— Юлька, приветик! Юль, ты чего не отвечаешь? Я вона котлеток нажарила, голодная, небось?

— Где кошка? — спросила я, вытаскивая шланг из-за маленькой дверцы в низу машины.

— Та почём я знаю? Ныкается где-то…

— Ага, ныкается… В стиралке! Блин!

Вода хлынула в тазик со звоном, а я изогнулась, чтобы следить за уровнем мыльной пены и не упустить скользкий шланг. Господи, бедная моя Муха… Хоть бы не задохнулась! Да выливайся же уже побыстрее, чёртова вода!

Наконец, последние капли упали в тазик, я рванула дверцу, злясь, и она открылась с третьего раза. Руками разгребая тяжёлые вещи, нащупала мокрую шерсть и аккуратно потянула на себя. Господи, только бы дышала, только бы не умерла! Тётка охала где-то сзади, а я её не слушала, ощупывая бока кошки. Ну дыши же, Мушенька, дыши, заразочка! Я тебя фаршем кормить буду! Каждый божий день! Ну дыши!

Муха фыркнула, закашлявшись, и у меня от сердца отлегло. Маленькая моя… Схватив полотенце, аккуратненько завернула в него кошку и встала. Тётка причитала:

— Ой-ой, разве ж я знала! Ой-ой, бедная кошечка! Ой-ой…

Отодвинув её плечом, я выбежала из квартиры. Хорошо, что ветклиника буквально в двух шагах — то есть через две улицы. Хорошо, что я не сняла туфли! Хорошо, что врачи у нас отзывчивые! Бегом я бежала, прижимая вялую и хрипящую Муху к груди, фурией ворвалась в клинику и заорала:

— У меня кошка в машинке постиралась!

Надо отдать должное — сидевшие в приёмной пациенты с хозяевами против не были, а симпатичный вет Коля схватил кошку в полотенце и сразу унёс в смотровую. А я повалилась на стульчик и закрыла глаза. Господи, Колечка, оживи Муху, а?

— Ты зачем кошку в машинку сунула?

Я глянула на бабку с болонкой, сидевшую справа и с осуждением смотревшую на меня. Мотнула головой:

— Это не я.

— Расска-а-азывай! Небось, нассала в тапки, ты её и в машинку!

— Завянь! — рявкнула я.

— Моложёш-ш-ш, — прошипела бабка почище гремучей змеи, но в покое меня оставила. А я снова закрыла глаза, молясь про себя. Коля хороший вет, у него даже самые злобные кошки мурчат котятами и когти прячут, а уж выздоравливают прямо на глазах! И Муха выздоровеет.

Минут через пятнадцать из смотровой крикнули:

— Мухина хозяйка?

— Я! — подхватилась и бросилась туда. Моя кошечка лежала всё в том же полотенце с капельницей в лапке и смотрела на всех затравленным взглядом. Я принялась гладить её по мокрой головушке, чувствуя все косточки позвонков.

— Ну что, мама девушки Мухи, — веско начал Коля. — Спрашивать, как девушка оказалась в стиралке, я не стану. Воду откачали, порошка вроде не наглоталась, но пусть сегодня останется под капельницей. Заберёшь завтра. Гематомы пройдут, лапы и хвост не сломаны — и то хорошо. На первое время напишу диету. Всё понятно?

— Понятно, спасибо, Коля! Спасибо! Только это не я! Это тётка моя не углядела!

— Да бывает. Кошары, они такие мадамы, любят то в шкаф, то в стиралку… Не беспокойся, выздоровеет наша Муха!

— Есть не беспокоиться, — выдохнула я.

Из клиники я вышла твёрдым шагом и с неумолимым решением удавить тётку. Вот так возьму заразу за горло и буду душить, как задыхалась моя Мушка в стиралке… Но уже у дома телефон зазвонил в кармане. Оказалось, Кузя. Блин, уже семь, а я опаздываю! Нет, никуда не пойду.

— Кузя, привет! Сегодня ничего не получится, у меня кошка в машинке постиралась, она в клинике, — выпалила я в трубку.

— Глинская! Мы отлично погуляем в Тае за твой счёт! — отозвался друг.

— Сдурел, да? Это форс-мажор!

— Жить будет?

— Врач сказал, что будет.

— С ней надо сидеть?

— Нет, она на ночь там осталась.

— Тогда прыгай в машину и приезжай, я тебя жду.

— Жестокий ты, Андрей!

— Я твой лучший друг и намерен развлечь тебя сегодня, чтобы ты себя не сожрала за бедную кошку. Ать-два, в машину, цигель-цигель!

Я сбросила звонок и поджала губы. Эти два Андрюхи способны засчитать мне проигрыш! А платить за двоих из собственного кармана мне не улыбается. Но Кузя у меня точно получит по мозгам, как только я его увижу.

Глава 10. Невинные забавы шоппинга

15 августа, четверг

В торговом центре было много народа. Я начала догадываться, что собирается делать Кузя, и мне стало совсем не по себе. Туалет — детские игры по сравнению с примерочной кабинкой! Как он думает всё провернуть? Что он вообще себе думает? Заведет меня за шторку и там… того? А все будут подглядывать?

Нет, это исключено.

Я не порнозвезда, чтобы заниматься этим на людях!

Кузя подошёл сзади и закрыл глаза ладонями, а я вскрикнула от неожиданности. И, обернувшись, всё-таки стукнула его по макушке. Вся и так на пределе, а он дурью мается!

— Кузя, блин! Пожалей мои нервы!

— Глинская, ты чего такая дёрганая? Из-за кошки? — он обнял меня без лишних телодвижений, притянул к себе и поцеловал. И — удивительное дело — мне сразу перехотелось на него сердиться. Захотелось всего и сразу, как вчера, позавчера и третьего дня. Кузя словно почувствовал это, положил руку на талию и повёл внутрь огромного здания:

— Сегодня, мать, мы идём мерить всё, что попадётся нам под руку. Лично я желаю быть в курсе модных тенденций Парыжа и Ландона!

— Слышь, модник! Ты меня в бутик ведёшь, где сраный топик за тыщу у.е? Берега попутал?

Кузя оскорбился. От оскорбления он даже остановился и возмущённо вопросил:

— Как ты могла обо мне такое подумать? Ты, жена моя, мать моих детей!

— Чего-чего?

— Ой, чёт не то… Короче! Глинская, блин! Ты не права! В бутике, где сраные топики по тыще баксов, даже негде уединиться. А нам с тобой нужно уединение, чтобы примерить всё, что мы выберем!

— Да ты шалун, Кузенька! — я рассмеялась, оглядываясь, не слышит ли кто. Но все вокруг спешили по своим делам и на нас не обращали внимания. Мы шли по галерее, я рассматривала витрины, щурясь на ту или другую вещь. О, классные джинсы! И кофточка супер, цвет такой симпатичный, ржавый! Я б купила… Но Кузя провёл меня мимо бутика прямо к эскалатору, мы поехали на второй этаж и оказались перед входом во вполне себе демократичный магазин.

— Смотри, вот это тебе пойдёт, девчонка!

Я только головой покачала, глядя, как Кузя снимает со стоек вешалки с одеждой. Потом попыталась воспротивиться:

— Оставь это! Нам столько не нужно!

— Нужно, — шикнул Кузя. — Мы столько времени проведём в примерочной, что надо как-то оправдаться! О, как на мне будет сидеть этот пинжачок?

— Превосходно. Кузя, хватит вещей!

— Молчи и делай ненавязчивое лицо!

— Какое-какое?

— Ну такое…

Он изобразил из себя девочку-колокольчика с широко распахнутыми глазками и мимолётной улыбкой незамутнённого сознания. Я расхохоталась на весь магазин и получила охапку вещей в руки.

— Глинская! Пошли мерить!

— Вот это вот всё?

— Всё, — безапелляционно заявил Кузя. — Особенно я желаю видеть на тебе вот это.

И он сунул мне короткое платье в облипку. Я только глаза закатила, но послушно взяла и платье. Мы направились к указателю «Примерочные кабины», и Кузя ловко увлёк меня мимо череды разноцветных дверей к самому концу, к зеркалу, в котором отразились наши незамутнённые сознания на лицах.

— Слушай, тут двери! — сообразила я. У Кузи от уха до уха растянулась улыбка чеширского кота, и друг гордо заявил:

— Я же готовился!

— Готовился он, — хихикнула я. — Все магазины обошёл?

— У меня есть интернет и ТрипЭдвайзер! За-а-аходи!

Я зашла в распахнутую дверку кабинки и осмотрелась, обернувшись вокруг своей оси:

— Нормально тут. Даже очень прилично!

— А як жеж, мадам!

Кузя защёлкнул замок и отобрал у меня ворох вещей, бросил на скамейку. Вешалки возмутились с глухим стуком. Я повернулась к Кузе и попала в объятья сильных рук. Дыхание снова обожгло губы, а внутри защекотало возбуждение, подстёгнутое адреналином. Везде люди, везде слышны разговоры, в соседней кабинке шебуршание… А в нашей градус повысился, когда Кузя без разговоров стащил с меня кофточку и расстегнул лифчик.

— Какой хороший свет! — пробормотал он, глядя мне в глаза и пощипывая пальцами соски. Тёмные радужки затопило желание, но кроме него я увидела ещё что-то. Что-то пока не понятное. И пофиг! Пусть смотрит, я люблю, когда он на меня смотрит! Пусть ест меня глазами! И губами! И руками… Всем телом! Членом…

Я, кажется, даже начала постанывать от мягких ласк, которые совсем не были похожи на те, в туалете. Похоже, мы сегодня займёмся полной программой и закончим часика через два! Кузя закрыл мне рот губами, приглушив стоны, стаскивая брюки с моих бёдер. Извернувшись, я помогла ему, пытаясь сдержаться. Мать моя женщина, давай же, Кузенька, давай, действуй!

— Что ты думаешь об этом платье, Глинская?

— Какое к чёрту платье?

— Вот это вот, ты что, забыла?

— Плевать на платье!

— Не надо на него плевать, — тяжело дыша, Кузя чуть было не зарычал от вожделения, но протянул мне платье, уронив вешалку. — Надевай!

— Обалдел!

— Тебе что, жалко?

— Не жалко, — фыркнула я, закатив глаза. — Ты придурок!

— Не буди во мне зверя!

— Я уже говорила, не боюсь я твоего внутреннего хомячка!

Он буквально засунул меня в это идиотское платье, несмотря на мои протесты, и одёрнул его на бёдрах, а потом повернул лицом к зеркалу:

— Ну, смотри! Классное же, правда?

— Правда, — я разгладила плечики, сжала ладонями груди, чтобы сблизить их, и Кузя повторил этот жест поверх моих рук:

— Ты в нём шикарно смотришься! Нет, надо брать, серьёзно!

— Платье или меня? — фыркнула.

— Тебя, конечно! Платье ещё подумаем…

Мы думали. Мы очень усиленно думали над платьем, когда пробовали его на прочность, стягивая, растягивая и натягивая, расстёгивая пуговицы, теребя подол, чтобы он не мешал… Мы пробовали платье и спереди, и сзади, и эта последняя поза мне понравилась больше всего, потому что я упиралась ладонями в зеркало и видела Кузю, который откидывал голову, кайфуя, когда думал, что я не смотрю… И то, что я видела в зеркале, переполняло меня эмоцией, которую я никак не могла определить. Потом на досуге подумаю, что бы это могло быть…

А потом мы неудачно оперлись на скамеечку, и она с грохотом свалилась набок. Я даже дёрнулась, чтобы её поднять, но Кузя не пустил меня, сжал талию руками, зашипел:

— Куда? Стой на месте! У нас кульминация!

— Эй, соседи… Пс-с-т!

Мы оба замерли в не слишком удобной позе, прислушиваясь. В кабинке справа тоже затихли, а потом мужской голос сдавленно попросил:

— Вы там потише, что ли. Внимание привлекаете.

И хихикнули по-девичьи. О как! Да мы не одни такие выдумщики, однако!

Кузя отозвался солидно:

— Мы вещи мерим, между прочим, а вы там чем занимаетесь, нас не интересует.

— И всё же.

Я толкнулась бёдрами назад, призывая заканчивать куртуазные разговоры и подвести кульминацию к развязке. Кузя охотно согласился. Но возбуждение неожиданно спало, и я всё никак не могла настроить струны внутренней скрипки. Зато мой друг пришёл к финишу, сжав мои груди так, как я любила, как нравилось. А я выгнулась, пытаясь поймать волну, но не смогла. Не смогла и всё тут.

Кузя развернул меня, поцеловал, спросил:

— Ну как, понравилось?

— Нормально, но было лучше, — сварливо отозвалась я, ответив на поцелуй.

— Вас понял. В следующий раз будет лучше.

— Ждать до следующего раза… — вздохнула я. Кузя обнял моё лицо ладонями и спросил тихонько:

— Хочешь, можем ещё раз…

— Нет уж! С такими соседями…

Я нарочно сказала это чуть громче, чем надо было, чтобы за стенкой прониклись. Оттуда снова захихикали. Пф-ф!

— Тогда пошли купим это чёртово платье и закончим вечер у меня, — Кузя натянул джинсы на задницу и застегнул ширинку.

— Не собирались же спать вместе!

— Да пофиг, Глинская! Один раз не водолаз! Подожди, где мой мобильник?

— Держи, — я подала ему телефон. — Ладно, поедем к тебе, но ты мне покажешь такую произвольную программу, чтобы я тебя простила!

Он только бровь поднял, но ничего не сказал, включив камеру. Я одевалась, с улыбкой слушая, как он подробно объяснял Мирусю, чем хорош секс в примерочной кабинке, и думала, что моя жизнь заиграла новыми красками с начала секс-марафона. И пусть дома противные нежданные гостьи, пусть Муха в лечебнице, всё наладится, а без Кузи я бы не выдержала.

— Ну так что, поехали?

Я подарила другу быстрый поцелуй и предупредила: