Боже, я прекрасно знал это ощущение. Прямо сейчас испытываю его. Я слабо ей улыбаюсь, и она делает то же самое в ответ.

— Я так возбуждалась, Отец Белл. Просто текла от вида того, как мужчины поглаживали себя через ткань их брюк. В комнате для приватного танца я оттягивала стринги в сторону, позволяя им смотреть на то, как я мастурбирую, а затем как кончаю.

И тут я понял, что сжимаю подлокотники кресла, пытаясь в своей голове избавиться от картинок наполовину оголённой Поппи, но я не мог, а она всё продолжала рассказывать, не замечая моего дискомфорта, так невинно, ошибочно полагая, что я именно тот советчик, а не двадцатидевятилетний мужчина.

— Но на этом я не остановилась, — говорит она. — Я хотела быть оттраханной, оттраханной и использованной. Мне хотелось ощутить чей-то член, хотелось чувствовать пальцы в моём рту и моей киске. В моей попке, — она глубоко вздохнула.

Я, с другой стороны, не мог дышать.

— Как называется этот грех? Я знаю только одно ему название. Это похоть… Или, возможно, что-то ещё хуже? Какие молитвы я должна читать? И почему не чувствую, что это плохо и что мне, наоборот, хочется делать это ещё больше? Только теперь, после случившегося в прошлом месяце, мне наконец-то понятно значение этого. Я чувствую одиночество, и мне хочется трахаться. И каков в этом смысл, если я больше ничего не хочу от этой жизни?

Несмотря на всё, мне хотелось ответить на её последний вопрос и пояснить, почему она на самом деле сидит здесь, в моём офисе. Хотелось взять её за руку и подарить мягкие намёки на здравый смысл, но чёрт, я сейчас был совсем не мягким.

Её слова.

Её чёртовы слова.

Мне было достаточно послушать только об одной её работе в клубе, но затем она начала рассказывать о себе, о своём оргазме, и я представил себя одним из тех богатеньких бизнесменов с толстым бумажником, который смотрит на её влагалище и получает от этого неимоверное удовольствие. Бьюсь об заклад, что мог бы увидеть её киску прямо сейчас, если бы захотел. Стоило мне только прижать Поппи к стене и сдёрнуть с неё эти шортики, а затем раздвинуть её ноги так, чтобы она была незащищённой передо мной…

Я больше не мог терпеть ни минуты.

Но словно сам Бог вмешался, услышав мою невысказанную молитву, так как в этот момент у неё зазвонил телефон, и она деловито достала его из сумочки.

— Мне так жаль, — прошептала она одними губами, ответив на звонок.

Я показал ей жестом, что всё в порядке, но проблемой было то, как встать и не показать ей своё возбуждение.

Она быстро завершила вызов.

— Прости, — извинилась она снова. — Некоторые материалы по работе пришли и…

Я пожал плечами.

— Не волнуйся насчёт этого. У меня скоро встреча с приходом, — это была ложь. Единственная встреча, которая произойдёт, — встреча моей руки с членом. Но, наверное, об этом не стоило ей рассказывать. (Я сделал заметку попросить прощения за эту ложь, а также за то, что собираюсь сделать).

— Ох, надеюсь, скоро увидимся.

Она улыбнулась мне, закинув сумку на плечо.

— И я. До свидания, Отец.

Я не мог дождаться, когда Поппи выйдет из церкви. Как только убедился, что она за её пределами, я сразу заперся в своём офисе и в то же время возился со своим ремнём, быстро добравшись до стула за своим столом.

Не было времени думать о чувстве вины, молитвах или о чём-то таком. Я даже не стянул полностью брюки, просто достал свой член и принялся жёстко дрочить.

Я пытался представить кого-то — кого-то другого — не женщину, после которой буду вымаливать у Бога прощение. Но мои мысли возвращались к ней, представляя её в том клубе: как она бы танцевала только для меня, мастурбировала только для меня, а я бы в это время сидел и наслаждался этим шоу.

Иисус, помоги мне.

Такое ощущение, что всё здание давило на меня, а я дрочил, желая засовывать свой член в Поппи Дэнфорс — в её рот, киску, задницу, всё равно куда — затем представил, как каждая капля изливается на её бледную кожу.

Моя рука замерла, дыхание замедлилось, и обрушилась реальность. Я всё ещё здесь, с членов в руке, сперма залила мой литургический календарь, а со стены Святой Августин с упрёком смотрит на меня.

Дерьмо.

Дерьмо.

Застегнув свои брюки, сорвал первый лист календаря и отбросил его куда подальше, бумага приземлилась, создавая при этом громкий звук, и чёрт, какого я это сделал?

Я сидел на стуле, смотря на Святого Августина.

— Не притворяйся, что не знаешь, что это такое, — пробубнил я. Уперев локтями в стол, спрятал своё лицо в ладонях, надавив на глаза.

Поппи Дэнфорс не собирается куда-либо уходить. Она теперь живёт здесь. И вернётся снова, и я не сомневаюсь, что мы только слегка поцарапали её «плотские» признания. И я должен слушать её не как подросток с разыгравшимися гормонами. Я бы даже мог проявить сочувствие, если бы не мысли о несовершенных зубах в её рте.

За моими веками уже танцевали звёзды, но я не убирал руки. Мне не хотелось смотреть в лицо Святому Августину или прямо сейчас быть священником. Я не хочу снова срывать листы календаря и выбрасывать их в мусорную корзину.

Мне хотелось помолиться в полной темноте. Мне хотелось, чтобы ничего не стояло между мной и Богом, включая эту женщину и мою профессию. Я хотел, чтобы всё было нормально, но мой грех не позволял этому случиться.

«Мне жаль, — молился я. — Мне так жаль.»

Мне жаль, что я подвёл тебя, Бог. Мне жаль, что я осквернил святость этого места и дал похоти овладеть мной в то время, когда кто-то ищет моей помощи как пастора. Прости, что не могу себя достаточно контролировать, ведь холодный душ и пробежка временная помощь, но только эти трюки я узнал за последние три года, чтобы заглушить свои плотские желания.

А ещё…

А ещё прости меня за то, что я не сожалею.

Чёрт, я совсем не сожалею.


ГЛАВА 5.

— И тут я подумала, разве священники не пьют только вино для причастия.

Я поворачиваю голову и вижу Поппи, стоящую перед моим столом. Находясь в небольшой кофейне через дорогу от церкви, я пытался разобраться во всех этих бюджетных штуках и потерпел неудачу, в основном ничего не выполнив, за исключением проверки форумов «Ходячих мертвецов» и нанесения огромного урона запасам кофе.

Мне бы хотелось ответить на остроумное приветствие Поппи, но она была одета в платье — кремовая винтажная штучка с рукавами три четверти и юбкой до середины бёдер — в то время как оно не было открытым или особенно обтягивающим, это платье невинно подчёркивало её изгибы и талию, а также полную грудь. Она была настолько близко, что я мог протянуть руку и прикоснуться к её бёдрам, а затем вплотную подтолкнуть к себе, чтобы нагнуть через стол, задрать юбку и похоронить своё лицо между её ножками.

(Но как вы знаете, в последний раз, когда видел её, это закончилось тем, что я кончил на стол в своём офисе.)

К счастью, она села на стул напротив и этим спасла меня от нарушения моих обетов прямо в кафе.

— Над чем работаешь? — спрашивает Поппи, кивая в сторону ноутбука.

Я тихо вздыхаю, мысленно благодаря Бога, что она не обратила никакого внимания на моё молчание, а затем снова говорю спасибо за безопасную тему о бюджетных таблицах.

— Мы работаем над сбором денег на ремонт церкви, — отвечаю ей. — И у нас уже было несколько заявок на получение работы, это лишь вопрос о выделении средств в правильные места после того, как мы удовлетворим наши первоначальные задачи.

— Могу я посмотреть? — спрашивает она, беря в руки мой ноутбук.

Я не успеваю кивнуть, как она уже смотрит мои документы. Небольшая улыбка появляется на её губах, делая Поппи сексуальной, умной и в то же самое время озорной.

— Куда ты пошёл учиться после школы, Отец Белл? — спрашивает она, продолжая смотреть на экран и кликать мышкой каждые несколько секунд.

— Перед магистром богословия? Классические языки. Si vis amari, ama (прим.: Если хочешь быть любимым, люби).

— Предполагаю, на занятиях латинского языка они не особо научили тебя формулам электронных таблиц.

— Я обычно был занят изучением другого рода таблиц, — говорю я немного резче, чем было нужно. Словно предупреждая её.

Нет. Словно обещая.

Она вздохнула и посмотрела на меня, встречаясь своими ореховыми глазами с моими.

Чёрт, да что со мной не так? Почему я не могу вести себя с ней нормально и не думать постоянно о сексе?

— Ты говорил о формулах?

— Эм, точно, — её глаза снова метнулись к экрану, и она сглотнула. Её гладкое горло пришло в движение, и я так захотел, чтобы оно выгнулось мне навстречу.

Я желал, чтобы всё её тело выгнулось мне навстречу.

— Разве у церкви нет программы по ведению бухгалтерского учёта? — уточняет она, останавливаясь, чтобы исправить ряд данных, которые я случайно скопировал.

— Да, наш офис-менеджер обычно это делает, но я не знаю, как её использовать.

— Таким образом, ты можешь процитировать Сенеку, но не работать в программе Quicken.

— Ты знаешь, кто такой Сенека? — улыбнулся я. Не встречал много таких людей, которые знали, кем был Сенека, и ещё меньше тех, кто узнал цитату из его писем.

— Мои родители платили достаточно денег за многие бесполезные вещи.

— Ты считаешь это бесполезным? Non scholae sed vitae. Не для школы, а для жизни мы учимся.

— Но что насчёт si vis amari, ama? Если хочешь быть любимым, люби? Я попробовала однажды. Это не сработало так хорошо, — её тон был жёстким.

Я положил руку на её запястье. Это был просто инстинкт, чтобы утешить, но я даже и подумать не смел, что моё тёплое прикосновение пошлёт мурашки по её руке. И не догадывался, что её тонкие запястья такие идеальные, наверное, Бог сотворил их, чтобы держать так, как я сейчас.

Я должен отпустить её. Должен извиниться.

Но не могу. И не могу перестать говорить.

— Возможно, ты полюбила не того человека.

Потому что, кто бы не желал это изысканное творение? Эту образованную, сексуальную женщину, в которой также присутствуют интеллект и чувственность? И эта женщина с бледной кожей и красными губами, а также с мозгами для работы в финансовых империях?

Она поймала мой взгляд снова.

— Возможно, ты прав, — прошептала Поппи.

Так мы и сидели: она смотрела в мои глаза, а я держал её за руку; затем — возможно, я на какое-то мгновение забылся — медленно пробежался пальцами по её запястью так, чтобы никто не смог увидеть этого, но она определённо почувствовала, потому что томно вздохнула.

Чёрт, она была настолько мягкой, а её кожа казалась такой шелковистой. Мне хотелось поцеловать каждый участочек на ней, прижаться губами к её пульсу, связать ей руки. А затем всё исчезло, когда я услышал шипение кофемашины, которая и привела меня в чувство.

Что, чёрт бы меня побрал, я делал?

Отпустив её руку, захлопнул ноутбук и резко поднялся.

— Прости. Это не моё дело.

— Ты духовный наставник, — отвечает она, вглядываясь в моё лицо. — Разве не всё твоё дело?

Я был слишком занят своими вещами, запихивая их в сумку для ноутбука, чтобы ответить, и думал о том, как побыстрее уйти из этого места. Всё хорошо, просто прекрасно, я только успокаивал её, это не было чем-то большим, чем просто держаться за руки, чего я никогда не делал с любой другой прихожанкой.

Всё хорошо.

Но, когда я обернулся, Поппи уже стояла возле меня, повесив свою суму на плечо.

— Могу я прогуляться с тобой до церкви? — спросила она. — Мой дом находится недалеко.

Конечно же, недалеко.

— Естественно, — отвечаю я, надеясь на то, что веду себя нормально, а не как пастор, пытающийся прикрыть свою эрекцию. — Без проблем.

Мы вышли из здания, встречая жару мая, затем пересекли улицу. Странно, но мы молчали, поэтому я решил отогнать прочь все свои фантазии и заговорить первым:

— Как долго ты уже здесь живёшь?

— Не очень, — ответила она. — Переехала в этот дом две недели назад. После того, как владелец клуба, в котором я работала, узнал, что у меня есть опыт в финансовой сфере, он попросил меня быть его консультантом по маркетингу и финансам, и я смогла работать удалённо, ну и зарплата… В общем, платит он прилично. И тогда, когда в прошлом месяце он нашёл меня…

Её голос надломился, и она упёрлась взглядом в тротуар, словно нашла на нём что-то интересное. Я не стал спрашивать, что именно её так расстроило, просто дал время собраться с мыслями.

Мы прошли несколько футов, прежде чем она продолжила:

— Так что теперь я получаю отличные деньги, работая с действительно хорошим парнем, и у меня есть свобода, начавшаяся с этого маленького милого городка. Это то, что я хотела, пока Стерлинг не появился в клубе.