Оказалось, что нужно нам в парк. Тормозим возле главного входа, который какой-то гений архитектуры украсил аркой и колоннами. На кованных решётках висят запрещающие табличики. Моему транспорту проход закрыт, а под велосипед он вряд ли сможет закосить. Короче, дальше пешком. Забираю у Праши сумку. Тяжёлая, дрянь такая. И часто она таскает её? Сломается же.

Время из разряда: раз погода радует, надо подышать свежим воздухом перед ужином. Поэтому в парке многолюдно. Еле плетутся слипшиеся от мимишности сладкие парочки, мешая нормально передвигаться роллерам и самокатникам. Сонно прогуливаются утомлённые мамаши с колясками. Дети радостно вопят на каруселях. Школьники постарше сбились в кучу и о чём-то шушукаются. Небось опять петарды раздобыли и начнут где-нибудь бахать.

Солнечно, тепло, почти безветренно. Единственное, чего не хватает — палитры оттенков, а то всё больно серое: асфальт, кляклая земля, остаточные лужи. Понятно, что это временно. Апрель активно занимается. Не за горами май, а там уже начнёт всё цвести. На радость аллергикам.

— Куда мы идём? — интересуюсь я, минуя прокат велосипедов и памятник вождя пролетариата, облюбованный голубями.

— Увидишь.

Увижу. Но пока не вижу. И сейчас не вижу. И… а, вот теперь вроде вижу. Полагаю, мы направляемся к попугайской стае, что заняла стоящие друг напротив друга парные скамейки недалеко от фонтана. А вот и те самые яркие краски, которых не хватало. Человек десять: в большинстве парни, но есть и девушки. Ничего такие. Одежды на компашке аляпистые, с преобладанием кислотных оттенков и всяких блестяшек. Шмотки спортивные, не сковывающие движения. Ага. Кажись начинаю понимать, что к чему.

— Твоя свора? — киваю на толпу.

Когда Мальвина злится, у неё такие клёвые складки на переносице собираются. К чему это я? К тому, что она злится.

— Свора знаешь, где? В твоей…

Строго прицыкиваю языком.

— Не называй этого слова. Иначе придётся отшлёпать тебя по твоим хорошеньким губам.

— Буэ, — Покровская демонстративно сует два пальца в рот, словно вызывает рвоту.

— Что именно тебя смущает? То, что твои губы назвали хорошенькими или факт отшлёпываний?

— Давай лучше я тебя отшлёпаю?

— А, так ты у нас доминантка? Это мне нравится. А что насчёт наручников и повязок? Давай сразу всё обсудим, чтобы в процессе потом не тратить время.

— В процессе чего?

— Как чего? Наших страстных утех.

— Буэ, — ну вот, снова имитируют рвоту. Эх, точно дам ей когда-нибудь по заднице.

— Не бэукай. Тебе понравится.

— Мне дурно только от того, что я это представляю.

— Так ты меня представляешь? Голым? Очаровательно. Всё даже проще, чем я думал.

— А-а… — Покровская не может подобрать слов? За такое никаких денег не жалко.

Пока переругиваемся, равняемся с попугайчиками. Те нас тоже замечают и приветливо машут. Не мне, конечно. Весь спектр радушия рассчитан на Прашу. Один и вовсе откалывается от группы, чтобы сунуться к ней с обниманиями. Патлатый, обтатуированный. Чё ещё за перец? Её парень?

— Дарова, Синь-синь, — ему не жарко в одной борцовке-то? Кто-то время года попутал.

— Синь-синь? — переспрашиваю я, брезгливо кривясь.

— Ну… от слова Синька, — хмыкает тот.

Синька, б***.

— Охренеть какой тонкий юмор.

— И не говори, — фыркает Праша. Всё, слова уже снова находятся? Надолго тормознуть её острый язычок очевидно невозможно. — Куда остальным до твоей "Мальвины"? Вот где простор для воображения, вот где полёт фантазий!

— Синь-синь, кто это? — пока она здоровается с остальными, патлатый решает уделить своё драгоценное внимание мне. Вот спасибо. Я п****ц как тронут.

— Кто я — я знаю. А ты кто? — возвращаю ему вопрос.

Мне протягивают ладонь для рукопожатия, но я её игнорирую.

— Вольт.

— Это имя, фамилия или диагноз?

— Эй, друг, — максимально спокойно, но видно, что исключительно из уважения к Покровской отзывается тот. — Не загоняйся. Я к тебе с миром.

С миром он. А мне похрен. Ты мне не нравишься. Явных причин для этого как бы нет, но нутро эту волосатую девочку отторгает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Это Глебушка, — Мальвина вклинивается между нами. На всякий случай. — Спортсмен, комсомол, красавец. Вы видели его скулы? — выпадаю в осадок, когда она начинает… тискать меня за щеки. — Это же скулы Аполлона. Нос Геракла. Уши… уши пусть будут Афродиты… Он же рождён для того, чтобы рекламировать средство от прыщей! Да и вообще, Глебушка у нас невероятно ценный экземпляр. Так что никому, чур, не трогать эту пушистую зайку!

— А если трону? — ухмыляется Вольт. — Укусит?

— Хуже. Натравит на тебя богатого папочку.

Ишь какая. Реванш она решила взять. Чёрт. Нагнуть бы её раком, чтобы…

— Ты что несёшь? — интересуюсь я мягко и вкрадчиво.

— Я? — театрально ужасаются. — Я ничего не несу. Ты несёшь. Косметичку мою несёшь. Ты же у нас такой сильный, такой надё-ё-ёжный, — противно тянут конец предложения.

Вот её колбасит. Но мне так кайфово. Такой тонус.

— Можно я тебя трахну? — с наслаждением слежу за тем, как меняется Прашино лицо и слетает вся паршивая "актёрская" игра. — Один разочек. Пожа-а-алуйста, — в тон ей протяжно тяну.

— А губа не треснет? — хмуро скрещивает она руки на груди.

— Что, нет? Почему? Я же сказал "пожа-а-алуйста".

— И что, тебе после этого сразу дают?

— Нет. Обычно дают после фразы: "привет, я Глеб". Попробуем? — притягиваю её к себе за шею, вынуждая смотреть мне в глаза. Едва сдерживаюсь от соблазна куснуть этот маленький курносый нос. А потом поцеловать. Не нос. — Привет, я Глеб, — страстно выдыхаю ей в губы.

Чувствую, как она напряглась. И, если мне не изменяет слух, ещё и нервозно сглотнула. Ага. Вот ты какая, дерзкая неприступная девчонка. Уже не первый раз так реагируешь, а потом будешь что-то говорить.

— Придурок, — огрызается Мальвина, выскальзывая из объятий и на всякий случай отпихивая меня подальше. Жаль. Ну да ладно. Место всё равно неподходящее для обжимашек. Это дело сугубо интимное. Зато одно выясняю наверняка: её тупорылого парня здесь нет. Либо он конченый тормоз, позволяющий кому попало лапать свою девушку. Я, конечно, не кто попало, а вот эта патлатая девка в татухах…

Цветастая компашка о чём-то переговаривается. Пропускаю часть разговора, отвлекаясь на симпатичную брюнетку, которой я явно приглянулся. Такие сигналы сложно не распознать. Одариваю её улыбкой, приправленной озорным подмигиванием, после чего теряю к ней интерес. Привлекательная, но тощая. Доски не в моём вкусе. Я люблю, когда есть за что потрогать. Как у Покровской. Она пусть сейчас в свитере, но я-то прекрасно помню, что под ним таится…

— У тебя всё готово? — интересуется, тем временем, у Праши другой пацан. Смешной такой. Мелкий, щуплый, в очках с толстой оправой.

— Разумеется.

— Тогда давайте уже сделаем это.

Не успеваю догнать, что именно они собираются сделать, потому что меня требовательно тянут за ручки сумки, которую я продолжаю нести.

— Пошли.

Ну окей. Послушно иду. Недалеко. Просто отходим чуть в сторонку, забирая в единоличное пользование лавку без спинки. Мальвина усаживается поудобнее, перекидывая ногу через сиденье, и начинает раскладывать своё добро с видом торговки на базаре. Молча сажусь напротив, зеркально отражая её позу.

В это время возле фонтана разворачивается бурная деятельность. На треножник фиксируется видеокамера. Прикатываются беспроводные сабвуферы на колёсиках. Ребята, по большей части, общаются между собой жестами, которые только они и понимают: куда, что, для чего. Отдыхающие поглядывают на происходящее непонимающе, но заинтересованно. Чего уж там, мне тоже интересно.

Праша к этому моменту уже обложилась с ног до головы, проверяя все ли проводки подключены и вся ли техника исправно работает. Смотрю на её пульты, как на дремучий лес. Всё, что в них понимаю: вот эта жёлтая штука — кнопочка "off". Потому что на ней так написано.

Ага. Судя по всему, все готовы. Заняли свои позиции и ждут отмашки. Покровская, спустив наушники на затылок и зажав их плечом так, чтобы одно ухо было открыто, жестом делает окей. Ей кивают и…

Парк сотрясает музыка. Голуби в ужасе разлетаются кто куда, теряя на ходу перья. Мамаши злобно шикают, тряся коляски с проснувшимися младенцами. Сами виноваты. Один из участников заранее прошёлся по всем с предупреждением, что сейчас будет громко.

Громко, ярко, динамично. Десять танцоров, улица и музыка. В арсенале лишь врождённое чувство ритма, наработанная кровью и потом техника и умение себя подать. Это и есть уличные танцы. Отточенная до автоматизма синхронность, микс стилей, короткие соло… Так много всего.

Мало в этом разбираюсь, но однозначно узнаю крамп. Такую агрессию сложно не распознать. Как и брэйк данс с его коронными сложными комбинациями. Попробуй так повертеться на голове. Хип-хоп и… И всё. На этом мои скромные познания в танцевальных тонкостях заканчиваются. Надо бы обновить информацию на досуге. Неприятно ощущать себя идиотом.

Динамика зашкаливает. Чувствую подошвой, как дрожит асфальт. Эффектное представление привлекает людей, стекающихся со всех уголков парка, чтобы посмотреть. Стремительно собирается толпа. А фокус смещается. Яркий финал завершается прямо в фонтане. На фоне брызг слаженность и техника проявляется ещё эпичнее.

Вольт — явный лидер группы. Акцент, на который делается упор. Это чувствуется. Не знаю. Наверное, он типа реально крут, но мне куда больше симпатизируют мокрые девочки и их тонкие футболочки. И Мальвина, сосредоточенно шаманящая со своими игрушками.

Её пальцы порхают над кнопочками, пока тело двигается в такт миксованным трекам. Глаза не отрываются от монитора ноутбука. Стопроцентная концентрация. Если мимо вдруг побегут аборигены в юбочках из пальмовых листьев с копьями наперевес — не заметит.

Конец. Становится резко тихо, от чего в ушах появляется неприятный пищащий звук. Новая волна шума прокатывается по парку, но уже в виде аплодисментов. Поклоны, благодарности. Ясно. Это уже неинтересно.

Праша довольно стаскивает с себя наушники, с наслаждением выпрямляясь и разминая спину. Крышку ноутбука мягко прикрывают, рычажки на пульте плавным движением выстраиваются в одну линию. Отсоединяются юсб-порты и аккуратно сматываются кабеля. Сколько бережливости в каждом движении. У меня такого даже к байку нет. А я его люблю.

Залипаю, наблюдая за ней.

— Ну как? — спрашивает в какой-то момент Покровская, ковыряясь с заедающей молнией на сумке.

Хм, про что конкретно вопрос? Про неё или танец? Если про неё — она хороша, как и всегда. Даже больше. Про танец… ну тоже ничего, да.

— Так значит, вот чем ты занимаешься в свободное время, — выбираю вообще нечто нейтральное.

— Я много чем занимаюсь.

— Это я уже понял, — Мальвина не устаёт меня удивлять. Рядом с ней и количеством её увлечений против воли начинаешь чувствовать себя ленивой тварью. — Это сложно? — киваю на жерло сумки, куда прячется техника.

— Вопрос не в сложности. Если что-то нравится — ты просто это делаешь.

— Но ведь тебе нравится и танцевать.

— Нравится.

— Тогда почему не танцуешь с ними?

— Потому что.

— Это не ответ.

— А я и не обязана отвечать.

Не обязана. Но я хочу знать. И узнаю.

— Стесняешься?

— Отвали.

— Видимо, нет… Боишься?

На меня вскидывают синие омуты в которых плещется самая настоящая ярость, и я понимаю, что угадал.

— Чего докопался? — рычит она на меня. — Больше всех надо? Я ж не лезу понимать тебя. Вот и ты отцепись. Занимайся лучше Лерой.

— Да не хочу я ей заниматься! Я хочу заниматься тобой, — вырывается из меня.

Её глаза округляются, а зрачки расширяются. Ярость сменяется растерянностью. Согласен, прозвучало двусмысленно, но в данном случае контекст правильный. Хочу.

Сидим в воцарившейся тишине и смотрим друг на друга. Долго. Пытливо. Пристально.

— Эй, Синь-синь, — сука, опять эта волосатая девочка. — Мы в бар. Отмечать.

— Что отмечать? Пляски на водопое? — без особого восторга исподлобья таращусь на него. Он меня прям бесит. Не видит, что мы разговариваем? Хрен с ним, да пускай даже молчим. Так какого х… он лезет?

— Пляски на водопое — видео для танцевального батла. С ним мы пройдём отборочные. Так что да, ты угадал, — холодно поправляет Вольт.

— А, ну тогда само собой. Поздравляю, — одариваю его ехидной недоусмешкой.

— Спасибо, — цедят мне с той же интонацией, после чего повторно обращаются к Праше. Уже совсем иначе. Мягко, с особыми нотками. — Так ты с нами?