Не получалось у него быть с ней терпеливым. Соня частенько делала или говорила такие вещи, которые он не просто не понимал, а отказывался понимать. Вот, например, её мечта стать актрисой. В последнее время жена постоянно где-то пропадала, а дома не выпускала из рук сценарий и что-то упорно зубрила. Вроде бы ничего страшного в этом увлечении не было, нашла себе занятие, но Алексей, как только этот самый сценарий видел, независимо от того, в руках у жены или он просто на столике лежал, в душе поднималось тихое бешенство. В голове никак не мог уложить, что какие-то выдумки сценаристов для неё важнее, чем наблюдать за тем, как растёт её ребёнок. Ведь это настолько удивительно, и если Соня это упустит, то наверстать никогда не сможет. А она не понимала, даже не слушала, когда он пытался ей это объяснить.

— Она слишком молода, чтобы полностью прочувствовать это, — успокаивала его мать. — Да к тому же…

Она запнулась, и Алексей заинтересованно посмотрел.

— Что?

— Она не мечтала о ребёнке так, как ты. Как Марина. Для неё это, скажем так, не чудо. В полном смысле этого слова. Потом поймёт.

— Когда поздно будет?

Валентина Алексеевна лишь плечами пожала.

— Каждый совершает свои ошибки, Алёш. Тебя хоть от одной смогли уберечь? — Она потрепала его по волосам.

Внутреннего покоя в их семье не было. Не было удобства, понимания, не было найдено способа мириться с недостатками другого. Слишком многое вызывало раздражение и обоюдное непонимание. Слишком часто возникало удивление по поводу того, что он делает рядом с этой женщиной. Со временем, узнав её получше, пришёл к выводу, что она совсем неплохая девочка, интересная, со своими удивительными мыслями в хорошенькой головке. И даже любит его, по крайней мере, так считает. Говорить может что угодно, но иногда так смотрит на него, так льнёт к нему, что сомнений не остаётся — сама в своих чувствах уверена. А вот Алексей хоть и верил сказанному, но не против был бы проверить это утверждение. Вдруг ответ удивит их обоих? И если бы не знал, как бывает на самом деле, наверное, удовлетворился бы такими отношениями. Даже счастлив был бы. Возможно. В конце концов, он никогда не верил в безоблачное счастье, готов был принять и решать возникающие проблемы и недоразумения. Они ведь всегда были, даже с Мариной, но с бывшей женой всё было по-другому. Горячо, приятно, даже ссоры были какие-то понятные и не обидные. С Соней так не получалось. А может, всё дело было в том, что он сам не хотел, чтобы так было? Ведь если это повторится, ощущение чуда исчезнет. А променять чудо, которое у него когда-то было, на другое, даже намного лучшее, ему не хотелось.

Дверь приоткрылась и снова заглянула жена.

— Ты спать идёшь?

— Иду, — кивнул он, не отрывая взгляда от окна.

Так как он не шевелился, Соня вошла, оставив дверь открытой, и обняла Алексея за шею. Поцеловала в колючую щёку.

— Ну, о чём ты всё время думаешь? — протянула она, смеясь. — Обо мне?

Надо же, даже врать не пришлось. Кивнул.

— Пойдём, — потянула Соня его за руку.

В спальне на кровати лежал сценарий в толстой красной папке. Соня его быстренько переложила на тумбочку, а Асадова потянула на себя.

— Я соскучилась.

Она ждала от него следующего шага, видимого проявления страсти, а Алексей сегодня не мог ей этого дать. Он уже не первый день был не в настроении, в душе такое творилось, огромное чувство недовольства ворочалось с боку на бок, сбивало дыхание, а перед глазами такая картина, хоть кричи. А ведь пока собственными глазами не увидел, был почти спокоен. Даже гордился собой, что настолько философски ко всему отнёсся. Пусть поначалу пришлось зубы сцепить, но затем сумел себя убедить в том, что всё идёт своим чередом. Ведь не может же она, в самом деле, всю оставшуюся жизнь одна, без него… А вот вчера в ресторане всё его спокойствие улетучилось. Как только увидел, как только взгляд её встретил, заметил, как Марина мечется и нервничает, как только случайное прикосновение ощутил, которое словно огнём обожгло с ног до головы, и все правильные мысли из головы окончательно выветрило.

— Лёша!

Соня оттолкнула его и выпрямилась, глядя на него сверху вниз.

— Что с тобой?

Он лишь плечами пожал, потом закинул руки за голову и уставился в потолок. Соня несколько секунд смотрела в его напряжённое лицо, а потом слезла с него и даже отвернулась.

— Как мне всё это надоело, — пробормотала она.

Асадов усмехнулся.

— Что именно?

— Ты, — не удержалась жена. — Ты мне надоел со своим печальным взглядом!

— Слова-то какие! Из роли?

Она оглянулась на него через плечо и настороженно посмотрела.

— Ты опять чем-то недоволен?

— Сонь, ладно, — отмахнулся от неё Алексей. — Я слишком устал, чтобы отношения выяснять.

— А я и не хотела выяснять отношения, — слегка язвительно напомнила она. Поднялась и сняла через голову платье, оставшись в одном белье. Алексей следил за ней взглядом. Даже послушно губами причмокнул, выражая своё восхищение, когда жена обернулась.

— О чём ты всё время думаешь? — спросила она.

— О тебе, я же сказал.

— Ой, не ври! Ты никогда обо мне не думаешь.

Алексей застонал сквозь зубы и сел.

— Соня, не начинай, пожалуйста. Что ты злишь меня?

— А ты меня? Я же не дура, и всё понимаю!

— Да ты что? — зло усмехнулся он. — Ты оказывается, понятливая.

— Представь себе!

— Тогда может, ты поймёшь, что мне до чёртиков надоели твои постоянные отлучки? Особенно, по вечерам.

Она поджала губы и несколько секунд подбирала правильный ответ.

— Ты опять виноватой делаешь меня, — сказала она наконец.

— Не виноватой. Просто мне это не нравится.

— Почему? Неужели тебя больше бы устроила жена, которая бы стала дома сидеть?

— Я не заставляю тебя сидеть дома. Но вся эта затея со съёмками мне не нравится.

— А мне нравится! Мне важно это, понимаешь? Мама всю жизнь мечтала…

— Твоя мама мечтала, но при этом никогда от мужа далеко не уезжала, насколько знаю. Для неё ты и твой отец важнее были, но у тебя, кажется, совсем другие планы!

— Ты просто не хочешь меня понять.

— Хочу, но не могу.

Соня фыркнула и скрылась за дверью ванной комнаты. Алексей понимал, что она разозлилась, но успокаивать её не собирался.

— Совсем необязательно срывать на мне зло, Лёш, — проговорила она, когда вернулась в комнату. Асадов как раз снимал джинсы и когда оглянулся на жену, выглядел, наверняка, несколько глупо.

— Я не срываю на тебе зло, с чего ты взяла?

— Да потому что я вижу! Ты уже два дня сам не свой. А я у тебя виновата. Это попросту несправедливо! Ты просишь меня бросить всё, что мне интересно, осесть дома, но тебе моё присутствие не требуется, разве я не права?

Асадов раздражённо взмахнул руками.

— Хватит загадками говорить! У тебя какие-то претензии?

— Да, у меня претензии! — выкрикнула она и даже ногой топнула. — Я хочу, чтобы хотя бы в моей постели мой муж обо мне думал, а не о другой!

Алексей откровенно поморщился.

— Ты опять?

— А ты думаешь, что я такая дура, что даже не заметила, как она глазела на тебя в ресторане? Как только совести хватает!.. Пришла с одним, а смотрит на другого. На чужого мужа, между прочим!

— Хватит! — заорал он, а Соня тут же шикнула на него.

— Ребёнка разбудишь!

Алексей замер перед ней, глядя с негодованием, тяжело дыша и уперев руки в бока.

— Не лезь в то, во что тебя не просят, понятно?

— Я и не лезу! Я лишь терплю, когда ты сидишь, уставившись пустым взглядом в стену, и думаешь о ней! Я не лезу! А когда она замуж выйдет, что будет? Ты с собой покончишь?

Асадов моргнул.

— Ты с ума сошла? Какое — замуж?

Соня усмехнулась и руками всплеснула.

— А ты на что рассчитывал? Сам же говорил, что она святая и правильная. А правильные, милый мой, долго без штампа в паспорте с мужиками не спят, они замуж выходят! Да об этом уже все говорят! Аркадий Исаев — новая звезда телевидения, каждый шаг его отслеживается. А он, на этот самый шаг, от твоей бывшей не отходит! И чем она только к себе мужиков привязывает?

Алексей с трудом сглотнул, а потом хрипло проговорил:

— Тебе не понять.

Соня обиженно шмыгнула носом.

— Конечно, куда уж мне!

Она собралась плакать, даже заморгала чаще, что сразу придало её лицу страдальческое выражение, а Алексей отвернулся, не желая этого видеть. Вдруг почувствовал нестерпимую усталость, такую опустошающую, что даже стоять тяжело стало. Хотелось лечь, выключить свет и очень долго лежать в темноте, и желательно, не дышать, надеясь хоть так унять появившуюся в районе сердца боль.

— Алёша, — уже тише и виновато произнесла Соня, но он остановил её жестом.

— Я всё понял, Сонь. Не надо мне ничего больше объяснять.

Он достал из шкафа плед и взял подушку с кровати. Жена настороженно следила за ним взглядом.

— Ты что, Алёш?

— В кабинете посплю. Ложись спать.

Он вышел из спальни, а Соня тяжело опустилась на кровать, а потом стукнула по постели кулаком. Вот зачем она снова заговорила о его бывшей жене? Вот кто её за язык тянул, спрашивается?


" " "


У подъезда встретилась с Томилиным. Тот поздоровался, а взглянул загадочно и чересчур весело. Марина даже нахмурилась немного.

— Что? — спросила она.

Томилин решительно замотал головой.

— Ничего.

Он фыркнул и поспешил прочь, а Марина посмотрела ему вслед. Всё-таки мужики — жуткие негодяи. Убежал, а ей теперь гадай, чем она его насмешила.

На улице уже темно, хотя и не поздно совсем, но зимой темнеет рано и с этим неудобством приходится мириться. Марина напоследок вдохнула полной грудью холодный воздух, посмотрела на машину Томилина, которая аккуратно вырулила со стоянки, и вошла в подъезд. Очень хотелось домой. Хотелось снять с себя деловой костюм, полежать в горячей ванне, выпить чаю, да и просто побыть одной. Даже помолчать — и то за счастье кажется, после суматошного рабочего дня.

Лифт оказался занят, и Марина решила пойти по лестнице. В конце концов, третий этаж не такая уж и высота. А все достижения цивилизации, как, например, лифт, только балуют человека, лишая его даже самых незначительных препятствий. Когда-то люди придумали ступеньки, чтобы облегчить себе подъём, а потом придумали лифт, чтобы облегчить жизнь.

К чему относилось весёлое фырканье соседа, Марина поняла, только поднявшись на собственный этаж. Уже достала из кармана ключи, готовая повернуться к своей двери, да так и застыла, разглядывая Асадова, который с удобством расположился на ступеньках верхнего пролёта лестницы. Он практически лежал, упираясь локтём в одну из ступенек, а рядом стояла бутылка виски. Заметив Марину, Алексей широко улыбнулся.

— Привет.

Улыбкой своей её обмануть не смог. Марина оценила неприятный прищур и злость во взгляде, и лишь коротко кивнула.

— Привет.

— Ты одна?

— А кого ты ждал?

Алексей хохотнул и пожал плечами.

— Не знаю. Это ты мне скажи.

Марина ничего говорить не стала, открыла дверь и тогда уже на Асадова обернулась.

— Иди домой.

Он сел прямо, сцепил руки в замок и уставился на Марину обвиняюще.

— Почему не спрашиваешь, зачем я пришёл?

— А мне не интересно, — порадовала она его. — До свидания, Лёша.

Вошла в квартиру и захлопнула дверь. Привалилась к ней спиной, чувствуя болезненный стук сердца в горле. Господи, он только взглянул недовольно, а у неё от волнения — не от страха, а именно от волнения! — коленки задрожали. Чёрт бы их взял, эти коленки! Их-то точно не обманешь, за просто так дрожать не станут.

Асадов не стал звонить в дверь, требовать, чтобы она его впустила, поговорила с ним, Марина ещё подождала немного, каждую секунду ожидая, что дверь содрогнётся от первого удара — с Асадова ведь станется от злости начать в дверь ломиться! — но ничего не происходило. Она повернулась и припала к дверному глазку. Алексей снова развалился на ступеньках и не торопясь откручивал крышку с бутылки. Потом хлебнул.

Уходить он не собирается, догадалась Марина. Кажется, не так сильно пьян и зол, иначе бы давно ей это продемонстрировал. Значит, что-то задумал.

Если откровенно, то она ждала его появления. Интуиция подсказывала, что их встреча в ресторане без ответа не останется. Оставалось только ждать. Она и ждала. День, два… Алексей не звонил, не появлялся, но Марина не спешила успокаиваться и оказалась права. На третий день Асадов появился и неизвестно, чего добивается. И как некстати, что Аркаша сегодня не появится! Или наоборот, кстати?