А когда последние гости разошлись, коллеги одарили меня бурными аплодисментами. В Москве я организовывала гораздо более комплексные мероприятия, но никогда еще мне не аплодировало начальство. Сумасшедшие они все-таки эти французы. Наверное, за это я втайне ими и восхищалась.

И, наверное, мне просто самой надо было стать чуточку проще.


4


После моего первого большого успеха в компании мне стало гораздо спокойнее и комфортнее. Я больше не пряталась за монитором, не ходила с серьезным и озабоченным работой видом, стала участвовать в кофейных посиделках с коллегами, болтать о том о сем на встречах, надолго пропадать в обеденный перерыв. Благо на улицах буйствовало зеленью и солнцем лето, а наш район – парижский пригород Garenne-Colombes – хоть и находился всего в пятнадцати минутах ходьбы от La Défense, но больше походил на деревню. От того было еще приятнее расположиться на уютной террасе и отдохнуть от дел и шумного города, завершить трапезу чашечкой ароматного кофе, которое часто приносилось в качестве комплимента от владельца для постоянных клиентов. А потом еще немного понежиться на солнышке.

Я начинала понимать французов – никакая работа не стóит этих сладких послеполуденных мгновений.

Мне предстояло еще лучше узнать коллектив, так как близился ежегодный корпоратив. Мы отправились ужинать в ресторан на place de la Bastille, где возвышалось здание Новой Оперы, младшей «некрасивой» сестры Grande Opéra.

Я понимала, что из-за языка не смогу участвовать в общих беседах, так что предстояло найти одного добровольца, готового общаться по-английски. Этим добровольцем я сама для себя назначила Кристофа, тем более что мне уже не раз удавалось поймать на себе его взгляд. Я хорошо знала этот взгляд и уже представляла себе дальнейшее развитие событий. Нужен был лишь легкий толчок с моей стороны. После горячего я предложила ему пойти на улицу подышать свежим воздухом. Мы сидели на ступеньках огромной лестницы Оперы и рассуждали об эмиграции в другие страны.

– Я полгода жил в Бразилии, – рассказал Кристоф. – Проходил стажировку по обмену в Сан-Пауло во французской фармацевтической компании.

Ну, конечно же, и тут не обошлось без этой страны!

– Я считаю, – продолжал он, – что каждый человек должен хоть раз в своей жизни пожить в другой стране. Это очень расширяет сознание.

– Ну и как тебе бразильские девушки? Или тебе ближе француженки? – задала я свой любимый вопрос.

– Мне нравятся бразильянки, и вообще иностранки. Француженки слишком easy28.

Многие французы ругали в разговоре со мной своих женщин, и мне, признаться, это нравилось. Уж не знаю, делали ли они это для того, чтобы мне польстить, или у них действительно так накипело? Но такого определения, как «легкодоступные», я еще не слышала. Хотя чему тут удивляться, с таким-то мужчиной.

Русские девушки привыкли завоевывать мужчину, в частности, своей недоступностью, разогревая в нем страсть и интерес и увеличивая его финансовые и временные вложения в отношения. Француженки, видимо, объективно оценивали «рынок» и понимали, что им нет смысла «тянуть резину», ведь они привыкли жить в свое удовольствие, и даже если что-то пойдет не так, то скатертью дорожка этому кандидату, ведь ему всегда можно найти замену.

Весь оставшийся вечер мы провели вместе. Оставалось только дождаться окончания ужина и разъезда коллектива по домам, за исключением нескольких жаждущих продолжения банкета отчаянных, в числе которых были и мы с Кристофом.

Мы отправились в клуб латиноамериканской музыки «Bario Latino», единственный в том районе, куда можно было ввалиться нашей разношерстной подгулявшей компанией. Под мохито и хитрые подначивания бразильского певца Мишела Тело «Ai se eu te pego ai ai…» Кристоф крепко обнял меня и поцеловал. Даже несмотря на бразильскую музыку, я и думать забыла про Рафаэля, но памятуя остатками разума о слишком easy француженках, я не стала выходить из такси вместе с Кристофом у его дома, а попросила таксиста ехать дальше, к себе в «двадцатый».

5


Оценить мое целомудрие, к сожалению, было некому, ибо для всех наших коллег мы уехали из клуба вместе – со всеми вытекающими из этого последствиями. А я ведь даже не подумала, что на следующий день об этом может уже знать весь офис. Но все шло своим чередом, разве что я постоянно замечала на себе косые взгляды со стороны одной из коллег (как потом выяснилось, она уже побывала в объятиях Кристофа, но та история не получила никакого продолжения). Теперь, видимо, она нашла, на кого взвалить всю вину за свою неудавшуюся личную жизнь, так что я стала держаться подальше от нее и ее компании, благо они находились на другом этаже. Таким образом, солидарная с ней женская часть французского коллектива была для меня потеряна, и мне ничего не оставалось, как общаться с экспатской частью нашего офиса. Впрочем, я и так уже давно потеряла надежду найти общий язык с француженками. Наверное, я для них всегда буду не только инородным элементом, но еще и потенциальной соперницей.

С Кристофом после того вечера у нас завязалась нежная дружба. Мы переписывались по рабочему чату, ходили вместе обедать, после работы встречались за аперитивом на Сен-Жермане, по выходным ходили в клубы.

Эти месяцы были, наверное, самыми счастливыми в моей парижской жизни. Мне было так весело с Ритой, с которой мы были почти неразлучны, с Виолой, которая теперь стала моей соседкой, и мы часто ходили друг к другу в гости или проводили вечера в нашем любимом Марэ, с Кристофом, который вселял в меня свой позитив и энергию, приводил в интересные парижские заведения, ввел в свой круг. Мои новые друзья оказались такими разными, и с каждым из них Париж открывался мне с новой стороны. К тому же, казалось, я полностью вылечилась от бразило-зависимости.

С Рафаэлем мы так ни разу и не виделись, да мне и не хотелось. Все мои мысли теперь были заняты Кристофом. Мы ходили по самым модным летним местам Парижа. Таким не похожим друг на друга, таким необычным, таким потрясающим…

«La Palette» – терраса на Сен-Жермане, где можно встретить весь богемный Париж, где в тени зелени можно насладиться аперитивом с розовым вином и сырной тарелкой по соседству с самим Жаном Дюжарденом29. «Le Chalet des Iles» – ресторан посреди Булонского леса, расположенный на острове, попасть на который можно, только переплыв озеро на специальном кораблике, зеленый оазис, где можно насладиться субботними танцами или воскресным бранчем вдали от шумного города. «Wunderlast» – хипстерский бар на берегу Сены с настилом из деревянных досок, как на корабле, на который можно усесться в круг с друзьями и с бутылочкой вина, которое подается в пластиковой сумке со льдом, и наслаждаться хорошей музыкой под открытым небом…

Несмотря на уже имевший место поцелуй и на то, что мы почти все свободное время проводили вместе, нас с Кристофом всегда связывала только дружба. Более того, он как будто избегал наших встреч наедине. Например, один раз он позвал меня приехать на выходные в его дом в Лионе, но потом в последний момент все отменил, сославшись на какие-то проблемы.

Но, в конечном счете, лучше уж так, чем как с той ревнивой коллегой.

Однажды нам все же удалось остаться вдвоем. В один из жарких выходных мы отправились на террасу «Rosa Bonheur», где в тени красивейшего парижского парка Buttes-Chaumont за длинными деревянными столами с лавками люди спасались от зноя. Точнее – изначально мы должны были быть втроем, но его друг в последний момент не приехал. Я подумала, что, возможно, это хороший шанс наконец прояснить наши отношения.

– Я тут показал твою фотографию маме. Она сказала, что ты очень красивая, но посоветовала быть поаккуратнее с русскими.

– Что же она имеет против русских?

– Ну, ты же понимаешь, по отношению к вам существует много предрассудков.

– Зачем же так все обобщать?

Жара, вино, наша близость – все это постепенно переводило разговор на серьезный тон.

– Родители очень хотят, чтобы я уже поскорее женился. Они даже говорят, что подарят нам с женой большую квартиру. Но для них очень важно, чтобы моя жена была из хорошей французской семьи.

У меня не было слов.

– Знаешь, – продолжал он, – я очень к тебе привязался. И я боюсь привязаться еще больше. Поэтому, учитывая некоторые обстоятельства, лучше нам не переходить границу нашей дружбы.

Все, как и предупреждала меня Рита. И с чего я вообще взяла, что у нас что-то может получиться?


6


Наступил август. Еще один невыносимый месяц для одинокой девушки с финансовыми трудностями.

Август во Франции – это время отпусков, поэтому жизнь в компаниях, да что там, во всем городе, останавливается. Дороги, транспорт, кафе, магазины – все становится пустым и безжизненным, а многие коммерческие учреждения просто закрываются. Поскольку период стажировки не предполагал отпуска, несмотря на пустой офис, я была вынуждена каждый день тащиться через весь город на работу и сходить с ума от жары, скуки и безысходности.

Единственным плюсом было отсутствие людей. Даже несмотря на изнуряющую жару, стало как будто легче дышать. Те немногочисленные товарищи по несчастью, которых все еще можно лицезреть в метро по дороге на работу, казалось, решили извлечь хоть немного позитива из своей незавидной доли. Они как будто отдыхали от суеты и наслаждались тишиной, отбросив всю ненужную активность, обуревающую людей в обычное время, когда в вагон метро переносились все недоделанные дома дела. Я тоже отдыхала от этой суеты. От этих дам, усиленно оттягивающих веко, нанося тушь, так что я всегда удивлялась, как они ни разу не заедут себе этой тушью в глаз при движении поезда. От людей, жующих в толпе свой завтрак или обед, которых я представляла героями мультиков, у которых всевозможные соусы вылетают из бургера во все стороны. От пассажирок, пилящих или красящих ногти, громко обсуждающих всю свою жизнь по мобильнику. От бесконечных музыкантов и попрошаек…

Теперь в выходные я могла предаваться своим маленьким радостям, как Амели из одноименного фильма, любившая запустить ладонь в мешок с фасолью. Я ходила по утрам за хлебом и булочками с изюмом по пустынным улицам чуть ли ни в одной пижаме, а по дороге домой отрывала от багета хрустящую горбушку и жевала ее прямо на ходу. Дома я открывала настежь ставни и окна, впуская в дом теплые лучи, включала радио «Nostalgie», заваривала кофе, намазывала хлеб маслом и конфитюром и наслаждалась своим завтраком.

Может быть, я прошла весь этот долгий тернистый путь ради возможности вот так жить и никуда не спешить, получая удовольствие от настоящего момента?

Тем не менее, все это не отменяло тот факт, что я была одна единственная, кто никуда не поехал этим летом. И что у меня не было денег выбраться куда-то даже на уикенд.

Например Кристоф, укативший на весь август на родительскую виллу в Сан-Тропе, не раз звал меня к себе. Но билет в 150 евро в одну сторону, конечно же, разбивал эту идею в пух и прах. Мне осталось лишь безысходно вздыхать, регулярно получая от него фотографии из модных клубов и ресторанов знаменитого пляжа Pampelonne.

Рита уехала со своим ухажером на другой курорт, ставший модным у французов, уставших от туристического Лазурного берега – Биарриц. «Бразилец», судя по соцсетям, уехал в Грецию кататься на яхте с друзьями. Девочки из бизнес-школы уехали в Москву на Маринину свадьбу. Все мои старые друзья тоже разъехались, а некоторые из них, как, например, Федерика, Райли, Илья и Мануэла, вообще навсегда вернулись к себе на родину. В городе не осталось никого, с кем можно было бы провести время.

Офис опустел. Начальство дало указание готовить проект стратегии на новый финансовый год, то есть с сентября, и тоже дружно укатило в отпуска. Это было мое единственное занятие. Остальное время я слонялась по просторам фейсбука, забитого фотографиями с каникул со всевозможных концов Земли. Также у меня появился свой маленький обеденный ритуал – я покупала бургер-ланч за пять евро, самое дешевое, что можно было найти в округе, и шла в местный парк, в котором проводила несколько часов, нежась на газоне.

Вместо того, чтобы, как нормальные люди, наслаждаться периодом витаминов, хорошо спать и заниматься спортом, я перебивалась дешевыми полуфабрикатами, которые к концу лета вкупе с отсутствием полноценного отдыха и постоянным стрессом вылились для меня в существенное ухудшение здоровья. Моя кожа стала похожа на кожу созревающего подростка, у меня стали выпадать волосы, я сильно похудела.

А ведь Париж был отличным местом для любителей здорового образа жизни и просто воплощал собой понятие «спорт – это жизнь». Набережные, парки, улицы – все было заполнено бегунами. Но, возможно, из-за того, что в Москву эта мода на бег и вообще на ЗОЖ пришла значительно позже, и там девушки продолжали выкладывать фото из дорогих фитнес-клубов, пытаясь перещеголять друг друга в последних моделях «Nike», я не могла заставить себя бегать, а тратиться на спортивный клуб или красивый спортивный look30 мне было жалко.