Лариса Бортникова - Пари

«Завтра, думать буду завтра, а сегодня хочу это прожить» — разрешила я себе и ничуть не жалела о том, что расслабилась.

Вечером мы сидели в каком-то загородном кабачке, пели серенькие птички (кажется их зовут соловьями), на столах мерцали крохотные газовые светильнички, и пахло не то жасмином, не то классным туалетным спреем. В общем было до идиотизма романтично и здорово. В любое другое время я бы обязательно посмеялась над собой и над светильничками, но в тот вечер все почему то было к месту, по делу и вовсе не смешно, а даже приятно.

— Огромное тебе спасибо за этот чудесный день. — Андрей дотронулся до кончиков моих пальцев и я не поспешила отдернуть руку.

— Вам спасибо, Андрей. Все было просто замечательно. Особенно клубника, надеюсь, дизентерии можно будет избежать.

— Даже если и нет. Не волнуйся. Тогда я буду дежурить у твоей постели и отпаивать таблетками. Баш на баш, — пообещал он.

— Ага, а также раз в десять минут опустошать ночную вазу. Какое самопожертвование. Вас надо немедля канонизировать под именем Андрея Ассенизатора — Всехнедамского Угодника. Портретик в рамочку, под портретик лампадку, а на картинке Вы с горшком в одной руке и пальмовая ветвь в другой.

— А зачем ветвь? — недоумевал Андрей.

— Отгонять любопытных мошек, — пояснила я.

— А почему это всехнедамского? Я, между прочим, весь этот день стараюсь угодить только одной единственной даме, а она никак не хочет этого понять, — многозначительно заявил он.

— Дама поняла, оценила и уже выразила благодарность. Требуется что-то дополнительно?

— Несомненно. Во первых все-таки перейти на «ты», а во-вторых — он слегка запнулся, — а во вторых перестать видеть во мне глупого, испорченного и эгоистичного щенка и наконец-то позволить и мне и себе нормальные взрослые отношения, без всех этих взаимных издевательств, препирательств и сарказма. Тебе кажется не шестнадцать, и я уже не мальчик. И, знаешь что, давай наконец решимся и перейдем от теории и опереточных забав к тому, что неизбежно должно произойти. По-моему я все ясно резюмировал.

Я задумалась, взглянула в его лицо. Красивое, умное и любимое лицо. Он ждал ответа и на мгновение мне показалось, что для него это важно, может быть также как и для меня.

— Окей. Пусть будет «ты», хотя мне претит такое явное нарушение субординации, а касательно второй части, я вовсе не думаю что Вы, прости ты, мальчик и глупый щенок, я уверена что ты очень и очень взрослый, очень смазливый и большой испорченный и эгоистичный кобель, — я выложила это на одном дыхании. Мне не хотелось его обижать, честно, особенно сегодня, но я просто обязана была это сделать, либо рисковала ему поверить и пропасть ни за что.

— Та-ак. Значит ты меня взяла и скоренько причислила к этому подвиду, — он рассердился и сжал мою ладонь так, что что-то подозрительно хрустнуло.

— А что мне, позволь спросить, остается. После того как ты столько раз пробовал на мне свою неоригинальную методику укладывания в постель. А ведь я умоляла о партнерстве в чистом виде, нет? Ты, Андрей, принадлежишь к категории самцов-олимпийцев.

— То есть? — он недоумевал.

— Ну то есть если цель легко достижима, то это Вам ни к чему, а вот если сопротивляется и бьет копытами, то надо во чтобы то ни стало установить рекорд.

— Значит так, да? — Мои бедненькие суставы уже хрустели во всю. — А тебе не приходило в голову, что меня интересует не гипотетическое достижение цели, а сама цель? Ну то есть ты. Не задумывалась, что ты мне нравишься, и все? А?

— Чушь! — я все таки сумела сохранить все кости в целости, выдернув у него свою руку. — Отправь эту сказку в «Спокойной ночи малыши». «Ой, Тетя Таня, расскажи Хрюше со Степашкой сказочку про белого бычка.» Чушь! Такая как я не может представлять для тебя никакого интереса, кроме спортивного. Ты сейчас тут распинался насчет «перехода к серьезным отношениям». Звучит очень красиво, просто идеально, но если отбросить лингвистические изыски и сказать по человечески ты мне говоришь: «Кончай выпендриваться, милая, и давай-ка в кроватку, побалуемся. Нечего корчить из себя королеву Шентеклеру!» Разве не так? Мне уж точно не шестнадцать, и объективно я на себя смотреть научилась. Ты не для таких как я. И это не низкая самооценка, а всего лишь уверенность. Оставь меня в покое и ищи себе пару своего круга и статуса. Нам с тобой не по пути! — Кстати пока я выкладывала этот монолог, я себя накрутила и конкретно на него обозлилась. Весь этот необыкновенный день пошел прахом. Я с яростью уставилась на него.

— К чертям собачьим! Я говорю с непроницаемой и непробиваемой стенкой. — Андрей стукнул кулаком по столу, так что светильник подпрыгнул и погас. Романтика закончилась.

— Точно. Я непроницаема, но, слава Богу, проницательна. И не надо больше напрягаться и впустую тратить энергию. Так или иначе я тебя вижу насквозь. Поэтому позволь еще раз подчеркнуть, что между нами ничего не будет и поставить на этом точку. Давай потерпим общество друг друга чуть больше двух недель, поделим бабки и разбежимся навсегда. Да, не забудь составить смету затрат на «ухаживание». Не люблю быть в долгу.

Он промолчал. Так же, не проронив не слова, довез меня до дома и, не попрощавшись, уехал.

Я стояла на тротуаре и смотрела ему вслед. Было жаль испорченного воскресенья и себя. И даже гордость за с трудом сохраненные честь и достоинство ничуть не заглушала одиночества и тупой такой, противной боли. Ненавижу! Ненавижу себя!

(Немного о высокой моде, о различных теориях брака, а также о том, на что способна женщина в ревности.)

Ленка вертелась перед высоким зеркалом, разглядывая свой худосочный зад, обтянутый Келвином Кляйном. Серый свитер висел на ней мешком. Рядом с ней Анечка напрасно пыталась придать новым джинсам потрепанный вид.

— Похоже я становлюсь законодательницей мод в локальном масштабе. А вам идет, девочки. Джинсики, кстати, портят кирпичом, а свитерочек необходимо довести до кондиции следующим образом: стираешь в горячей воде и забываешь разложить. Когда он высохнет, будет точь в точь как у меня — мятый и бесформенный. Некрасиво, но стильно, аж жуть! — Девочки засмущались.

— Сегодня в «Ленкоме» типа премьера, — Серега сунул мне под нос билеты. — Пойдем? «Бабла» выкинул немеряно.

Я обошла его справа и направилась к себе. Телефон трезвонил вовсю.

— Это я, Ваш неповторимый Гальяно. Самый популярный нынче дизайнер женской одежды и проч. Але, — в ухе что то загудело и запищало, а потом захрюкало моей лучшей подругой Инкой.

— Хрю, хрю. Привет, Ларик. Это я!

— А-а-а-а! — закричала я. — Привет, ты откуда? Поганая связь.

— Из Сиднея. Хрю. А я тебя хорошо слышу.

— Боже. Что ты делаешь в этой стране аборигенов и утконосов? — я искренне удивилась.

— А ты как — хрю — думаешь? — Инка засмеялась.

— Боже! Опять??? Ты сошла с ума.

— Точно, хрю. Сошла. Но это детали. Ты приезжай ко мне. Я безумно соскучилась. Заодно познакомлю тебя с мужем. Хрю, хрю.

— Я больше этого не вынесу, лучше ты приезжай и без мужа. Привези мне кенгуренка. Я обучу его носить в зубах хозяйственную сумку и буду самой крутой в столице. А можно большого кенгуру, тогда в сумке он будет носить меня. Очень неожиданно и пугает размахом фантазии.

— Хрю, хрю, — засмеялась она, — ты ничуть не меняешься. Как у тебя дела? Замуж не выскочила?

Мне не терпелось поделиться с ней происходящим, но она перебила в самом начале и стала взахлеб рассказывать про своего супруга. Я положила трубку на стол и спокойно занялась своими делами.

«Глупо рожать двух детей от одного и того же мужа» — заявила она однажды. — «Один брак — один младенец». Если бы она была последовательной и следовала этому принципу, то на сегодня попала бы в книгу рекордов как мать-героиня. Инка сделала замужество своим хобби, причем хобби интернациональным. Первым ее супругом был американец, затем на смену пришел турок, затем она обручилась со страстным Джузеппе из Милана, потом появился финн, не помню как его звали и так далее. Я не успевала следить за ее передвижениями по земному шару. Последний раз она звонила мне из Токио, и я побоялась спросить как зовут ее нового благоверного (японские имена трудны в произношении) — теперь был Сидней. Я прислушалась. Хрюкало громко и настойчиво.

— Инка, я тут влюбилась как дурочка, — хотелось сказать мне. Что мне делать, Инка? Как быть? Ну посоветуй, выслушай, пожалей, — мне хотелось выплакаться, но вокруг были настороженные вражеские уши, и поэтому я удержалась от откровений. Мы слезно распрощались, поклявшись созвониться в ближайшие дни. Я достала из ящика стола историю бедной Марты, обманутой подлым Томасом, и раскрыв книжку на середине стала читать.

— Я уже кажется делал Вам однажды предупреждение, Лариса. — А я и не заметила, когда Андрей подошел. Я подняла голову и посмотрела на него. Когда наши взгляды встретились, у меня внутри что-то запрыгало, задрожало и оторвалось (хотелось верить что не мочевой пузырь).

— Может быть все-таки будете работать или как? — он был суров и неприступен. — И не надо изображать из себя раскаявшуюся грешницу, не Ваше амплуа, — заявил он в ответ на мои скромно потупленные в смирении очи.

— Простите-с, уже, уже. Видите, я тружусь, — я схватила в руки первую попавшуюся бумажку, оказавшуюся списком телефонов сотрудников, и с деловым видом начала ее изучать. — Взгляните, очень поучительно и главное расширяет кругозор, прямо ощущаю как он расширяется и вылазит из ушей, поскольку не соответствует объему черепа.

Андрей фыркнул и, повысив голос, заметил, — боюсь, что еще один подобный случай, и Вам придется искать себе новую работу. Будьте повнимательнее к Вашим обязанностям. Он вышел, и после секундной паузы со всех сторон раздались «сочувственные» возгласы.

— Ну надо же. Каков подлец. Сначала воспользоваться, а затем выгнать с работы. Непорядочно. — Светлана Денисовна любила поразглагольствовать на тему морали, — а Вы, Лариса, могли бы предугадать последствия. Недаром говорят, что дома и на работе…

— Не расстраивайся. Я чего-нибудь подыщу. Тут, типа, у моего кореша на фирме есть местечко. Я поспрошаю, — вылез добрый Серега с соболезнованиями.

— Чего там. Типичная история. Босс и секретарша. Классика. Возьми любой пример из художественной литературы и убедись, — вездесущий Митрич был тут как тут.

Серафима, случайно оказавшаяся свидетельницей происшедшего тут же сунула мне под нос кусок торта, ее опыт подсказывал, что на сытый желудок любые жизненные трагедии пережить легче.

Я тут же набила рот сладким бисквитом. Значит вот как они интерпретировали эту мизансцену. Босс и секретарша. Неудачный расклад! Надо было срочно исправлять ситуацию. Я обвела комнату недоумевающим взглядом и вздохнула, вложив в этот вздох тонну сексуальности.

— Вы это о чем, господа хорошие? Не понимаю. Ах да, Сережа-зайчик, ты не мог бы мне сегодня помочь с транспортом, — я потерлась о Серегино плечо ухом.

— Что за вопрос. Конечно. Типа, когда и куда хочешь. — Серега таял.

— Тогда после работы поедем сразу в Митино, я там соберу кой-какие свои вещички и затем на Краснопресненскую набережную. Видите-ли, я тут переезжаю к Андрею, а его машина в ремонте, — разъяснила я.

— Что-о-о? Как это переезжаешь? Куда? — Митрич вылупился на меня во всю мощь своих лягушачьих очей.

— А что тебя удивляет? Разве это не нормально, что любящие люди хотят вести совместное хозяйство, сожительствовать и тому подобное. Не говори, что ты сторонник первой брачной ночи, это извращение. Ну так как, Сережик, ты согласен? Серега замычал, заикал и согласился. Население офиса задумалось, а Серафима вздохнула. Ей было жаль не к месту пожертвованного бисквита.

* * *

В восемь вечера я выгрузила четыре тяжеленные сумки возле Андреева подъезда и отпустила Серегу восвояси. Правда, он пытался помочь мне донести багаж до квартиры, но я пресекла подобную благотворительность, объяснив это тем, что возможно Андрей не пожелает афишировать свою душевную привязанность и так далее. Честно говоря, я опасалась, что Андрей спустит меня с лестницы вместе с барахлом, что было бы вполне естественной реакцией с его стороны, после вчерашнего. Я дотащила сумки до двери и позвонила. Ни звука.

Нате вам! Выходит, мне придется тусоваться на половичке до его прихода. Ну, вы сейчас скажете, что мне надо было развернуться и, взяв такси, поехать домой, а как же Серега. Я не была уверена что он не стоит где-нибудь за углом, в надежде разоблачить мой блеф. В общем, в очередной раз решив идти до конца, я удобно устроилась на сумке и открыла, припасенную на всякий пожарный баночку с пивом.