Служащий бензоколонки вынул шланг, не ожидая чаевых. Кэндис вдавила кнопку шестого канала (простор УКВ был достаточно необжитым), и начала отбивать такт носком туфли по резиновому коврику. Лана положила голову на плечо Кейт, жалобно хныкнув.

– Какая дрянь…


– Я купила картошки «Раффлз», печенья, «Спрайта» и копчёной колбасы. Теперь с голоду не подохнешь, – подруга детства вынула трофеи из пакета, показав ей язык. – Не расклеивайся. Можешь всё свалить на больную голову, но это ещё не повод проводить ночь без калорий. Ненавижу проповедников, говорящих о диете.


– Я тебя убью.


– Пожизненный срок тебе обеспечен, потому что я так просто не сдамся…

Брэндон лёг грудью на приборную доску, снимая со стекла вожделенную бумажку и пряча в боковой карман. Горсть подсолнухов проскользнула между пальцами. Он свистнул. Хотелось напиться аккумуляторной кислоты: самочувствие было неважное, но разве пристало ему жаловаться на критические дни? Часы на руке тикали, неумолимо укорачивая ночное время. Сапоги-скороходы натянуть… и вперёд. Заправка казалась единственной точкой, на которой теплилась жизнь во всём округе Ричардсон… Брэндон остановился возле школы карате, желая заглушить остатки мыслей и зудящей совести. Рок – это когда хорошему человеку приятно. А когда плохому? Попса!

Рядом тормознул ветхий «камаро». Признаться по чести, против их "форда" он был ничем. Седоков хотелось охарактеризовать двумя словами, значащимися в любом меню: «мясо из Небраски». Комментатор, будь он приставлен к местной молодёжи, сошёл бы с ума от восторга… Серые выходят на ринг! Они полны решительности, они действуют, вырываясь вперёд прыжками, как лесные барсы! Но из-за поворота возникают коричневые, их неизвестно что угораздило присоединиться к гонке… Безумие! Итак, цвет элиты! Граждане Фоллз-сити, у нас на ринге небывалая ситуация! Займите места, слабонервные лишаются звания фанатов боя! Посмотрите, какой накал!

Стекло в окне медленно опустилось, и на боковое зеркальце легла рука, увешанная фенечками. Девчонка надменно сморщилось при виде чужого автомобиля, застывшего у колонки.

– Клёвая тачка! В ней что, и радио есть?


– Есть! – Кейт показала на антенну. – Тебе-то что?


– Да вы гремите, как ведро с болтами, музона не слышно вообще.


– Ах ты кошёлка!


– Киса, отвали, я лесбосом не занимаюсь… – кто-то в «камаро» зажёг лампу, поэтому видимость была хорошая. Как раз для полётов. На Американской Гордости… – Чего пялишься?

Джон фыркнул, занимая лежачее положение. Шатенка перегнулась через него.

– Какого чёрта?


– Не хамите девушке. – Брэндон стиснул руль. Бурлившая кровь могла обернуться синяками да царапинами… а у него как раз в аптечке пусто.


– Ты на кого ногу поднял?! – заросший бородой и повязанный платком пират цыкнул на него. – Молчи!


– Чёрт! Чёрт, Том, пусти!.. – Лана усмехнулась. – Я ей покажу, заразе!


– Алина, уйди от греха.


– Робби, да перестань! Эти идиоты в своём корыте ещё зубы показывают!.. – рокерше тоже было настроя не занимать. Замок «камаро» едва держался на соплях, гневно потрясаемый оскорблёнными пассажирами. – Вы у меня щербатыми останетесь, хромыми и косыми до конца жизни!


– Рот закрой!.. – выпустил дежурную реплику Джон.

Как в упражнении для начинающих музыкантов: «быстро, быстрее, ещё быстрее, темп увеличивается, как только возможно», с обеих сторон сыпались оскорбления и ругательства, многоэтажными наслоениями угрожающие побить рекорды. «Сукины дети» отводили душу, поминая Бога и мать любыми способами. До кулаков дело не доходило, но обе машины, едва не соприкасаясь боками, качались на рессорах, как корабли в бурю.

Том восторжённо взвизгнул.

– А-а-а, посмотрю я… Достанете вы нас? Кишка тонка! Брэндон, трогай!

Волей-неволей оказавшись в положении объездчика диких лошадей, парень вжал педаль газа до упора. Мотор взревел, как пойманное в силок чудовище, жутко вывернулись передние колёса, и запахло палёной резиной. «Королева» оставила позади преследователей, обдав их облаком выхлопных газов. Тёмной стрелой метнувшись на шоссе, она заскользила к кювету, но Брэндон вывернул руль, возвращая ей нормальное положение. "Тормозной путь" для патрулей получился шикарным.

– Уа-а-ау!..


– Жми давай, пусть умоются!


– Давай, малыш!..


– Ты же крут, Тайсон! Не подведи!..

И снова из небытия возникло ощущение, которое было на катке в первое свидание… Привкус опасности, замешанный на том, что в большой литературе называется “внутренней дрожью”. Барабанная дробь не передала бы обалденное напряжение в салоне… Душно. В панорамное зеркало он мог видеть сидящих сзади. Вытягивая шею, как волчонок на псарне, Брэндон нашёл отражение Ланы. Ему казалось, что сейчас может произойти чудо, и они очнутся где-нибудь в самолёте над жарким тропическим городом… или в норвежских фьордах, управляя лодкой… посреди бесконечности. Да, да, люблю! Он прибавлял скорость, и стрелка спидометра неохотно ползла с пятидесяти миль на шестьдесят… с шестидесяти на семьдесят… Трясясь на неудобном сиденье, слишком далеко отодвинутом назад, Брэндон жалел о том, что не может вытереть лоб – холодные мелкие бисерины стекали на виски… Чёрт, надо было выпить ту бутылку виски, что звякала на днище – и проблем не было бы. Искорки сзади превратились в белые круги. Призрачный свет фар ударил в лицо, и мальчик крепче уцепился за руль. Кожаная поверхность холодила, но не успокаивала. Эффект жёсткости, сгустка нервов и крови, алкоголя, брутальности и резкости… Он умел хвататься за соломинку, чтобы выплыть – но тут было другое. Любовные мечты были внезапно выставлены за дверь… Брэндон опять оказался на месте «зайца», ведущего свору собак… Размётка ярко-жёлтым лучом мозолила глаза. Спасти бы шкуру… Рваные на кусочки, наркотические сны… Он вскрикнул, когда машину тряхнуло на кочке, и голос его был затравленно-хриплым… По следам шла кучка пьяных мародёров, но… чёрт возьми, не так он представлял себе гонки на выживание. Не с ними соревноваться надо было, показывая свою «самость», мужское «я»… Немного сбавив ход, Брэндон повернул влево. Перед машины угрожающе вильнул. Двигатель громко зарычал, раздалась пальба из выхлопной трубы. Драться и ругаться не трудно? А на такой скорости можно в телеграфный столб влететь… или зубы обломать! Н-н-на! Получи!..

– Не трусь! – Джон почувствовал его настроение, как обратный полюс магнита. – Добавь хода!.. – он умел группироваться даже в дурном настроении. Может быть, потягивая спиртное. Тоже нашёлся канатоходец.


– Задница не чужая, своя!.. – Том скрипнул зубами. – Эти сволочи никогда нас не сделают. Мы просто не можем облажаться.

Брэндон перевёл взгляд на спидометр. Стрелку давно лихорадило, а теперь просто зашкаливало. Тёмный остов «камаро» маячил сзади – акулой. Туман, чаще появляющийся в низинах и болотистых краях рядом с лесом, проглотил целый участок шоссе, и парню на ум снова пришло сравнение с циркачом, только теперь выплясывать приходилось на тонкой ниточке. Уняв подрагивающую нижнюю челюсть, он свёл брови и дёрнул ручку скоростей.

Толчок средней силы вывел «форд» почти на обочину. Девушки в один голос ахнули, а крутые ребята разразились новой очередью ругательств. Их схема «вышел, покурил, закончил разговор» предусматривала мордобой, но порча имущества типа помятого крыла машины тянула на серьёзные разборки. Записи бардов, транслируемые сумасшедшей радиостанцией Орегона, сменялись хитовыми песенками…

– Хреновы черти! Сволочные хреновы черти! – Брэндон вздохнул, уперевшись взглядом в панорамное зеркало. Оранжевый, голубой и фиолетовый огни плясали сзади нервным ансамблем. Рёв мотора перекрыл включённый на полную мощность приёмник.


– Не вырветесь!.. – Джон стукнул кулаком по водительскому креслу. От неожиданности мальчишка подскочил. Внезапно «камаро» затормозил, словно подбитый вражеский лётчик, и ушёл на просёлочную дорогу, которая была обозначена косо висящей вывеской… Брэндон проклял своё воображение. Цветные размытые пятна сменились ритмичным миганием, сменой красного и синего. Похоже на галлюцинации, или картинки из снов… Вой сирены оглушил их, потому что Том открыл окно, выбрасывая бутылку на обочину.


– А! Полиция!.. – Кейт вздрогнула, её белокурая подружка судорожно вцепилась Брэндону в рукав. Первый раз в жизни он был готов послать прекрасную даму к чёрту на кулички. Спину ощутимо поджаривали прислужники ада, корча рожи и высовывая вилы. Он пробовал дружить с законом… но… такое превышение скорости не расценивается на шоссе, как детские штучки.


– Прибавляй скорости, ковбой!..


– Мы же перевернёмся!

Устойчивые восемьдесят миль. Хорошие восемьдесят миль. Неизменные восемьдесят миль. Если мотор этого подержанного «форда» выдержит, он будет возносить молитвы всю оставшуюся жизнь. Обещаю. Пусть меня на порог в церкви не пускают! Не создан я для того, чтобы брать интервью у легавых в синих фуражках… Буду чистить ботинки на углу пятой авеню! Голые столбы неслись мимо него, как кардиограмма чахлого сердечника.

– Брэндон, останови! – Лана хорошо чувствовала опасность. Но ей он не возжелал бы признаться, что боится. Отпустить потные ладони – и уедут они в поле… шесть человек в эпицентре взрыва… их жизни пойдут на растопку огромного костра. Степи Небраски только тогда и хороши, когда в них не водятся шакалы… Копы! Мечта поэта!.. Овощи в тюремной столовой… только этого ему и не хватало… Вой сирен был бесперебойным, как зудящий комар у щеки. Ему хотелось показать средний палец, что Брэндон и сделал.


– На следующем повороте заворачиваешь. – Джон положил руку ему на шею мастерским захватом, которые демонстрируют здоровяки на соревнованиях по армрестлингу. Чёрт, задушит ещё, вожак… Ты обязан мне, малец, и самое время тебе об этом напомнить. Жизнью обязан, ведь это я познакомил тебя с ней. Ты дымил моим куревом и пил водку. Я болел за тебя только потому, что ты презрительно отказывался от танцев, предпочитая наблюдательную позицию за столиком. Ты любишь красоток. Так люби и настоящие мужские развлечения… Будь мужчиной! Слушай меня, старпёр… – Там будет грунтовая дорога.

Звуки были пронзительными. Чёрт… чёрт, чёрт! Отвращение к глупой ситуации охватило его, как раньше затоплял азарт.

– Я же ни бельмеса не вижу!


– Это ничего. Они тоже ничего не видят в тумане. O’K, я тебе говорю… Мы летим.

Гортанные интонации были близки к животному урчанию. Брэндон напугался. Ты меня обведёшь вокруг пальца, и потом я же получу пинок в задницу… Дерьмо! «Горячо звучащий парень живёт здесь»! Дача свидетельских показаний – не самое приятное дело.

… Полицейский офицер имел физиономию кирпичом плюс неизменные солнцезащитные очки. Ночью они были прицеплены к карману. Форменная шляпа напоминала верблюжий горб.

– Положи руки на крышу. Ноги расставить. Не шути со мной, парень!

Джон хмыкал, жуя фильтр от сигареты. Неисправимое дитя трущоб, он сдерживался, чтобы не приплюснуть нос копа ещё больше.

– Я не делал ничего, начальник. Я вообще машину не вёл…


– Не выёживайся, а?

Его напарник, молодой любитель регби, приверженец буквы закона, допрашивал Брэндона. Тот мялся, как виноватый детсадовец.

– Итак, мистер Чарльз Брэйман. Что вы делаете в Фоллз-сити?


– Я… в гостях.

Ты сможешь их обмануть? Сможешь накормить кошку маслом?..

– У кого?

Гробовое молчание было ему ответом. Пламя охватило спичку; запахло серой. Том затянулся, почёсывая подбородок. Можно было надрать задницу нерадивому молочнику или обломать наглого панка… А в данном случае руки опускались.

Всё что угодно, чтобы спрятать свою женственность. Я качал мускулы и спрашивал всех: «Как вам чувак?» Я поступил, может быть, и недостойно… не как настоящий парень, но я поступил разумно. Всё, что они могли сделать, это открыть на нас охоту. Теперь опасность пробежала мимо, пыхтя паровозной трубой… Маленький вопросик! Вы же свои здесь, бить никто не будет! Кэндис вот виновато отвернулась.