— Алкоголь? Ну ты умник! За распитие спиртных напитков в общественном месте…

— Гранатовый сок, Юлька!

— Со-о-к? — разочарованно протянула я. — Сок — это неинтересно!

— Доверься профессионалу, — он подмигнул мне и кивнул на Финский залив. — Смотри, какая красота!

Красота и правда была неописуемая. Закат окрашивал редкие облака в нежный розовый цвет, где-то чуть палевый, а где-то почти бордовый. Волны неспешно катились к пляжу, как послушные барышни на прогулке, одна за другой. Машины бежали по эстакаде магистрали, мимо «Арены», равнодушные ко всей окружающей их красоте. Зато я выдохнула тихонечко:

— Как тут…

— Атмосферно? Спокойно? Холодно?

— Балда ты, Кузя! Классно тут!

— Вот и отлично!

Мы спустились по бетонным ступенькам на пляж, и Кузя бросил сумку под бетонную стену, отобрал у меня плед и одним ловким движением профессионального официанта расстелил на песке:

— Вуаля! Садись, раздевайся, наслаждайся!

— Придурок, — пробормотала я, усаживаясь на плед. Из сумки появились бутылка сока, два лонгдринка и пластиковый лоток. Кузя плюхнулся рядом и виртуозно налил в два бокала рубиновый напиток:

— Прошу!

— Благодарю! За что пьём этот прекрасный сок две тыщи девятнадцатого года разлива?

— За нас, конечно, мать, ты чего?

Мы чокнулись, потянули сок, глядя на залив. А потом меня нежно прислонили к бетону, поцеловали в губы и принялись ласкать, проникнув руками под футболку. Я попыталась протестовать, потому что испугалась — люди же ходят по набережной. Кузя шикнул:

— Не привлекай внимания, Глинская!

— Потому что ты не привлекаешь, нет!

— Я вообще ничего не делаю…

Его рука скользнула в мои шорты, неожиданно и быстро. Я замерла, с бьющимся сердцем и красными щеками. Несмотря на критичность ситуации, возбуждение охватило меня сразу и целиком. Таким сексом я ещё никогда не занималась! Как он хочет сделать это?

— Пуговку расстегни, солнце…

Я послушалась, и его пальцы достигли клитора. Скат в животе уже вовсю бил хвостом, посылая электрические разряды предвкушённого наслаждения. Лёгкие, но уверенные движения пальца, то нырявшего внутрь лона, то гладившего клитор, вводили меня в нирвану — пугливую и оттого ещё более сладкую. Кузя оставил мои губы постанывать беззвучно от экстаза и склонился к груди. Боже, у него и рот такой же, как пальцы — жадный, резкий, дерзкий… Как удержаться, как не стонать?

А пальцы, сжалившись над возбуждённым клитором, проникли во влагалище — сразу два, как по маслу, сразу глубоко и сразу к той самой волшебной точке, которая обычно недостижима членом. Из моей груди вырвался вздох, а пальцы внутри меня задвигались быстрее и ритмичнее, доводя до исступления, вознося на седьмое небо и заставляя пылать от мысли, что мы тут вытворяем безобразия, а там, наверху, люди любуются закатом…

— Кузя, не мучай!

Он промычал что-то, не разжимая губ на моём соске, и участил движения руки. Моё дыхание участилось вместе с ней, статическое электричество внутри меня достигло точки невозврата, я словно задержалась на несколько мгновений на стене небоскрёба и прыгнула вниз, в пучину плотского наслаждения… А пока я барахталась там, Кузя целовал меня с упоением и нежностью. И вдруг шепнул:

— Глинская, пуговичку застегни!

— Что?

— Шорты!

Я машинально схватилась за ширинку, застёгивая её, ввернула пуговицу в петлю и оглянулась. По пляжу неторопливо шествовала пара полицейских.

— Блин, Кузя, ты доигрался!

— Сока хочешь? У меня и бутерброд есть, — невозмутимо ответил друг, вытаскивая из сумки пачку влажных салфеток. — Хочешь? Оботри лицо, у тебя щёки красные.

— Балбес, — фыркнула я. — Будут красные, ещё бы…

Прибой ещё играл в моём животе, что добавляло ситуации некоторой пикантности. Полицейские подошли ближе, один из них козырнул, окинув взглядом наш импровизированный пикник:

— Нарушаем, молодые люди?

— Не нарушаем, сидим, смотрим на закат, — вежливо ответил Кузя.

— Распитие спиртных напитков в публичном месте запрещено, — сообщили нам.

— Это сок, хотите? — он протянул свой бокал. Полицейский не побрезговал — наклонился и занюхнул. Разочарование, отразившееся на его лице, словами не описать. Маячивший на горизонте штраф призраком улетел в закат. Второй полицейский кивнул на сумку:

— А там что?

— Ребята, там ничего нет.

Кузя с готовностью показал пустую сумку, и два почти неслышных, но грустных вздоха были нам ответом.

— Что ж, продолжайте отдыхать. Парк закрывается в двадцать три часа, — проинформировали нас и потопали дальше.

Только тут я выдохнула, потому что отмёрзла. Совсем не хотелось оказаться в участке за нарушение общественного порядка. А вот Кузе, казалось, всё нипочём. Он налил мне ещё сока и протянул бокал:

— Глинская, а ты чего такая бледная? Держи витаминчики!

— Ты балбес, Кузенька, — грустно ответила я. — Слушай, а давай без экстрима, а?

— Без экстрима скучно! — заявил мне этот негодяй и звякнул бокалом о бокал: — За удачно прошедшее свидание на пляже!

— Когда-нибудь я тебя убью, — сообщила я ему и выпила сок до дна.

— Обязательно, но не сейчас. Сейчас мы будем снимать видео для Мируся, он сказал, что уже ждёт с нетерпением каждый отчёт.

— Его я тоже убью, — пообещала кровожадно. — Это он во всём виноват.

— Расслабься, Юляш! Смотри, какой красивый закат!

Я вдохнула свежий воздух залива и неожиданно для себя улыбнулась. Экстрим это может быть весело, когда рядом надёжный человек. И теперь уже не страшно. И даже почти не стыдно. А вполне себе хорошо и приятно.

 Глава 13. Упорство и труд…

Утром я проснулась с твёрдым намереньем привести свою жизнь в порядок.

И для начала мне требовалось поговорить с тёткой. Она проснулась рано и уже хозяйничала, звеня чашками, когда я, зевая, вошла на кухню и поздоровалась.

— Юлечка, кофе хочешь? — приветливо спросила тётя Лена и поставила турку на огонь, даже не дожидаясь моего согласия. Я подняла брови в немом удивлении, когда на столе появилась тарелка с сырниками, вторая с блинчиками и третья с холодным вчерашним пирогом с черникой. Ничего себе! Как будто тётушка почувствовала, что балансирует на грани… Но нет, я не сдамся. Она с дочкой поедет домой не сегодня завтра. А я буду искать работу. Клиника на Петроградке это хорошо, но ждать ещё целых полтора месяца. Да и вообще — вдруг меня не возьмут?

— Спасибо за кофе и всё остальное… Тётя Лена, а вы про общежитие договорились?

— Ой, Юлечка, да мы до него даже ещё не дошли, всё по магазинам и по магазинам! Вот сегодня как раз планировали… А я тут и подумала ночью: думаю, что ж нам общежитие, если Галочка может и у вас с Женечкой пожить? Всё ж не чужие, а ты не думай, мы платить станем!

Я подавилась горячим кофе и закашлялась, пару раз ударила себя ладонью в грудь и переспросила:

— У нас? Как вы себе это представляете?

— Так ведь вы в центре живёте, отсюда до института недалеко. Опять же, в общежитие непонятно кто попадётся, мало ли, воруют там, говорят… А тут как дома, и плита есть своя, и душ…

У меня перед глазами всплыла мокрая Муха в стиралке и сломанная кофеварка, и всё моё существо воспротивилось такой радужной перспективе. Нет, не-е-ет, я Галку тут четыре года не выдержу! А то ещё обживётся, после института не выгонишь, мужа приведёт, прописать заставит… Боже упаси меня сдавать комнату двоюродной сестрице!

— Тётя Лена, — нерешительно сказала я. — Давайте всё же попытайтесь в общежитие. Так будет проще и вам, и мне.

— Юлечка, я же тебя не принуждаю ни к чему! — всплеснула руками тётка. — Только как же это выглядеть будет? Родные ж, не соседи какие-нибудь!

Ну конечно, начинаем давить на родственные чувства…

Юлька, держись!

Не уступай!

— А знаете, я была у папы.

— Да? И как он?

— Ну, так себе. Не справляется. Тараканы по кухне бегают…

Тётка усмехнулась под нос, пробормотала:

— Уж конечно! Эта его даже чистоту наводить не умеет.

— Да нет уже давно никакой «этой»! Один он живёт, один с сыновьями. Вот там бы вы пригодились! И Галка бы могла жить — там наверняка больше места, чем у нас!

Тётка налила себе кофе в чашку и присела к столу:

— Ты, Юленька, не обижайся, но к брату я не поеду. Мы не разговариваем с тех самых пор… Ну, с того времени ещё. Он сам виноват, пусть сам и выкручивается.

Она взяла сырник, с удовольствием съела его и фыркнула:

— А что же ты так поздно сегодня? Выходной, что ли?

— Меня уволили с работы по сокращению, — вежливо объяснила я. — Именно поэтому я сейчас буду стеснена в средствах, понимаете?

— Да чего там, вон у нас с собой еды! И помидорчики, и огурчики, и аджика. Всё со своего огорода, всё это как его… экологически чистое! Ты не боись, с голоду не помрём!

Блин! Да что ж такое? На любое моё слово у тётки найдётся пять…

Я допила кофе и запустила пальцы в волосы. Что делать, как жить? Так, спокойно. Ещё пару деньков можно потерпеть, но не больше. Пока займусь поисками работы. Сейчас лоток Мухин почищу, корма ей насыплю и засяду за объявления по трудоустройству. Да и Кузя скрасит моё нервное существование… Интересно, что он мне приготовил на сегодня?

Даже азарт проснулся. Где мы займёмся сексом на этот раз? В кино? На крыше? Посреди автодороги?

Но смска, которая пришла мне на телефон в районе полудня, гласила: «Я подъеду за тобой в восемь, форма одежды вечерняя. Крч платьишко найди такое длинное и вообще шик и блеск!»

Платьишко шик? Боже, Кузя, мы что, в филармонию пойдём? Ещё и на такси? Господи, спаси, как в филармонии заниматься сексом? Под звуки оркестра… Тьфу ты, глупости какие, не потащит меня Кузя ни в какую филармонию. Шик шиком, а на что ему шиковать? Интересно, сколько он получает? Сисадмины у нас не очень богаты… Ладно, а куда мне податься?

Из всех предложенных должностей на сайтах я выбрала секретаря-референта. Хоть у меня и было образование медсестры, я давно не практиковалась и возвращаться в медицину не собиралась.

Что там у нас есть…

Ага!

Секретарь-референт в крупную компанию, которая занимается у нас чем там уже? Я полезла в Яндекс смотреть на компанию «Промгазмет» и прикидывать примерно, какой объём и фронт работы меня ожидает. Потом закрыла объявление. Не пойдёть. Переводить надо синхронно, а у меня английский не такой развитый. Нет, поищу что-то другое. О, недвижимость! Это уже интереснее. И обязанности все знаю, все умею… Надо регистрироваться на сайте, чтобы дали номер отдела по персоналу…

В общем, пришлось не только регистрироваться, но и составлять резюме, которое требовали послать по мэйлу. Провошкалась я с этим делом до вечера, когда тётя Лена с Галкой уже вернулись из города, и по квартире поплыл уже знакомый запах жирной вредной еды…

Ужинать я не пошла. Сослалась на понос. А потом оптихоньку сбежала из дома с босоножками в руках. Вечернего платья у меня не было. У Женьки тоже. Как-то мы на приёмы не ходили и филармонии не посещали. Вохможно, зря. Но тем не менее за платьем пришлось вызванивать Наталку с пятого подъезда.

— Наталь, дашь платьишко поносить на вечер? — проныла я в телефон, когда услышала голос бывшей одноклассницы. Она заржала:

— Конечно, нет её десять лет, а как позвонит — ни здрасьте, ни до свиданья, дай платьишко!

— А я что, виновата, что ты на вечер встречи выпускников не пришла? Я вот была.

— Какой вечер, какие выпускники, у меня девятый месяц, четвёртым хожу, вот-вот рожу!

— Ой, мама… Я тебя не разбудила хоть? — испугалась, автоматически глянув на окна Наталкиной квартиры. Там горел свет. Это меня успокоило, да и подружка фыркнула:

— У меня ужин, какое спать… Заходи, дам я тебе платье. Могу вообще продать за полцены.

— Не, мне на один вечер, пригласили в филармонию.

— Блин, везучая ты, Юлька! По филармониям ходишь, — завистливо выдохнула Наталка. — Ладно, поднимайся, надеюсь, квартиру не забыла.

Жила она на пятом последнем, и я аж запыхалась, пока поднялась к ней. На мой звонок дверь мгновенно распахнулась, рыжее лохматое существо пискляво бросило мне: «Здрасьте» и убежало в комнату. Второе такое же рыжее и лохматое, но чуть поменьше ростом, стояло в простенке и ело кусок шоколадки, задумчиво разглядывая меня. Из кухни приковыляло третье рыже-лохматое, только недавно начавшее ходить, увидело меня, скривилось и разразилось отчаянным детским рёвом. На этот звук приползла Наталка — круглая, как колобок, румяная и сдобная, как булочка — подхватила младшенького на руки, умостив поверх выпирающего живота, и весело кивнула: