Оказавшись в воде, я понимаю, что отзывы о ее температуре не были преувеличенными, и тут реально холодно, поэтому, чтобы не замерзнуть необходимо активно двигаться. Вода очень мутная. Мы еще даже не заплыли в подводный лабиринт, а видимость очень низкая, не больше двух вытянутых рук. Мне нельзя отделяться от Крейга, поэтому я включаю свой фонарь, чтобы найти его. Надеюсь, ему хватит мудрости не плыть без меня. Как только зажигается свет моего фонаря, мой друг включает в ответ свой, и в этой мутной воде я, наконец-то, вижу, где он находится. Подплываю ближе. Мы опускаемся еще глубже и плывем в сторону, где должен находиться вход в главный тоннель Закрытого Ходжа. Спустя какое-то время мы его находим. Первое, на что указывал Тор – это найти стальной трос, за который мы должны держаться, чтобы не заплутать в лабиринте. Так как сам тоннель не очень широкий, в нем свободно может поместиться лишь один человек, мы находим стальной трос, благодаря фонарям и совместным усилиям, достаточно быстро. Крейг показывает мне на жестах, что поплывет первым. Я не против. И мы заплываем в тоннель. Я четко следую за Крейгом, и не отстаю от него больше, чем на расстояние в мою ладонь. Ведь видимость здесь стала еще хуже. Создается впечатление, что ты попадаешь в полную мглу. Под водой практически полная темнота, даже при свете фонаря. Моя бурная фантазия помогает мне создать в воображении жуткие картины, якобы скрывающиеся на дне. Мне кажется, что из-за какого-нибудь поворота выскочит на нас подводное огромное чудовище и сожрет нас, даже не поперхнувшись, или что мы сейчас заплывем в место, где лежат одни скелеты или трупы. Теперь у меня складывается впечатление, что я попал не в фильм не про захватывающие приключения, а в настоящий фильм ужасов. Все это вызывает панический страх и желание как можно скорее всплыть на поверхность. Тор предупреждал нас, что спешка и неосторожность приводит водолаза к неизбежной гибели, поэтому я пытаюсь угомонить свою паническую атаку и держаться, как можно ближе к своему другу. Подплыв к Крейгу еще ближе, я слегка успокаиваюсь, а мы непрерывно следуем дальше. Так мы проплываем первую подводный резервуар, к которому приводит нас стальной трос, затем проникаем в таинство второй пещеры. На дне этих подводных комнат можно найти сплошной хлам: какие-то металлические рамы, велосипед – интересно, как он сюда попал? – и другой мусор. Пока мы следовали на пути к этим подводным комнатам, я видел множество различных поворотов и других комнат. Теперь понятно, почему наш инструктор так настаивал на том, чтобы мы ни в коем случае не отпускали стальной трос. Когда мы собираемся выплывать из второго резервуара, я свечу фонарем на часы. Они показывают 14-20. Мы плаваем уже двадцать минут. Пора возвращаться, иначе нам не хватит воздуха. Я хлопаю Крейга по плечу, чтобы привлечь его внимание. Он оборачивается, я свечу на циферблат своих часов. Потом одной рукой дважды показываю пять пальцев своей руки, и указательным пальцем тычу в обратном направлении. Думаю, он должен понять, что кислорода у нас осталось примерно на 10 минут. Крейг одобрительно кивает мне головой, и сжав руку в кулак, показывает большой палец. По его жесту понимаю, что он со мной согласен. Я разворачиваюсь и, не отпуская руку от металлического троса, плыву в обратном направлении. Теперь я плыву впереди него. Веду нас к свету из этой страшной, темной мглы. Спустя пять минут я понимаю, что не знаю, плывет ли Крейг за мной, так как свет его фонаря сливается с моим. В страхе, что мой друг может отстать, я оборачиваюсь назад и тут же успокаиваюсь. Крейг приветственно машет мне рукой. Я отвечаю ему тем же жестом и плыву дальше, периодически оборачиваясь, и проверяя, что с моим другом все в порядке. Проплыв так какое-то время, я снова смотрю на часы. По моим расчетам, воздух должен закончится через 3-5 минут, и ускоряюсь. Мне кажется, что мы плывем по этому коридору уже целую вечность: одна минута соизмерима, наверное, с часом времени. Вот-вот и мы должны вырваться отсюда в открытое пространство озера. За своей спешкой, я забываю оборачиваться и проверять Крейга. Единственное, чего мне сейчас хочется, так это побыстрее оказаться на поверхности воды. Спустя еще немного времени, я вижу, что вода становиться менее мутной. И наконец, я выныриваю, вытаскиваю кислородную трубку изо рта и вдыхаю свежий воздух. Сделав несколько глотков воздуха, я начинаю успокаиваться.

– Знаешь, Крейг, не хотел бы я еще раз здесь очутиться, под водой этого мерзкого черепа. – Говорю я своему лучшему другу, с полной уверенностью, что он у меня за спиной и, удивляясь, что он еще не произнес никакой реплики. – Выкуси, – и я показываю черепу свой язык, – мы выплыли оттуда.

Понимаю, что что-то не так, так как я так и не услышал никакой реплики Крейга. Пару секунд жду. Но в ответ слышу только тихое завывание ветра. Оборачиваюсь. За мной лишь пустая, темная, водная гладь. Ни секунды больше не раздумывая, вставляю в рот кислородную трубку и ныряю обратно. Сначала кружусь по кругу, светя фонарем то в одну, то в другую сторону. Его нет. Плыву ко входу в подводный коридор, благо не далеко от него отплыл, когда выныривал на поверхность. Свечу фонарем внутрь тоннеля, но тут у воды видимость не дальше вытянутой руки. Пытаюсь найти стальной трос, который является проводником по этому лабиринту. Нахожу его за считанные секунды, хватаюсь и как можно скорее плыву вглубь. Начинаю судорожно вспоминать, где я последний раз видел Крейга? Кажется, у первого отсюда резервуара. Точно, я обернулся там в последний раз, посмотреть на него, а он в ответ помахал рукой. НУ почему, почему я не обернулся еще и еще раз? Почему я так стремительно пытался вырваться наружу? Все потому, что я трус. Да, я трус! Но, я не позволю ему умереть и найду, чтобы мне этого не стоило.

Поэтому, что есть силы, плыву к первому резервуару. Проплыв около 2-3 минут, я понимаю, что у меня заканчивается кислород в болоне. Осталось на пару вдохов. Каждый раз я вдыхаю, как последний. Меня опять охватывает паника. Разворачиваюсь и плыву обратно.

Я только что осознал, что прошлый вдох кислорода был последним, и мне нечем больше дышать. До конца коридора мне плыть еще около минуты. По крайней мере, я так думаю. Мне должно хватить сил. В голове сейчас крутится только две вещи: мне нужно выплыть из тоннеля и мне нельзя отпускать стальной трос. Я плыву, пока могу обходиться без воздуха. Я уже вижу, что вода светлеет. И тут снова мгла. Какое-то черное пятно, с человеческий рост, размытое появилось впереди. Разглядеть сложно из-за плохой видимости. И от неожиданности я открываю рот. Вода заливается мне внутрь. Я чувствую, как она наполняет мои легкие, а мое сознание начинает улетучиваться. Единственное, что я вижу, что это темное пятно впереди приближается ко мне. Вот как, оказывается, выглядит смерть. Никакой косы, никакого черного плаща – лишь мутное темное пятно, похожее на большую черную дыру, засасывающую тебя в нее. Я закрываю глаза, и перестаю что-либо понимать. Меня уносит во мглу. Я умер.

Я лежу на чем-то жестком и холодном. Тело пронзает дрожь. Я понимаю, что дрожу от дикого холода. А я и не знал, что на том свет такой лютый мороз. О загробной жизни я имел совсем другое представление. Как минимум, там должно быть тепло, как в райском саду, где растут красивые кусты и деревья, и птицы кругом поют. Но нет, мне это не грозит. Я слишком много грешил в этой жизни, так что должен гореть в аду. Так сказать, мучатся от невыносимой жары, купающимся в огненной лаве, одного из его кругов. Но все совсем не так. И ничего этого нет, никаких чертей и дьяволов. Лишь жуткий озноб по всем телу. Такое чувство, что я лежу где-то на льдине в Антарктиде при температуре минус двадцать градусов в одних футболке, да шортах.

– Закутывай его во все, что есть, и растирай его тело. – Слышу чей-то мужской голос.

Голос очень знакомый. Я его явно где-то раньше слышал, но вот где именно, пока не пойму.

– У него точно появились признаки жизни? – Обеспокоенно повторяет этот же голос.

– Да, Тор, пощупай пульс. Он слабый, но есть. Его здорово колбасит, разве так может быть у неживого человека? – Отвечает второй мужской голос. Его я точно не слышал.

Точно, это голос Тора, моего инструктора по дайвингу. Интересно, а он то что делает в загробном мире?

– Нет, мне некогда. Я должен найти второго парня. Он мне никогда не простит, если я не найду его тело. – Со злостью и горечью в голосе отвечает Тор.

Речь явно идет обо мне и еще о каком-то парне. Интересно, почему он говорит о втором, просто называя его одним словом ТЕЛО. Я утонул. Я утонул потому, что искал своего друга… И тут до меня доходит… КРЕЙГ… И я в панике открываю глаза.

– Очнулся, наконец! – Говорит мне мужчина, растирающий мои руки. – Я Сэм – помощник Тора. Поздравляю с днем рождения. Просто чудо, что он успел тебя вытащить.

Я узнаю этот голос. Он говорил вместе с Тором, до того, как тот ушел под воду. Теперь я знаю, кому он принадлежит, Сэму. Но меня это все не интересует, мне важно знать лишь одну вещь…

– Крейг! – Это то, что автоматически срывается с моих губ.

– Тор ищет его в лабиринте. – Сообщает мне мой новый знакомый, при этом отводя свой взгляд в сторону.

– Он жив? – Сиплю я своим неокрепшим после случившегося голосом.

– Одному Богу известно. Никто точно не знает. Но возможно там есть резервуары с воздушным пространством. Надеемся, что так и есть. – Сухо отвечает Сэм. – И зачем вы только сюда полезли…

Наступает молчание. Я лежу на огромном булыжнике, а он меня растирает. Я уже не чувствую холода. Я чувствую лишь огромную боль, как тяжелый камень на шее, она ведет меня вниз, к самому дну. Не знаю сколько мы тут находимся, но минуты тянуться невыносимо долго, а боль от того, что я могу потерять друга все усиливается. Я лежу и смотрю на озеро, даже не пытаясь пошевелиться. Прямо мне в глаза опять смотрит это чудовище, этот гигантский череп. В его черных глазах я вижу высокомерие, надменность и усмешку. Я слышу его тихий, жуткий, пронизывающийся мне под кожу голос: «А я тебя предупреждал! А ты не послушал меня… Так пожинай плоды…»

В этот момент из воды выныривает водолаз и плывет к берегу. Он явно тащит что-то тяжелое, только я никак не могу разглядеть, что же это. Он вылезает на камни и вытаскивает второго водолаза. Мое сердце замирает. Водолаз снимает маску с себя, и я узнаю в нем Тора. Затем он стаскивает маску со второго человека, бездвижно лежащего на камнях.

– НЕТ… – Выкрикиваю я. Это Крейг. – Спасите его! Спасите! Немедленно! – Ору я во все горло.

Тор и Сэм не помогают ему. Я вскакиваю на ноги и карабкаюсь по скользким камням к телу своего лучшего друга. Его лицо мраморно белое, неживое. Он похож на восковую фигуру. Но нет, я не собираюсь сдаваться, я не хочу терять его. Это же он, Крейг – моя вечно защищающая от всего скала. Она не может просто так, взять, и развалиться на мелкие камни.

Я истерично расстегиваю молнию на гидрокостюме, разжимаю его челюсти и вдыхаю туда свой воздух. Его губы ледяные. Но мне плевать. Я должен попытаться спасти его. Ставлю руки на грудь и начинаю непрямой массаж сердца. Он должен ожить. Он обязан это сделать. Он не может оставить меня здесь одного, в этом гребаном сумрачном мире. Я то и дело вдыхаю воздух и пытаюсь завести его сердце. Но оно молчит. Оно не отзывается на мои усилия. Я продолжаю и продолжаю, не желая останавливаться. Спустя какое-то время, я опять слышу знакомый голос.

– Ему уже не помочь. – Тихо произносит Тор. – Он слишком много времени провел в воде без воздуха.

–НЕТ! – Снова вырывается из моего рта это слова.

И я обессиленный падаю на грудь Крейга. По моим щекам текут слезы. Моя скала разрушена. Как теперь я посмотрю в глаза его маме? Как я скажу ей, что именно я тот человек, который убил ее сына? Он же так молод. Он строил планы на жизнь! Я вспоминаю наш разговор в том придорожном кафе, где он, наконец, спустя столько лет, решил признаться Эни в своих чувствах. Но он уже не сможет этого сделать. Никогда. И в этом виноват я. Я один.

– Прости… – Шепчу я ему, а слезы продолжают градом катиться из моих глаз.


8 января 2017 года

Сегодня обычный серый Лондонский день. Вокруг лишь грязный снег, перемешанный с землей, тишина, речь священника и всхлипы людей. Я на кладбище стою напротив гроба моего мертвого лучшего друга. Крейг выглядит, как и всегда. Всего лишь, кажется, что он спит. Но теперь, его лицо другого цвета – цвета гипса, а губы его просто сомкнуты, и не улыбаются, глаза закрыты. Это лицо застыло навечно.

По очереди разные люди говорят прощальные речи, но я не могу вымолвить и одного слова. На мне одет черный костюм и черное пальто, на глазах – темные очки. Не могу смотреть в глаза всем этим людям, особенно, родителям Крейга. С тех пор, как я сообщил миссис Конорс, его маме, что ее сына больше нет, она не разговаривает со мной. Наверное, я ей отвратителен. Конечно, уговорил друга поехать на верную смерть. Да, я и сам себе отвратителен. Я остро чувствую вину за гибель Крейга. Лучше бы я, а не он. Хватит ли у нее когда-нибудь сил заговорить со мной и выслушать меня? Выслушать мои жалкие оправдания? Выслушать мои извинения и сожаления по случившемуся? И примет ли она их…?