Я поделилась с Сашей последними новостями:

Я сделала из его холостяцкого жилища уютное гнездо. Даже его друзья шутят, что никогда раньше не видели такого полного холодильника («да там даже кинза!»). Он познакомил меня с семьей. Они очень хорошо меня приняли, хотя его мама все же еще присматривается. Они все не понимают, зачем я приехала во Францию, и постоянно спрашивают, когда я устроюсь на серьезную работу.


Видимо, в их головах еще жив миф, что всем приезжим нужны только документы.


То есть то, что бывшая девушка Романа уехала работать в Азию, променяв такого хорошего парня на большую зарплату, – это благородная цель, а мы, русские, только все за их мужчинами охотимся, чтобы сделать паспорт и жить за их счет. Ну как им объяснить, что я не могу найти работу со студенческой визой, и сколько проблем нам приходится преодолевать в их стране на пути к счастью.

В свое время Рита мне рассказывала о существовании некого PACS50. Брачный контракт без брака, придуманный изначально для узаконивания гомосексуальных пар, он начал пользоваться большой популярностью у французов за счет того, что, в отличие от дорогостоящих разводов, мог быть расторгнут автоматически, по просьбе одного из партнеров. Такие ПАКСы, фактически являющиеся лишь формальным подписанием бумажки и полезные лишь в случае совместных детей, кредита или налогов, для иностранцев, однако, являлись основанием для получения вида на жительство.

Также от Риты я узнала, что для досье необходимо было доказать год совместного проживания, предоставив документы с указанием совместного адреса проживания за каждый месяц (официальные письма, счета и т. д.), а у нас с Романом уже как раз накопилось несколько совместных счетов за электричество. Так что «лазейка» имелась, и как-то раз я обмолвилась об этом в разговоре с Романом, на что он ровным счетом никак не отреагировал.

Тем летом из-за работы и учебы я снова никуда не поехала отдыхать. К августу город опять вымер, в магазине почти не было клиентов, и многие коллеги, в том числе и наша директриса, ушли в долгосрочные отпуска, так что у меня наступила небольшая передышка. Роман тоже уехал в отпуск, и меня вновь стали преследовать грустные мысли, что опять все мои усилия бесполезны, что у меня опять ничего не получается ни с работой, ни с личной жизнью, и в моей жизни опять – никакой ясности и перспективы.

Все наши консультанты, в том числе и я, работали сверхурочно. Например, когда какая-нибудь «добрая» клиентка заходила за пять минут до закрытия и, пользуясь своей единоличной властью в магазине, совершала несколькочасовую примерку. Когда-то переработки оплачивались, и это вполне устраивало многих продавцов, но теперь дополнительные часы можно было только отгулять, и девочки их тщательно записывали и ждали, пока не накопится достаточно, чтобы можно было взять сразу несколько дней. К концу лета у меня тоже накопилось приличное количество часов, и директриса отпустила меня на неделю в отгул.

Роман отдыхал в это время с друзьями в кемпинге недалеко от Бордо, и он был рад третью неделю своего отпуска провести со мной. Мы договорились встретиться в Бордо, где мне уже давно хотелось побывать, и на месте определить нашу дальнейшую программу. Благо Роман поехал отдыхать на своей машине и со своим снаряжением для кемпинга, и мы решили воспользоваться этой свободой передвижения, чтобы немного попутешествовать по стране, которую я так толком и не видела.

Роман ждал меня на вокзале. Обычно гладко выбритый, аккуратно подстриженный и в деловом костюме, за две недели отпуска он превратился в эдакого тарзана – щетина, растрепанные кудри, темный загар, полурасстегнутая льняная рубашка с закатанными по локоть рукавами. Памятуя свои московские выездные корпоративы и тим-билдинги, я привыкла, что многие мужчины в условиях отсутствия всей этой офисной атрибутики блекли на глазах, как Питер Паркер без своего костюма Спайдермена. Но это был явно не случай Романа, даже наоборот – еще никогда он не казался мне таким красивым.

Следующие дни мы гуляли по улицам и набережным Бордо, любуясь старинными бежевыми фасадами. Это был уже второй город после Парижа, настолько архитектурно-однородный и светлый. Мы любовались живописными пейзажами виноградников по дороге в Сент-Эмильон и бродили по улочкам этого потрясающего средневекового центра виноделия, и даже заехали в один из Шато, где нам провели экскурсию и объяснили процесс изготовления вина. А вечером отправились в сторону Dune du Pilat – настоящего природного чуда, огромной песчаной горы, простирающейся на несколько километров вдоль океана.

Роман хотел успеть до заката, чтобы мы могли посмотреть заход солнца с высоты Дюны, и предложил провести ночь в кемпинге в сосновом лесу у ее подножия. Меня не очень манила перспектива спать в палатке, кемпинг мне представлялся всегда местом шумным и грязным, но я решила положиться на своего гида. Вообще, я ужасно переживала, как пройдет наше первое путешествие, ведь для меня именно совместные поездки всегда были главным показателем совместимости.

Приехав на место, Роман одним движением расставил палатку, на взятом в аренду гриле приготовил мясо с овощами и открыл свежеприобретенную бутылочку Saint-Emilion Grand Cru. Вопреки моим опасениям, кемпинг оказался местом очень уютным, тихим и чистым, а главное – повсюду чувствовался потрясающий запах сосен. После ужина прямо из кемпинга мы поднялись по специальной лестнице на вершину Дюны, возвышающейся над лесом на стометровую высоту, где нашему взору открылся захватывающий дух вид на океан. Плавно спускающаяся к воде песчаная насыпь была сплошь усеяна любующимися закатом людьми, в небе парили парапланы, волны разбивались о берег в густую пену.

На этих удивительных просторах я вдруг почуствовала какую-то необычайную силу, может быть, потому, что это волшебное сочетание моря, сосен и песчаных дюн перенесло меня воспоминаниями в далекое детство, когда я проводила летние месяцы в Прибалтике в окружении любящей семьи. Утром мы поехали в Биарриц. И хотя Роман был против – он не любил туристические места – но мне страшно хотелось побывать в этом новомодном у парижан курорте. Город действительно оказался очень красивым, хотя и чересчур переполненным людьми, но еще больше меня поразила природа – скалистые берега, крутые обрывы, взвивающиеся ввысь волны. Все последующие ночи мы проводили в разных кемпингах – кемпинговая система во Франции оказалась настолько развитой, что найти место можно было практически везде, и даже выбрать лагерь соответствующего уровня по количеству звезд.

Мы продолжили наш «спуск» по стране вдоль океана, проехали La Côte Basque, регион с сильным испанским привкусом, проходящий вдоль границы с Испанией, и взяли направление на Средиземное море, в маленький городок Ле Гро-дю-Руа, где, по словам Романа, меня ждал сюрприз. Время уже клонилось к вечеру, когда мы подъехали к небольшой лошадиной ферме. К нам подвели двух аккуратных лошадок – белую и коричневую. Оказывается, Роман забронировал для нас прогулку на лошадях, ведь именно так можно было насладиться дикой природой знаменитого заповедника Камарга, с его прекрасным и разнообразным ландшафтом – сосновыми лесами, дюнами, тростниковыми болотами и прудами. Я выбрала белую лошадь. В сопровождении специального гида мы целый час катались по парку, пока не подошли к огромному пляжу, который, как оказалось, был чуть ли не самым большим в Европе. Солнце уже готовило для нас свой коронный заход за линию горизонта. Подойдя к самому морю, лошади прибавили шаг, их копыта омывали волны, брызги летели во все стороны, и я подумала, что могла бы уже составить целую коллекцию наших с Романом необыкновенных закатов…

Мне казалось, что Роман каким-то непостижимым образом проник в самую мою сущность и понял, что мне на самом деле хочется. Похоже, я начала наконец ценить, что он не пытается соблазнить меня всякими городскими развлечениями, а приводит в потайные уголки дикой природы, приобщая меня к своему миру, полному простых радостей. Несмотря на то, что Роман был далек от того образа искушенного гламурного парижанина или скучающего интеллектуала или какого бы то ни было «сложного» мужчины, которые меня всегда привлекали, в нем было что-то гораздо большее – какая-то чистота и подлинность, как будто с фрукта была очищена ненужная кожура.

И, наверное, это было именно то, что я всегда подсознательно искала, то, что дарило мне настоящее спокойствие и заставляло чувствовать счастье каждой клеточкой. Я как будто открыла глаза. Как будто всю свою жизнь я провела в слепой погоне за иллюзорными ценностями и ненужными людьми, и именно сейчас мое настоящее «я» наконец было выпущено на свободу.

Я чувствовала, что начинаю влюбляться.

Но все же решила придержать свои чувства при себе.

На следующий день мы отправились в соседний городок Нарбонн, где проходил один из тех фестивалей, которыми жила вся летняя Франция. Когда городские центры превращались в оживленную ярмарку, где ремесленники предлагали свои товары ручной работы, а фермеры – свои яства, где неизвестные музыканты давали концерты на площадях, где люди пили, пели, танцевали, и, конечно же, ели, ели, ели. Роман сказал, что во Франции почти каждый уважающий себя город устраивает праздники и ярмарки, посвященные каким-то местным spécialité51, причем иногда это может даже доходить до смешного, например, фестиваль розового чеснока в деревне Лотрек, где люди устраивают соревнование по плетению кос из чеснока на длинных стеблях.

Неделя подходила к концу, и завершить наш вояж мы решили в Экс-ан-Провансе, еще одном провансальском городе с живописным историческим центром, старинными розово-желтыми домами, фонтанами, маленькими улочками, уютными площадями, заставленными столиками кафе, которые мне так полюбились во Франции. Роман уже не раз здесь бывал и питал к этому месту какую-то особую симпатию. А меня не покидало чувство, что мы сюда еще вернемся, и возможно, даже надолго.

У меня всегда была мечта объехать Францию на машине. На это, конечно же, мало одной недели, а нужны целые годы, но начало было положено. Я окончательно и бесповоротно влюбилась в эту страну. В ее природу, многообразие, в ее неповторимый savoir-faire и savoir-vivre52. Во всех этих фермеров, виноделов, торговцев, курортников, пусть и порой с причудами, но переполненных такой гордостью за свое дело, свою страну, за маленькие достижения своего маленького региона. И даже хотя у меня всегда вызывало улыбку это их недоверчивое переспрашивание «ты же знаешь что такое фуагра?» или «у вас же в России есть камамбер?», я с каждым днем все больше проникалась симпатией к этим людям, создавшим своими собственными руками что-то поистине прекрасное, которые счастливы каждый день выращивать свой чеснок или расхваливать свои сыры и вина, как будто нигде в мире нет ничего лучше.

Мы вернулись домой. Наступила осень и жизнь закрутилась с прежней скоростью, а у нас с Романом по-прежнему не состоялось ни одного разговора о нас. Я уже даже морально подготовилась к тому, что он просто пустил все на самотек, и наши отношения опять закончатся, как когда-то с Андреем, когда мне придет время уезжать, и поэтому старалась не совершать прежней ошибки и чересчур в это все не вовлекаться.

Однажды вечером после работы мы пошли прогуляться по Марсовому полю.

– Мы сейчас поднимемся наверх! – неожиданно сказал Роман и повел меня в сторону Эйфелевой башни.

Я уже было хотела запротестовать, потому что после целого дня на ногах совершенно не хотела стоять в этой вечной километровой очереди на вход. Однако, мы миновали очередь и зашли в лифт через какую-то другую дверь, которую я никогда раньше не видела, и где не было никакой толпы. Лифт поднимался сквозь подсвечивающуюся структуру башни, оставляя внизу сверкающий миллионами огней город. Выйдя из лифта, мы оказались в ресторане, из которого сквозь прозрачные стены открывался завораживающий вид на ночной Париж. Я была потрясена – это был тот самый «Le Jules Verne», знаменитый мишленовский ресторан, а я ведь даже не заметила табличку внизу, когда мы заходили. Мне сразу вспомнились слова Ги де Мопассана, который был завсегдатаем этого ресторана. Он считал Эйфелеву башню уродливой и говорил, что так любил этот ресторан только потому, что это было единственное место в городе, где башню не видно. Вот же странный человек…

Я была просто счастлива! Я смотрела вниз на любимый город и как ребенок радовалась, когда находила какие-то знакомые места – вон Собор Парижской Богоматери, а вон колесо обозрения на place de la Concorde, вон черной лентой простирается через город Сена, а вон вдалеке белоснежный Сакре-Кёр.

– Ты бы хоть предупредил меня, а то теперь я буду вкушать гастрономические блюда в обычных джинсах и кроссовках!

Мы ели и шутили, пока Роман вдруг не перешел на серьезный тон.