— И…

— …Сергей с Надеждой расстались! Вскорости сын встретил тебя. С тобой мой Сережа расцвел. У него открылось второе дыхание. Глаза светятся, сам полон сил, а пишет сколько! Ты подарила ему вдохновение. В его картинах появилась жизнь. Мне, конечно, как матери приятно, что его картины раскупаются. Но, главное, он знает и чувствует, что рисует, а не слепо следует канонам живописного искусства.

— Но я же ничего не сделала для этого! Мне кажется, если у человека есть дар, он и будет рисовать. А нет, так что ж.

— Э, не скажи, Оленька. От окружения тоже очень много зависит. После года знакомства с Надей Сергей захандрил, стал выпивать, перестал кисти в руки брать и говорит нам с отцом: «А ну его к лешему эту мазанину! Уйду на завод, в смену.» А муж мой и отвечает: «Э не, сынок, так не пойдет. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Что это ты, сын, крутишь как цыган солнцем? Выбрал профессию, так совершенствуйся, неча нюни распускать.

— Да, любая профессия требует самоотдачи. Мне тоже хотелось бросить журналистику, найти более спокойное место: учителем стать или экскурсоводом в музей уйти. Но каждый раз меня что-то останавливало. Видно, не легко изменить своему призванию…



Сергей слонялся по мастерской из угла в угол. Делать ничего не хотелось, ни к чему не лежала душа. Чтобы занять себя хоть чем-то, принялся сооружать подрамники для холстов. Его отвлек телефонный звонок. Сергей поспешно взял трубку, в надежде, что это звонит Ольга. На другом конце провода послышался знакомый голос.

— Сережа, как твои дела? — это звонила мать.

— Ничего, мама, все в порядке.

— Не скрывай, сын, я же слышу по голосу, что-то неладное.

— Знаешь, мам, кажется, Ольга меня бросила. Не приходит в гости, избегает встреч со мной, не отвечает на телефонные звонки.

— Не может этого быть! Ты, наверное, ее чем-то обидел?

— Нет, ну чем я мог ее обидеть? Мы на какое-то время расстались. У нее была командировка, я был загружен, готовился к выставке. Ты же знаешь, мне оказана большая честь. Художественная академия меня, в числе лучших художников, направляет во Францию. Надо было отобрать лучшие работы, подготовить новые полотна, и все в спешке. На подготовку оставалось всего несколько месяцев.

— Я, думаю, не это стало причиной. Ты совершил ошибку тогда, когда не решился сделать ей предложение.

— Матушка, я еще не готов к семейной жизни. Еще столько надо успеть сделать.

— Это все отговорки, мой друг, — со знанием дела сказала Марья Гавриловна. — Страх перед женитьбой знаком многим мужчинам. Мужчины боятся расстаться с холостой жизнью, боятся груза ответственности за семью, жену и детей. Да, семейная жизнь таит в себе много трудностей и забот. Но только в семейной жизни люди познают счастье и истинное наслаждение от жизни. Так устроен мир, и не нам его менять.

— Матушка, вы как всегда правы, — покорно согласился Смирнов. — Я преклоняю колени перед вашей мудростью. Но поймите, ради Бога, я еще не готов, не готов к женитьбе!

— А мы тебя с отцом и не неволим. Как говорится, хозяин — барин. Сейчас другие времена, родители не заставляют детей жениться по своему усмотрению, — в голосе Марьи Гавриловны послышались нотки обиды. Она не стала затягивать более разговор и поспешила положить трубку.

«Жениться! Жениться, — Смирнов мысленно прокручивал разговор с матерью тысячи раз. Он и сам понимал, что мать, как всегда права. — Но, позвольте, как можно жениться, когда сама невеста убежала?» — задавал риторический вопрос художник. Размышления Смирнова прервала старая знакомая.


Встреча с незнакомцем




Глава 6


Надежда была внезапна как порыв ветра, как тропический ураган, который сносил все на своем ветру. Женщина была, по-прежнему, влюблена в Смирнова как кошка, а главное не требовала вступления в брак. Прекрасная раба своего возлюбленного. Смирнов был молод и потому долго не упирался страстным мольбам Наденьки. В ее объятиях наш герой и нашел временный покой. Былой роман возобновился с новой силой. Страстная нега как пучина поглотила молодых людей.

Надя приходила в мастерскую к Сергею почти каждый день, там они запирались на ключ и предавались друг другу.

— Сереженька, я так соскучилась по тебе, любимый, — страстно шептала девушка, прижавшись к плечу Смирнова. — Скажи, что ты любишь меня? Нам ведь хорошо вместе?

— Да, — говорил в истоме мужчина и покрывал рот подруги страстным поцелуем.

Отрезвление пришло в тот день, когда Ольга нечаянно нагрянула к Сергею и застала его с другой.

Дашкова пришла днем и очень удивилась, когда застала дверь мастерской закрытой. Смирнов не имел привычки запираться. Дверь закрывалась на замок только, когда он был не один. Дашкова постучала в дверь раз, другой. Повернулась и хотела уже уйти, как вдруг ей послышался женский смех в мастерской. Тогда Ольга решила узнать всю правду, выяснить все до конца. Она с силой забарабанила в дверь.

Сергей с неохотой поднялся с дивана, натянул брюки и направился к двери.

— Ты куда, любимый? — капризно надула губки Надя.

— Надо открывать, иначе они разнесут дверь, — Сергей чмокнул девушку в носик и направился к двери. Какого же было его удивление, когда он увидел Ольгу.

— Оля, ты? — бледнея, проговорил Смирнов.

— Сережа, почему ты так долго не открывал? — нервничая, Ольга сорвалась на крик. Лицо ее покраснело от волнения и злости, что она застала Смирнова с любовницей. — Ты что разве не один? Извини, что не предупредила по телефону, но я звонила…

— Верю, я сам тебе звонил. Оля, как хорошо, что ты пришла.

— Ты так меня ждал, что даже двери запер?

— Я прилег в другой комнате, задремал. Знаешь, так устал, ночью работал и не сомкнул глаз.

У Дашковой отлегло от сердца, она подумала про себя: «Вот дура, а я подумала уже черте что!» И тут ее взгляд упал на мольберт, на котором стояла накрытая покрывалом картина. Ольга сдернула завесу и увидела портрет полуобнаженной женщины. Женщина, слегка прикрытая прозрачной тканью, расчесывалась перед зеркалом. По плечам рассыпались роскошные черные волосы. Холеное белое тело было упругим и казалось живым.

— Прежде ты как-то не имел обыкновения рисовать в стиле ню? — Дашкова обескуражено посмотрела на Смирнова.

— Знаешь, натурщица хорошая случайно попалась. Ее ко мне Лаптев привел, — как бы извинялся художник. — И, ты знаешь, берет со всем недорого.

— Значит, натурщицу привел Лаптев. А-а, понятно.

— Оленька, пойдем к нему, ты сейчас все сама и расспросишь у него, — мужчина на ходу надевал рубашку и поправлял слегка растрепанные волосы. Его суетливость раздражала Дашкову. Она понимала, что тут что-то не так. Но у нее не хватало духу, переступить порог второй комнаты, где у Смирнова стоял диван. И где Ольга провела столько приятных мгновений. Это не была трусость, нет. Эта было обусловлено женской мудростью. Не хотелось разбивать мечты, пусть даже это был сказочный мираж. А, именно, так и представляла себе Дашкова свои отношения со Смирновым. Сердцем женщина чувствовала, что все кончено, разбитую чашку не склеишь. Ее Сережа не долго страдал от одиночества и завел новую подружку. «Предав нашу любовь! Неужто Алиса была права, говоря, что художники всю жизнь ищут свою музу. Она уж точно знает, настрадалась со своим любвеобильным Севой Лаптевым, — подумала Дашкова. Женщина застыла у окна в глубокой задумчивости. — Но я то думала, что Смирнов не такой. Он же говорил, что я его богиня!»

— Оленька, что ты там увидела в окне? — Смирнов окликнул женщину.

— Я увидела там свои разбитые мечты. Куда ты говорил нам надо идти? — женщина посмотрела на бывшего возлюбленного чужым холодным взглядом.

— Я говорю, пойдем к Лаптевым, ты же давно не виделась с Алисой, — говоря это, художник поспешил вывести Ольгу в коридор. Ольга шла за ним как завороженная, покорно разрешая увести себя из его мастерской. И тут она услышала капризный женский голос, доносившийся из соседней комнаты: — Сергей, ну куда же ты делся? Мне скучно без тебя. Иди ко мне милый, согрей меня…


От этих слов Дашкова вздрогнула как от электрического тока. Она с презрением глянула на Сергея и иронично сказала: — Там дожидается тебя любовница, вот почему ты так торопишься меня увести отсюда.

— Я не хотел… прости, Оля. Я дурак, — в смятении Сергей повалился на колени перед Ольгой, словно всем своим видом прося прощения. — Знаешь, как-то все случайно произошло…

Его суетливость раздражала Дашкову. Она не стала ждать его объяснений и переступила порог второй комнаты, где у Смирнова стоял диван, и где они провели вместе столько приятных мгновений. И тут Ольга увидела соперницу, смазливая брюнетка нагло возлежала на смятых простынях, даже не намереваясь прикрыть свою наготу. Ольга коршуном налетела на соперницу и стала хлестать ее по щекам, дернула за распущенные волосы:

— Дрянь! Какая же ты дрянь! Убирайся отсюда, — кричала Дашкова, не помня себя от ярости. Брюнетка что силы отбивалась, визжа от страха. Сергей пытался разнять женщин. На крики прибежали Алиса и Сева. Они силой увели Ольгу из мастерской Смирнова, постепенно Алиса привела ее в чувство. Ольга билась в истерике, рыдая над своей разбитой любовью: — Алиса, как он мог так жестоко поступить со мной?! Ведь я любила его. Он называл меня своей богиней. Мы не виделись несколько недель, я прихожу к нему, чтобы сказать, что жду ребенка от него, а он уже с другой.

— Оленька, ну не плачь, я прошу тебя, — Алиса успокаивала несчастную как могла. — Вот, увидишь, все наладится, вы снова будете с Сергеем вместе. Он очень хороший, поверь мне! Я знаю его давно… — Алиса протянула Ольге стакан с каплями: — На, выпей капель, успокоишься.

Дашкова выхватила стакан и с ожесточением швырнула его об пол. Стакан раскололся вдребезги.

— Сергей хороший!!! — закричала в истерике Дашкова. — Нет! Сергей не хороший, он предатель, трус. Мы вместе четыре года, и что я имею. Мне одной придется воспитывать ребенка, а он нашел очередную музу, которая будет вдохновлять его, а заодно будет выполнять роль любовницы.

— Вы можете еще помириться…

— Я никогда его не прощу! — Ольга решительно встала и направилась к выходу.

— Оля, ты куда? Ты снова идешь к Сергею? — обеспокоено спросила Алиса.

— Нет! Я ухожу навсегда!..


Мишель приехал в Россию только через два месяца. Он был несказанно рад, что Ольга дождалась его и не выскочила ни за кого замуж. Он догадывался, что у Дашковой до него уже был бурный роман, но как истинный джентльмен не лез к ней с расспросами. Мишель умел сопереживать, не влазя в душу к собеседнику. Жизнь научила его стойко сносить удары судьбы и быть к людям терпимым.

Мужчина ощутил предательский удар судьбы именно в тот день, когда по иронии судьбы должен был быть самым счастливым. Это случилось пятнадцать лет назад. Двадцатипятилетний владелец роскошного особняка в Биаррице был несказанно счастлив, встретив свою будущую жену. Мария была кротким созданием с прекрасным личиком и точеной фигуркой. Но, к сожалению, слаба здоровьем.

Перед свадьбой врачи предупреждали молодых о том, что беременность для Марии может нести в себе угрозу. Но девушка имела твердый характер. Она во чтобы-то не стало хотела родить ребенка. Беременность протекала с большими осложнениями. Не помогал ни хороший климат, ни заботы супруга. Мария осунулась, побледнела, под глазами появились темные круги. Несчастной женщине приходилось большую часть времени находиться в постели. У Мишеля сердце заходилось кровью, когда он видел мучения жены. Он проклинал себя тысячу раз, что уступил уговорам жены. Мужчина проводил часы возле постели любимой жены. Ее слабая улыбка на бледном лице была ему отрадой.

Ту ночь он не забудет никогда. Роды проходили в доме, роженицу нельзя было везти в больницу. Мишель бегал из комнаты в комнату как загнанный волк. Сердце его раздиралась от боли, душераздирающие стоны из спальни жены разносились по всему дому. Вдруг все прекратилась. Суматоха слуг, стоны… Неожиданно прозвучал крик новорожденного. Мальчика искупали в теплой воде, завернули в пеленки и отнесли в детскую. Медики еще несколько часов не отходили от роженицы. Но все оказалась напрасным. Мария умерла в ту же ночь. Ее похоронили с почестями в семейном склепе, где уже нашел пристанище отец Мишеля.

Тогда вместо любви к ребенку отец ощутил ненависть. Он считал его виновником гибели матери. Маленького Артура Мишель оставил на попечение нянек и слуг, а сам уехал за границу. Мать не поддерживала решения сына, но и удержать не могла, она понимала, что царит в его душе.