Он постоянно водил меня в новые места и знакомил с новыми людьми. Мне казалось, что именно так я смогу лучше узнать Париж, окунуться в его самую глубину, когда весь город ложится спать, и лучшие его представители начинают совсем другую жизнь, ночную, собираясь в местах, скрытых от глаз простых обывателей.

Один раз он пригласил меня на домашнюю вечеринку в 16-м округе, где, по его словам, должен был собраться весь парижский творческий бомонд. Мы пришли в какую-то бездонную квартиру, доверху забитую людьми. Мне показалось, что я попала в некий параллельный мир, и мои собственные достижения и таланты, а также тот факт, что в Москве я была завсегдатаем подобных вечеринок, разом померкли. Хотя сам Рафаэль имел мало отношения к этому миру, у него просто были друзья-актеры, но мне он казался его неотъемлемой частью, и меня переполняла гордость от того, что я нахожусь рядом с ним. Он и сам был явно горд своей спутницей, особенно после того, как несколько друзей назвали нас очень красивой парой.

– Пойдем покажу тебе кое-что, – сказал Рафаэль.

Мы вышли на маленький балкончик, возвышающийся над парижскими крышами, с которого виднелась ОНА – Эйфелева башня! От одного взгляда на нее у меня всегда захватывало дух. Переливаясь миллионом огней, она отражалась в ночных окнах, над которыми мы – две влюбленные тени – как будто воспарили и застыли в воздухе. Сигарета сменилась на поцелуй, а монотонный куплет Jay Z – на помпезный припев Алишии Киз, поддерживаемый отдаленными возгласами гостей. Как будто эта песня была не про Нью-Йорк, а про Париж.

Concrete jungle where dreams are made of

There’s nothing you can’t do…17

Наши с Рафаэлем бурные вечера перетекали в ленивые воскресенья, когда мы не вылезали из кровати. Я уже выучила весь воскресный репертуар «Canal Plus». Эти воскресения в Марэ были для меня теми островками спасения, когда я могла сделать передышку в своих метаниях и проблемах и насладиться своей жизнью в Париже.

Таким утром я любила выходить на улицу за свежим номером «L’Equipe», спортивной газетой, которую он так любил читать за утренним кофе, а заодно прогуливаться по Марэ, впитывать в себя особую богемно-молодежную атмосферу этого района, представлять, что я здесь живу. Я любила покупать сумасшедшие десерты в местных кондитерских, любила запах булочных, любила неторопливых людей с собачками, великами, сигаретами, сумками для покупок. Была без ума от маленьких магазинчиков с дизайнерскими вещами. Обожала смотреть, как одеты люди, и мечтать, как когда-нибудь я тоже смогу купить себе что-то модное и необычное и такое французское (пока же с моими скромными финансами я могла себе позволить лишь «Зару»).

Это был мой маленький мир мечты, в котором мне хотелось остаться навсегда. Мир причудливого переплетения языков, славянской, европейской и латиноамериканской души, мир дружбы народов и всеобщей любви, где каждая культура учится у другой и берет самое лучшее, создавая удивительный новый мир, где нет границ и нет зла.

Но наступал воскресный вечер, и я возвращалась в свою реальную действительность, где меня уже ждали одиночество, неуверенность в будущем, а также недовольный моим отсутствием «Старичок», который все больше от простой ругани переходил к активным действиям. Например, как-то вечером дома меня ждал отключенный интернет.

– Это потому что ты постоянно сидишь в своем интернете. А я тут так, для мебели что ли?

А еще он потребовал, чтобы я ночевала непременно дома, чтобы уже с утра было кого донимать разговорами.

Но меня было не так-то просто сломить. Я брала ноутбук и уходила, а когда возвращалась, он еще и извинялся, прося больше не бросать его. А уходила я в «Starbucks», и вместе с окружающими меня людьми с ноутбуками и чашками кофе я чувствовала себя там в безопасности. Так в первые месяцы в Париже мой ноут и картонный стакан с зеленым логотипом стали теми атрибутами, которые скрашивали мое одиночество в большом городе. Мне было ужасно любопытно узнать, почему же жена бросила Рафаэля. И вообще, какая она, эта коварная разрушительница. Бродя по лабиринтам социальных сетей, я однажды наткнулась на альбом фотографий одного из друзей «Бразильца» с рождественского ужина многолетней давности.

Я сразу узнала квартиру Рафаэля, однако, тогда в ней было гораздо больше декора и жизни. Теперь я поняла, что он имел в виду, когда сказал, что его дом умер. На фотографиях «Бразилец», его жена и друзья строили смешные рожи и выглядели абсолютно счастливыми. В кадр даже попала красивая живая елка с полароидными фотографиями вместо игрушек и кучей подарков под ней. Я сразу же узнала его жену. Она была действительно красавица, эдакая Джей Ло, в ней чувствовался шик и какая-то удивительная сила и энергия. Она уж точно была полной противоположностью мне, потерянной и слабой.

И меня тут же захлестнула боль от того, что у меня никогда не было такого дома, где живет любовь и счастье, что у меня нет вот таких фотографий с любимым мужем и друзьями; я ощутила какую-то безумную пустоту своей жизни, и в то же самое время мне стало безумно жалко «Бразильца», ведь он всего этого лишился, да еще, видимо, по своей собственной вине. В соцсетях его жены я нашла фотографии с различных вечеринок, на которых она смеялась и веселилась. Похоже, она уже смогла начать новую жизнь. В отличие от бывшего мужа. Или это просто маска?


2


Когда-то давно, в студенческие годы, когда я подрабатывала стендисткой на различных выставках, я познакомилась с пожилой семейной парой из Канады. Они представляли в России свою фирму по производству, кажется, кухонной плитки, и их стенд находился по соседству с тем, на котором работала я. В какой-то момент я помогла им в качестве переводчика с английского, а по окончании выставки, в знак благодарности, я была приглашена ими в ресторан «Обломов», казавшийся в те времена чем-то совершенно недоступным.

Каково же было мое удивление, когда, спустя столько лет, я получила от них имейл об участии в новом мероприятии и с просьбой помочь им с организацией и переводом.

Я была несказанно рада подобной возможности заработать, а также побывать в Москве и повидать маму после четырех месяцев разлуки, покушать ее вкусной домашней еды, погреться под ее крылом и скрыться от всех проблем, а заодно сбежать из этого города, где все заняты празднованием своего дурацкого «ноэля».

У меня было всего три дня дома и очень ранний вылет из Москвы, потому я решила попросить Андрея проводить меня в аэропорт.

В Москве вовсю шел снег, было ужасно холодно и неуютно. Мне все вокруг казалось до боли знакомым, но в то же время я здесь больше не чувствовала себя своей. Мы встретились с Андреем вечером накануне вылета. Он показал мне свою новую квартиру, большую и красивую, с видом на «Мосфильм». Я стояла у окна и с тоской смотрела на падающие снежинки и на город, который был, как на ладони. Как бы мне хотелось здесь остаться вместе с ним и проспать всю зиму.

– Красивый вид у тебя. И вообще, шикарными ты обзавелся хоромами!

– Да уж… Только эти хоромы для меня одного слишком большие и пустые, мне грустно тут засыпать одному.

В ту ночь он засыпал не один, да и я засыпала наконец-то с так давно забытым ощущением покоя. Завтра утром на меня не налетит с утра пораньше сумасшедший старик. Не навалятся разом все проблемы. Ну почему все не может остаться так, как сейчас?

Рано утром, расставаясь в аэропорту, я еле сдерживала слезы. Но все же другая половина меня рвалась обратно в город, который уже успел стать моим домом. Какая-то неуловимая сила, несмотря ни на что, тянула меня обратно.

Не успела я вернуться, как в Париже тоже пошел снег. Это был первый снег за эту зиму. А возможно, и за несколько лет. Он неспешно укрывал улицы и дома, и я как и предыдущим вечером стояла у окна и наблюдала за этим танцем снежинок за окном, для которых не существует ни разных стран, ни границ.

Надо отметить, что для парижан снег – это какое-то невероятное явление, главный герой лент социальных сетей и столичных хроник. Сначала все воспевают красоту первого снегопада, выкладывают романтичные фото на фоне белого ковра, а потом с утра начинают сходить с ума от того, что не могут добраться до работы из-за парализованного движения, ну а кто-то из-за этого просто остается дома. Для французов пропуск рабочего дня из-за снегопада – совершенно нормальный повод. Как и опоздание на работу из-за пробки в метро: даже если вы опаздываете на четверть часа из-за того, что слишком долго собирались, можно смело сослаться на проблемы в подземке, и все отнесутся к этому с пониманием, ведь в метро изо дня в день поезда стоят то из-за слишком интенсивного движения поездов, то из-за каких-то технических проблем, то и из-за «присутствия пассажира на рельсах», то из-за пресловутой забастовки.

Для меня в снеге не было ничего особенного, поэтому я не поддалась всеобщей истерии, а направилась топтать первые снежинки на пути к ближайшему к дому супермаркету. Все-таки, несмотря на некоторую напряженность в отношениях с моим соседом, мои маленькие «семейные» обязанности немного занимали и успокаивали меня. Плюс хоть кто-то был рад моей стряпне, и хоть с кем-то можно было посмотреть и пообсуждать вечерние новости.

Я поставила вариться картошку. Снег кружился за кухонным окном. Еще вчера я стояла вот так и наблюдала за снежинками в Москве, и вот теперь – я здесь. Еще вчера я была в комфорте и под защитой, а сегодня – я вся разбита и совсем одна. И во всем этом нужно было найти какой-то скрытый смысл.

И я написала Андрею:

Я уже дома, все в порядке. У нас тоже идет снег. Я все думала, почему я не могу просто остаться у тебя. В итоге тебе одиноко в твоей огромной квартире, а мне – в моей малюсенькой комнате… Надеюсь, твой и мой выбор в этой жизни были правильными.

И тут же получила ответ:

Я тоже об этом думал… Ничего не придумал. Посмотрим, жизнь покажет.

3


Жизнь покажет…

Этот ответ меня одновременно и обрадовал, и разочаровал. Совсем не в моей привычке было сидеть и ждать у моря погоды. Я верила, что только активные действия позволяют добиться своего, и поэтому решила, что мне необходимо срочно забыть Андрея. А забыть, как я давно поняла, можно только благодаря проверенному жизнью принципу «клин клином».

На следующий же день я отправилась к «Бразильцу» с привезенными из России гостинцами. Он был очень тронут и принялся изливать душу. Он рассказал мне о своей тяжелой ситуации, что эпопея с разводом и продажей квартиры длится уже несколько лет, и что вкупе с проблемами с его собственным бизнесом все это его настолько измотало, что он не может ни о чем думать, и тем более – об отношениях.

– Мне было так плохо, когда ушла жена, и я так сильно старался избавиться от негативных эмоций, что в итоге избавился и от хороших. Мне кажется, после того, как я побывал на самом дне, мое сердце зачерствело и больше не способно что-либо чувствовать. Я встречался со многими женщинами, я очень ждал, что вот оно, сейчас что-то ёкнет, но ничего не происходило. Но с тобой у меня снова появилась надежда, что я смогу вновь что-то почувствовать. Мне просто нужно время, чтобы во всем разобраться.

Меня шокировала эта внезапная откровенность, но я сразу же спустилась с небес на землю, подумав, что он говорит подобное каждой своей новой пассии.

Как же мне они все надоели! Сидят в своих шикарных квартирах и ноют. Всех их жалеть нужно, все они там в вечном поиске, все у них там так «компликейтед»! Меня бы кто пожалел…

От этих мыслей я совсем разозлилась и ответила Рафаэлю, что на его месте за два года я уже давно бы развелась, продала эту квартиру и начала бы жизнь заново.

– Единственный способ сделать свое существование более или менее сносным – это действовать. Нужно делать что-то, чтобы было лучше, и радоваться, что для этого есть руки и ноги.

Мне казалось, что я говорю это, чтобы привести его в чувство, вытащить из этого застойного состояния. Но на самом деле, я говорила это самой себе, как бы еще раз напоминая свой собственный рецепт счастья.

– Ты – моя мадам Стаханофф. Ты такая сильная и в то же время у тебя такое большое сердце. Не знаю, как вы русские так умеете…

Я знала, что я не такая. Я считала, что я слабая и точно так же, как и он, долго топчусь на месте после каждого расставания. Но я не стала его переубеждать.

Потом мы начали говорить на отвлеченные темы. Он ответил что-то нечленораздельное на мой вопрос про его планы на Новый год. Вроде бы – ничего определенного, хотя у него много разных предложений, но он пока ничего точно не знает. Что ж, видимо я зря понадеялась, что получу приглашение, и нет никакого смысла бороться за то, что никак не дается. Наверное, эту страницу можно было считать прочитанной, и следовало начинать следующий год с чистого листа… В общем, соответствовать присвоенному мне определению «мадам Стаханофф».