Я слышал, как она вздохнула, словно пыталась не заплакать.

— Я... Спасибо вам, — просто сказала она. — Спасибо.

Не было никаких сомнений в том, что она сейчас плакала. Я слышал, как она вытягивала салфетки из коробки, положенной мной в исповедальню для таких случаев. Я мог поймать только самые незначительные движения сквозь ширму: её волосы были тёмного цвета, а кожа бледна.

Часть меня хотела услышать её признание, чтобы я смог дать ей больше советов, сказать ей что-то, чтобы она обрела уверенность в себе, но я до сих пор не знаю, какой именно из ужасных видов плотского греха она успела сотворить, а теперь пришла каяться. Я хотел услышать этот шёпот снова, хотел поцеловать каждую её слезинку.

Боже, я хотел прикоснуться к ней.

Да что со мной, чёрт побери, происходит? Мне не хотелось женщину в течение этих трёх лет. И я даже лица её толком не видел. И что самое смешное, даже имя мне неизвестно.

— Теперь мне, правда, пора, — говорит она, игнорируя ранее сказанные слова. — Спасибо за то, что рассказал. Это было… Это было как бальзам на душу. Ещё раз спасибо.

— Подожди… — произношу я, но дверь уже хлопнула, и она ушла.

***

Я думал об этой незнакомке весь день. Думал о ней, когда готовил свою проповедь на воскресенье. Думал о ней, когда перечитывал Библию, когда молился ночью. Думал о том тёмном проблеске её волос, о том нежном голосе. О чём-то, что помогло бы мне… Постойте, что это? Я, конечно, не святой и знаю, что принял обет, но я всё же мужчина. Мужчина, который до этого любил трахаться очень много.

И я до сих пор заглядывался на женщин, но теперь пытался сдерживать свои сексуальные позывы. Целибат служил тому хорошим примером все эти годы, и я тщательно его соблюдал. Особенно после того случая с моей сестрой. И того, что случилось, пока я не пришёл сюда.

Первостепенно, чтобы я был верхом сдержанности. Я должен быть священником, который внушает доверие. И нужно быть очень осторожным, чтобы не пойти на поводу у этих сексуальных позывов и не быть на слуху у людей.

И хотя её хриплый смех не выходил у меня из головы весь день, я всё же пытался продолжить выполнять свои обязанности, правда, теперь к этому добавилось ещё одно: я молился за эту женщину, думая, что она всё же найдёт своё счастье. «Мне нужно знать, что всё будет хорошо».

Надеюсь, она это познает: Боже, обрати на неё своё внимание, дай ей надежду, как ты много раз давал её мне.

Я заснул с чётками, стиснутыми в своей руке, словно они были моим амулетом, который мог бы защитить от нежелательных мыслей.

***

В моём небольшом приходе, как правило, два раза в месяц проводятся похороны и четыре или пять раз в год свадьбы, мессы проходят почти каждый день, а по воскресеньям несколько раз в день. Три раза в неделю я провожу изучение Библии, один раз в неделю могу помогать в молодёжном кружке и каждый день, кроме вторника, уделяю время прихожанам, которые являются исповедоваться. Я также пробегаю по утрам несколько миль и читаю разные книги, которые не связаны с Богом.

Ох, и ещё я провожу много времени на странице «Ходячих мертвецов» на реддит (прим.: социальный новостной сайт, созданный Стивом Хаффманом и Алексисом Оганяном в 2005 году, в котором зарегистрированные пользователи могут размещать ссылки на какую-либо понравившуюся информацию в Интернете. Как и другие подобные сайты, reddit поддерживает систему голосования за понравившиеся сообщения — наиболее популярные из них оказываются на заглавной странице сайта). Слишком много времени. Прошлой ночью я оставался там до двух часов ночи, споря с некоторыми задротами о том, можно ли убить одного зомби с помощью позвоночника другого.

Потому что там необходимо рассчитать все движения.

Дело в том, что быть святым человеком и вечно сонным за завтраком в городе, который находится на Среднем Западе, довольно-таки сложно, так что я могу быть прощён за маленькую слабость к женщине, которая может прийти на исповедь на следующей неделе.

Роуэн только что ушёл, и я уже был готов встать и уйти, когда услышал скрип двери по ту сторону от меня. Я подумал, что, возможно, это снова Роуэн: уже не первый раз он так возвращался, потому что вспоминал очередной грех.

Но нет. Это был тот самый голос с хрипотцой, который преследовал меня всю прошедшую неделю.

— Это снова я, — говорит женщина с нервным смешком в голосе. — Эм, ну, та не католичка?

Мои слова прозвучали намного серьёзнее, чем я думал. Таким тоном, словно я долго не виделся с этой женщиной:

— Я прекрасно тебя помню.

— Ох, — говорит она. Девушка была немного удивлена тем, что я её запомнил. — Хорошо. Я думаю.

Она молчала, и через ширму я смог получше разглядеть эту женщину: тёмные волосы, белая кожа, ярко-красные губы.

Я немного поёрзал на месте — моё тело слишком буйно отреагировало. Брюки на заказ (подарок от моих братьев-бизнесменов), жёсткое дерево скамьи, воротник — вдруг всё стало мне мешать.

— Вы Отец Белл, правильно? — спросила она.

— Это я.

— Видела ваше фото на веб-сайте. На прошлой неделе я подумала, может, будет лучше, если я узнаю ваше имя и как вы выглядите. Ну, знаете, чтобы я имела представление о вас не как о той стене, что между нами.

— Помогло?

Она колебалась:

— Не очень, — но она не уточнила, да и я не стал давить, в основном из-за того, что воспитывал в себе терпение, которое помогало мне трезво мыслить.

«Нет, ты не можешь спрашивать её имя.

Нет, ты не можешь отодвинуть эту ширму и посмотреть, как она выглядит.

Нет, ты не можешь просить её, чтобы она рассказала тебе о своих порочных грехах».

— Готова начинать? — спросил я, пытаясь поместить свои мысли на задний план.

«Следуй сценарию, Тайлер».

—Да, — прошептала она. — Да, я готова.


ГЛАВА 2.

Поппи

«У меня есть работа. Ну, теперь у меня она есть, и кое-что сейчас поменялось, но ещё месяц назад я работала в месте, которое можно назвать… греховным. Думаю, это правильное слово, хотя я никогда не чувствовала себя грешницей, работая там. Вы, наверное, задаётесь вопросом, почему я пришла сюда исповедоваться, но, на самом деле, я не чувствую, что должна сознаваться хоть кому-то в содеянном. Имеет ли это какой-то смысл? Наверное, я обязана чувствовать себя ужасно из-за того, как зарабатывала эти деньги, но не ощущаю такого и прекрасно осознаю, что это неправильно.

Нет, я не проститутка, если вы подумали об этом.

Знаете, за что ещё я чувствую себя виноватой? За то, что впустую тратила чужое время и деньги. Мои родители — это отдельная тема для разговора — и даже вы, я вас не знаю, но напрасно трачу ваше время, забивая ненужной чепухой ваши мысли, просто тщетно трачу деньги вашей церкви. Видите? Я несу разрушение, где бы ни появилась.

Часть проблемы заключалась в доле меня, и она всегда следовала за мной по пятам, а быть может, это тонкий слой, как, например, кольца у дерева. И куда бы я ни пошла, всегда было это. Я не была счастлива в своей старой жизни в Ньюпорте и не чувствую себя счастливой и в этом новом месте, в Канзас-Сити, теперь я наконец-то понимаю. Неужели это всегда будет преследовать меня? Значит ли это, что я не буду счастлива ни в одном месте? Мне что, суждено скитаться в одиночестве и отвращении из-за того, что я ношу этого демона в себе?

Смешно то, что я чувствую, словно проживаю другую жизнь, тёмную жизнь, от которой просто должна избавиться, выпустить этого демона на свободу и спастись от этого кольца, сжавшего меня. Но цена — остальная я. Словно Вселенная — или Боже — говорит, что это мой путь, но цена этому слишком высока, и это тень того человека, которым я хочу быть. Но сколько ещё необходимо заплатить за тот путь? Я сбежала в маленький городок и работала как проклятая, чтобы вот так скитаться в одиночестве? У меня есть чувство собственного достоинства, и у меня есть хорошие поступки, но позвольте вам сказать, Отец, добрые дела не согреют вашу постель ночью, и я просто отчаялась, потому что не могу разрываться на две части, но я хочу их обе.

Я мечтаю о хорошей жизни и хочу испытать страсть и романтику. Но я была воспитана так, что теперь вижу одну только грязь и отвращение; и как ни стараюсь, не могу не ненавидеть «Поппи Дэнфорс», потому что даже это стало мне противно. Я сделала всё, чтобы перестать питать ненависть…»

— Возможно, у нас получится продолжить на следующей неделе.

Какое-то время она была тихой после заключительного предложения, её дыхание прерывистым. Не было необходимости смотреть на неё, чтобы знать, что она держалась из последних сил, но на самом деле мне хотелось зайти к ней, подхватить её на руки, успокоить или, возможно, что-то ещё. Но я не мог позволить себе этого, потому что моя обязанность помогать людям словами, а она нуждается в этом прямо сейчас.

— Ох. Хорошо. Могу я… Есть ли у меня ещё время? Простите, я немного не привыкла к правилам.

— Ничего страшного, — говорю я мягко. — Знаете, думаю, это хорошее начало, не считаете?

— Да, — бормочет девушка. Я слышал, как она собирает свои вещи и открывает дверь, а затем начинает говорить. — Да, думаю, вы правы. Ну, так… Не будет никакого покаяния или что-то в этом роде? Когда я гуглила «исповедь» на прошлой неделе, там говорилось, что в конце должны говорить: «Радуйся, Мария» или что-то такое.

Собравшись, я тоже решил выйти из исповедальни, думая, что будет легче объяснить всю систему покаяния не через эту дурацкую затворку, а глядя в глаза, но затем я замер.

Её голос был сексуальным. Даже её смех был сексуальным. Но никто не идёт ни в какое сравнение с ней.

У неё были длинные тёмные волосы, я бы сказал, даже чёрные, и бледная-бледная кожа, подчёркнутая ярко-красной помадой, которой она красилась. Её лицо имело нежные черты: тонкие скулы и большие глаза, что напоминало девушек из глянцевых журналов. Но больше всего меня манили её рот, пухлые губы, которые были слегка приоткрыты. Два передних зуба выделялись немного больше остальных, и это делало её ещё более сексуальной.

И прежде чем смог остановить себя, я понял, что хочу погрузить свой член в её ротик.

Я хочу, чтобы этот ротик выкрикивал моё имя.

Я хочу…

Я окинул взглядом церковь, пока в поле моего зрения не попала фигура распятого Иисуса.

«Помоги мне, — молился я мысленно. — Это что, одно из твоих испытаний?»

— Отец Белл? — позвала она.

Я глубоко вздохнул, прошептав про себя ещё одну молитву, и думаю, она не заметила, как взглядом я жадно поглощал её рот… Или что мои брюки в области ширинки заметно натянулись.

— Думаю, нет никакой необходимости в покаянии именно сейчас. Я просто хочу приходить сюда и раскаиваться, рассказывая о своих внутренних переживаниях, можно ведь так?

Её рот изогнула милая улыбка, и мне вдруг захотелось целовать её до тех пор, пока она не станет умолять меня взять её.

«Святое дерьмо, Тайлер. Что за нахрен?»

Истерично произнёс про себя «Радуйся, Мария», пока она поправляла ремень от своей сумочки.

— Возможно, увидимся на следующей неделе?

Дерьмо. Смогу я сделать это снова в течение семи дней? Но затем, вспомнив её слова, полные боли и раскаянья, я снова почувствовал желание утешить её. Мне хотелось подарить ей этот тёплый мир, наполненный надеждой и будущим, я хотел подарить ей полноценную жизнь.

— Конечно. Буду рад увидеться с вами снова, Поппи, — я не хотел произносить её имя, но всё же сделал это. Причём таким голосом, от которого женщины тут же запрыгивают к тебе на колени и просят большего.

И её реакция послала пульсации в мой член. Её глаза расширились, после расширились и зрачки, а пульс бился как сумасшедший — это было видно по её венке на шее. Не только моё тело так реагировало: я влиял на неё так же, как и она на меня.

Всё стало ещё хуже, потому что теперь это вопрос времени, когда я сорвусь и разложу её вдоль скамьи, шлёпая прекрасную белую попку. Мысли о её сочной попке заставили мой член дёрнуться, а затем я снова посмотрел на её губы вместо того, чтобы думать о спасении своей души.

Я прочистил горло, три года самоконтроля — вот что действительно удерживало меня от этого:

— И просто знаете…

— Д-да? — спросила она, прикусывая свою нижнюю губу.

— Вы не должны ездить из Канзас-Сити ради того, чтобы исповедоваться. Уверен, есть и другой пастор, который с удовольствием вас выслушает. Мой наставник, Отец Брэйди, очень хорош в этом и живёт недалеко от города.