7


Я ехала по своей любимой «шестой» ветке метро, большая часть которой проходит по улице. Поезд двигался по специальному мосту над землей и, словно детская карусель, скрипел на поворотах. Где-то в дальней части поезда (в Париже в новых поездах вагоны не разделены между собой) девушка с гитарой пела песню Стиви Уандера. Привыкшая к надоедливым хитам, которые можно так часто услышать в парижском метро в исполнении румын, изображающих то испанцев, то бразильцев, и которые призваны умилить и так уже растроганное до предела от всей окружающей красоты сердце туриста, я была приятно удивлена этим новым необычным аккомпанементом. Музыка и проносящиеся мимо меня парижские крыши вновь оголили спрятанную в моей душе грусть. Вот вроде бы, уехала из Москвы ради спокойствия, а спокойнее не стало. Мне просто необходимо встретиться с кем-то, поговорить по душам, иначе я опять буду мусолить свое одиночество.

Я вспомнила про заветный номер шведской красавицы, тихонько ожидающий своего часа в моем телефоне. Возможно, в другой ситуации я бы постеснялась вот так писать незнакомому человеку, но сейчас этот маленький риск был ничем по сравнению с перспективой опять провести выходные одной.

Начав с обычного для французов «как дела», я предложила встретиться каким-нибудь вечером в Марэ (наверняка, она, как и я, любит этот район, где мы и познакомились, так что я зацепилась за это возможное объединяющее нас увлечение). К моему приятному удивлению, ответ пришел почти сразу. Она была очень рада меня слышать и с удовольствием сходит со мной куда-нибудь в районе, который тоже очень любит. Мне хотелось броситься танцевать под песни «Аббы» и благодарить Швецию за таких приятных людей. В назначенный на встречу день я получила сообщение от Виолы, в котором она предложила сначала поужинать у нее дома. Почти как романтическое свидание, подумала я.

Виола жила недалеко от кладбища Père Lachaise, живописного и атмосферного места паломничества поклонников Марселя Пруста, Эдит Пиаф, Ива Монтана, Джима Моррисона и других известных личностей, похороненных там. Я же удовлетворилась отрывком из фильма «Париж, я люблю тебя», где в одной из короткометражек действие происходит у знаменитой могилы Оскара Уайлда, и так ни разу и не посетила это место «живьем».

Да и вообще, я еще ни разу не бывала в 20-м округе – какой-то сомнительный райончик далеко от центра. Зато сравнительно дешевый. Я сама уже жила в двух округах Парижа и, как назло, не с самой лучшей репутацией, а для парижан, как оказалось, место жительства многое значит, во многом являясь показателем достатка и социального статуса. Сколько раз я уже слышала это вальяжное разочарованное «Ah, ouais»19 в ответ на то, где я живу. Я была рада, что уж точно не услышу это от своей новой знакомой.

Виола открыла дверь, одарила двумя поцелуями и с легкостью ветра улетела обратно на кухню, где заканчивались последние приготовления. Я села на диван и стала разглядывать ее квартиру. Это была одна из тех крошечных парижских квартирок в старинных домах, которые вызывали у меня просто безумный восторг своими окнами «в пол» и резными решетками мини-балконов. Квартира была на последнем этаже, и огромные окна, как в распростертые объятия, впускали последние лучи заката. А как, наверное, здесь должно быть светло днем! Поэтому, видимо, многочисленные зеленые растения чувствовали себя здесь превосходно и придавали минималистичному белому интерьеру уют, напоминающий террасу в саду. Квартира, как и ее хозяйка, была просто воплощением идеала.

– Тебе какой прожарки стейк?

Виола накрыла на стол и откупорила бутылку красного. Стейк с зеленой фасолью и салатом в горчичном соусе. Это было так по-французски. Я была большой любительницей тушеного мяса с более добротным гарниром, и мне явно пора было адаптировать свои вкусы под французскую «натуральность» – так я определила для себя любовь французов подчеркивать естественный вкус продуктов, то есть ничего не зажаривать, не переваривать, не намешивать, не «замайонезивать».

Но все же я попросила хорошую прожарку.

– Во Франции есть высокая кухня и, скажем так, народная. Такие блюда, как ты любишь, тоже существуют, например, бланкет из телятины или шукрут, но это скорее блюда «бабушки из деревни». А для французов нет ничего лучше кровяного стейка.

– Похоже, французы вообще очень любят мясо. На прилавках столько видов мяса, столько названий разных частей тушек говядины, свинины, баранины. Я уже не говорю о колбасе из конины, свиных пятачках и ушах, кровяных сосисках. Как будто французы боятся, что что-то будет не использовано.

Мягкий голос Виолы сливался с журчанием разливаемого ей по бокалам вина.

– Я была так рада твоему сообщению. Знаешь, хоть я здесь уже сто лет живу, но я точно так же, как и ты, приехала сюда одна в довольно сознательном возрасте и тоже лишена возможности создать тот круг общения, который обычно складывается в школьные и студенческие годы. А теперь это уже не так просто – тем более с людьми другого языка и культуры. Парня у меня нет, как видишь, так что я всегда рада новым знакомствам.

Мне было безумно интересно узнать ее историю. Историю ее переезда, ее одиночества. Разговор складывался очень легко и довольно быстро перетек в откровенный. Оказалось, что она встречалась много лет с одним шведом, все уже близилось к свадьбе и детям, но неожиданно он ушел к другой, которая сразу же родила ему ребенка. Виолу больше всего задело именно то, что с ней он так долго не мог решиться на семью, а с другой – прямо сразу. И хотя она так и не поняла мотиваций своего бывшего, но факт оставался фактом – неудачная любовная история подтолкнула ее к переезду.

– Я просто не могла больше жить с ним в одном городе. В одной стране…

Но она по-прежнему не может его забыть и никто ей не нравится. Я не верила своим ушам. Неужели, такое возможно? С девушкой, которая казалась мне воплощением мечты? Меня поразила такая невероятная схожесть наших ситуаций. Даже если моей неудавшейся истории не было и нескольких месяцев, и даже всем моим историям вместе взятым было далеко до ее отношений. Но результат, как ни странно, был тем же.

Ах, Париж! Ты как будто огонек надежды, на который, как бабочки, слетаются разбитые сердца со всего мира.

– Так я его знаю! – неожиданно выдала Виола, когда я рассказала ей свою историю с «Бразильцем». – Я много раз встречала его в Марэ. Это же ужасный бабник!

Я и сама это понимала. Но слышать такое от кого-то еще было все равно очень неприятно.

Мы закончили нашу душевную трапезу и отправились покорять ночь – две одинокие иностранки, душевные раны которых привели их в этот город и помогли обрести друг друга.


8


А в это время на календаре уже был март, хотя весна еще совсем не чувствовалась. В воздухе по-прежнему стояла прохлада, и небо затягивали стальные облака. Все шло своим чередом, я училась, развлекалась, наслаждалась Парижем, и, конечно же, с замиранием сердца ждала возвращения «Бразильца».

Рафаэль вернулся и сразу же написал мне, что меня очень обрадовало. Он выглядел отдохнувшим и загорелым, но одновременно и подавленным. Весь день шел дождь, и он весь промок, пока ездил по городу на своем скутере по разным делам.

– После Бразилии мне просто плакать тут от всего хочется. Опять все эти дела и проблемы, да еще эта плохая погода. Хорошо хоть ты у меня есть.

Мы провели еще один прекрасный и такой редкий вечер вместе. Он придал мне немного моральных сил. Но в то же самое время еще больше разбередил душу – теперь меня, как заядлую наркоманку, мучила ломка, и мне хотелось новую дозу, чтобы хоть как-то держаться на плаву. Но приходилось ждать. Наверняка, он занят своими делами и ему совершенно не до меня.

Один раз мы все же договорились встретиться. Он должен был написать мне после работы, и я в предвкушении поехала к моим подругам по бизнес-школе на блинную вечеринку по случаю Масленицы. Мы с девочками старались поддерживать маленькую ниточку, связывающую нас с родиной, в виде традиционных праздников. Русская еда, русская музыка, русская речь – все это было для нас сильной поддержкой в нашей новой жизни.

Оксана приготовила великолепные блины, настоящие, на кефире и с дырочками. Надо сказать, что она просто прекрасно готовила, и, частенько оставаясь у нее, я могла вдоволь насладиться ее стряпней.

– Ты просто женщина-мечта для любого француза, – шутили мы.

Вечер прошел очень тепло и душевно, но я краем глаза все же поглядывала на телефон. Он предательски молчал. Когда стало совсем поздно, и мы стали расходиться, я не выдержала и написала Рафаэлю сама. Но не получила никакого ответа. Я всю ночь не сомкнула глаз. Эсэмэска без ответа как будто выпустила на свободу весь ворох нерешенных проблем и подавлявшихся эмоций, которые разом навались на меня и заволокли черной тенью все мое существо. Я чувствовала себя преданной. Преданной в который уже раз. Преданной человеком, от которого я этого совсем не ожидала.

После тяжелой бессонной ночи вся моя горечь, обида и усталость вылились в единственное сообщение:

Российско-бразильский союз был грубо нарушен бразильской стороной и разрывается навсегда.

Нажав кнопку «отправить», я почувствовала облегчение и наконец-то заснула.


9


А тем временем в Париж пришла настоящая весна. Весь город погрузился в розовые лепестки. Казавшиеся еще недавно такими сухими и грустными каштаны теперь с зачатками свежей листвы стали такими нежными. Повсюду благоухала сакура. Просыпались фонтаны. Наполнялись террасы. Город был пропитан свежестью, ароматами, надеждами.

Но для меня город был пропитан только им.

После моего последнего сообщения «Бразильцу» я серьезно решила прекратить какие-либо отношения, боясь снова оказаться в подобной ситуации, боясь снова испытать подобную боль, и мужественно держать оборону, даже несмотря на оправдания из серии «заснул… не слышал телефон…». Для меня было очевидно, что все это – лишь манипуляции с целью усидеть на двух стульях.

Я старалась наслаждаться окружающей красотой и хорошей погодой, поддерживать в себе позитивные чувства, ведь, несмотря ни на что, я была здесь, я добилась своего, я уже почти закончила учебу, и скоро наступит совершенно новый период в моей жизни. Я найду место для стажировки, у меня будет моя маленькая, но все же зарплата. Я смогу переехать в хороший район. Я обрету независимость. Меня больше не будет мучить чувство одиночества и незащищенности.

К тому же, с наступлением теплых деньков люди, как птицы, вернувшиеся с зимовки, заполнили улицы, и начался новый сезон вечеринок. Парижанки, и в том числе мы с моими подругами Оксаной и Мариной, стали готовиться к грядущему знаменательному мероприятию в ночной жизни города – «Балу принцесс». Бал проходил каждую весну в Pavillon Royal – банкетном зале в самом сердце Булонского леса, похожем на старинный особняк. Неотъемлемым атрибутом всех участниц мероприятия должно было быть бальное платье. Мы с девочками отправились в один из магазинов проката карнавальных костюмов и, как маленькие дети, вне себя от восторга, мерили бесчисленные наряды и красовались перед зеркалами.

В итоге у каждой из нас получился совершенно разный образ. Марина пришла на вечеринку в красном платье в виде испанской танцовщицы, Оксана – в желтом платье в виде королевской фрейлины XVIII века, а я – в черном платье и пиратской треуголке в виде героини «Пиратов Карибского моря». Мы веселились до утра и в который раз признавались в своей любви Парижу, этому городу-празднику, который, как утверждал Хемингуэй, «всегда с тобой».

К тому же меня приехала навестить на несколько дней еще одна моя подруга детства – Кристина. Эта новость меня несказанно обрадовала, ведь ничто не могло меня поддержать больше, чем близкий человек рядом, а Кристине, как и Саше, недавно родившей ребенка, долгое время было совершенно не до поездок. Но теперь, когда малыш подрос и смог оставаться с бабушкой, ей было приятно немного развеяться.

Кристина унаследовала благодаря своим испанским корням колоритную внешность и темперамент. Она могла быть веселой, шумной, эмоциональной, а могла быть не по годам серьезной и рассудительной. Наверное, поэтому ничто не помешало ей в двадцать лет бросить все и уехать учиться оперному вокалу в Рим, а в двадцать пять уже выступать на сценах мировых оперных театров. На одном из таких концертов в Антверпене, городе бриллиантов, Кристину увидел и влюбился местный ювелир. После этого он ездил за ней по разным городам, посылал цветы и добивался встречи, а спустя год они уже были мужем и женой. Так, из итальянской студентки без гроша в кармане Кристина стала состоятельной дамой, обосновавшейся в Брюсселе. Она всегда была для меня примером целеустремленности и способности идти «через тернии к звездам», и я была безумно рада, что мы снова стали соседками, ведь теперь нас разделял всего час езды на поезде.