее и не откажется сказать, где найти Алекса. Но надежда умерла, не успев родиться: двери ресторана были заперты, свет погашен.

Отчаяние охватило Чармиан; а когда проходивший мимо человек повернулся к ней, видимо, желая помочь, она так странно посмотрела на него, что он поспешно удалился, решив, что девица явно не в себе. Чармиан быстро пошла в противоположную сторону, сама не замечая, куда идет.

Удивительно, но за все это время она не встретила ни одного полицейского. «Полиции никогда нет на месте, когда она нужна», — с грустью подумала девушка.

В конце концов Чармиан оказалась на мосту через Сену. Здесь не было прохожих, только редкие автомобили проносились мимо. Она добралась до ниши в парапете и остановилась там, пытаясь собраться с мыслями. Нужно вернуться на Рю-Жозефин и дождаться, пока мадам Пулар пойдет за покупками. Чармиан знала, что хозяйка встает очень рано, а Жермена спит допоздна. Девушка была уверена, что мадам Пулар не будет столь непреклонна, как ее дочь… но чтобы добраться до ее дома, Чармиан придется миновать толпу подростков, которые шатаются ночью по улице.

Девушка вспомнила газетные статьи об одиноких женщинах, которых находили ограбленными и задушенными, и ее пробрала дрожь. Лучше она останется здесь до рассвета, тем более, что ждать его уже недолго.

Ее внимание привлек караван барж, к она перегнулась через парапет, чтобы лучше рассмотреть их. Баржи как раз проходили под мостом; их огни отражались в воде… красивое зрелище, если ты в подходящем настроении, чтобы оценить его!

За спиной девушки взвизгнули тормоза. Она испуганно прижалась к парапету, сердце у нее заколотилось. Она осторожно повернула голову и увидела, что из машины выскочил мужчина и спешит к ней, громко крича по-французски:

— Мадемуазель, не надо! Умоляю вас!

Чармиан повернулась к нему. Он, кажется, всерьез подумал, что она собралась броситься в Сену — в его голосе слышалось искреннее беспокойство. Интересно, можно ли ему доверять?

Из машины его окликнул женский голос:

— Qu’est-ce que с’est, Leon?[14]

Чармиан перевела дух. Мужчина был не один; с ним была дама.

Девушка шагнула к нему навстречу.

— Мсье! — умоляюще начала она.

Мужчина недоуменно воззрился на девушку в сверкающем наряде. Серебристое пальто Чармиан распахнулось, открыв переливы зеленовато-голубого шифона.

— Nom du diable! — воскликнул мужчина. — Mais с’est «Le Reve»![15]

Глава вторая

Весь вечер был похож на сон — чреда самых фантастических событий, завершившихся кошмаром. Чармиан понимала, что незнакомца поразил вид хорошо одетой женщины, перегнувшейся через парапет моста и, похоже, готовой покончить с собой, но почему он сразу сказал, что это «Греза»? Как он узнал платье? Наверное, женщина, которая была с ним, видела коллекцию.

— Вы правы, — сказала Чармиан по-английски, забыв, что говорит с французом, — эта модель действительно называется «Греза». Откуда вы знаете?

Незнакомец ответил ей тоже по-английски:

— Еще бы не знать, ведь это я ее создал. — Он обернулся к машине. — Рене, вот так чудо! Я остановился, чтобы предотвратить самоубийство, и встретил свою лучшую модель, которую незнакомая молодая леди собиралась утопить в реке.

— Я вовсе не собиралась прыгать в реку, — возмущенно воскликнула Чармиан. Что за сумасшедшая ночь! Сначала она ужинала с таинственным Алексом, а теперь… Она удивленно посмотрела на незнакомца. Создатель «Грезы» не мог быть никем иным, как самим знаменитым кутюрье.

— Вы… вы мсье Себастьен? — запинаясь, пробормотала девушка.

— Он самый.

Из машины вышла его спутница и с нескрываемым любопытством посмотрела на Чармиан.

— Вы англичанка? — удивленно спросила она. — Но я так поняла, что Александрос Димитриу купил это платье для своей сестры.

Так вот как зовут Алекса. Фамилия не французская. Кто же он?

Мсье Себастьен с опаской оглянулся по сторонам.

— Дорогая, стоянка на мосту запрещена, — сказал он своей спутнице. Потом он обратился к Чармиан: — Мадемуазель, мы просто заинтригованы. Не лучше ли вам поехать с нами в более подходящее место, где вы могли бы поведать нам о своих проблемах. Мне кажется, вы находитесь в затруднительном положении.