Пока Гелька предавалась этим тяжким раздумьям, лес внезапно закончился, а за окном машины раскинулись поля.

— Посмотри вперед, — раздался голос Игоря. — Видишь там, на горизонте дома? Это райцентр. Считай, приехали!

— Так быстро! — удивилась Гелька.

— Я бы не сказал. Почти час добирались.

— Да? Ну надо же! А мне показалось, от силы полчаса!

Игорь хмыкнул, но от комментариев воздержался.

* * *

— Нет, я так больше не могу. — Шунт разразился длинной матерной тирадой. — Да что он, охренел, в натуре?! Ну куда его черт несет, спрашивается? Если Косяку машину не жалко, так это его личные заморочки, а я потом на сервис раскошеливайся, да?

— Но ты все-таки того, газу-то подбавь, — озабоченно заметил Огурец. — А то как бы нам его из виду не потерять. Огребем по первое число, да еще с пути собьемся, как не фиг делать. Видел, сколько здесь просек? И, между прочим, я специально поглядел: просеки-то езженые! Так что мне лично совершенно не понятно, за каким дьяволом мы тащимся именно по этой?

— Слушай, не топчись по мозгам, а? И без тебя тошно, — пробурчал Шунт, но газ послушно прибавил. Машину затрясло на ухабах еще сильнее.

Расстояние между «ауди» и чирком несколько сократилось. Некоторое время Шунт держал выбранный темп, но затем вновь приотстал.

— Не нравится мне все это! Ох, не нравится! — зло прошипел он себе под нос.

— Думаешь, остальные от этого прутся? — отозвался Огурец. — Как бы не так! Я б уже давно бросил все к чертовой бабушке и смотался обратно. Задрало уже за какой-то малолеткой круги по бездорожью нарезать. От меня уже разит как от козла, я хочу мыться, жрать и спать, причем одновременно! А вместо этого выслушиваю вопли Косяка и мотаюсь как прокаженный по лесу. Я на такое не подписывался! Кстати, хорош тупить: еще немного, и мы точно потеряемся!

— Я тебе русским языком говорю: не хочу машину насиловать! Нам на ней еще в Москву возвращаться!

— А придется. Шунт, ну что ты, в самом деле! Ведь нормальный мужик, и сам все прекрасно понимаешь: если мы сейчас перед Косяком еще хоть чем-то провинимся, он в итоге на нас таких собак повесит, что перед Захарычем век не отмоемся. А я с ним связываться не хочу, мне только этих проблем недоставало! Так что не ломайся, дави на гашетку! Просто догони их и держись метрах в двадцати, только и всего!

Шунт заскрипел зубами и предпринял еще одну безнадежную попытку нагнать джип.

Что случилось дальше, не понял никто. То ли из-за усталости и бессонной ночи, то ли просто из-за спешки, Шунт не успел увернуться от торчащего прямо посреди дороги пенька. Чирок со своим клиренсом проскочил эту досадную помеху и не заметил, а «ауди» пробила пеньком поддон картера и была вынуждена остановиться. Не успели Шунт, Огурец, Бобер и Голяк выйти из машины и обсудить поломку, как впереди, совсем близко от них, раздался взрыв. Бобер не устоял на ногах и упал на четвереньки, Голяк успел ухватиться за крыло, пошатнулся, но не рухнул.

— Что это? — сдавленно прошептал Шунт, а затем, не сдерживаясь, в полный голос заорал. — Что это было, дери вашу мать?!

— Надо бы пойти посмотреть, — неуверенно предложил Огурец, явно не горя желанием стать добровольцем.

Внезапно Шунт завыл, схватился за голову и начал пинать ни в чем не повинную «ауди», из-под которой натекла уже приличная масляная лужа.

— Ненавижу! Всех ненавижу! Гады, сволочи! Все против меня!..

Поднявшись с земли и отряхнув колени от налипшей грязи, Бобер, ни слова не говоря, пошел вперед. Голяк растерянно посмотрел ему вслед, но, памятуя о разбитом носе, компанию составить не решился. Огурец же, смачно сплюнув себе под ноги, двинулся за Бобром.

Через минуту перед ними предстало жуткое зрелище. Чирка больше не существовало, горящий остов джипа валялся на крыше неподалеку от дороги. Жар был настолько сильным, что Бобер и Огурец застыли метрах в тридцати от пылающей машины, не имея никакой возможности помочь попавшим в беду товарищам. Впрочем, спасать уже было некого, разве что в метафизическом плане — молитвой за упокой души.

— Вот это да! Как же их угораздило-то? — наконец разлепил губы Огурец, не в силах принять мысль о том, что бригада в одночасье лишилась половины бойцов, включая Косяка.

— Полагаю, напоролись на мину, — пожал плечами Бобер, в глазах которого плескалась пугающая чернота.

— Но как? Они тут что, прямо по дороге разбросаны, мины эти?

— Насчет дороги — вряд ли. Косяк же с колеи съехал и в лес поперся, вон его следы виднеются! Вот и напоролся на привет из прошлого.

— Но за каким хером его туда понесло? — изумился Огурец.

— Лужу видишь?

— Да это не лужа, а целое озеро!

— Косяк, видимо, думал так же. И сообразил, что если он здесь и проедет, то «ауди» застрянет стопроцентно — к гадалке не ходи. Вот и решил рвануть в объезд…

— Слушай, получается, если бы Шунт не отстал, мы бы сейчас рядом с ними жарились?

— Ага, — равнодушно кивнул Бобер и, развернувшись, пошел обратно.

— Постой! Но как же?..

Огурец неловко взмахнул руками, так и не в силах сформулировать свою мысль. Но Бобер не оглянулся. Дошел до «ауди», где его боязливо окликнул Голяк:

— Ну, что там?

— Все кончено, — не сбавляя шага, бросил Бобер.

— То есть? — растерялся Голяк, но ему уже никто не ответил.

Бобер и сам себе объяснить не мог, что же с ним такое творится. Но при виде заживо сгоревших подельников он вдруг остро понял, что вот это и есть финал его затянувшейся пьесы. Пьесы, в которой он изо дня в день играл навязанную ему роль, чувствуя, как все глубже и глубже проваливается в трясину, из которой нет спасения. И ни жалости, ни страха не испытывал, лишь полное отупение. Напрасно он сам себе повторял: «Люди погибли…» — в надежде вызвать хоть какую-то реакцию. Бесполезно. Очерствела душа, даже обычные человеческие эмоции стали для нее недоступны.

Кажется, ему что-то кричали вслед, призывали то ли вернуться, то ли не валять дурака, — он так и не понял. Просто шел по дороге, слушал птичью перекличку, краешком сознания отмечая, что рассвет окончательно вступил в свои права. И не думал — ни о чем не думал, словно железной стеной отгородившись от прошлой жизни, начиная все заново с чистого листа.

Выйдя лоб в лоб к бело-голубому уазику, в котором сидели люди в форме, он не стал убегать. Просто остановился, а когда к нему подошли, протянул вперед сложенные вместе руки — чтоб удобнее было надеть наручники. В ответ на удивленный взгляд капитана, сказал лишь одно:

— Тут неподалеку от деревни заброшенный карьер. А там — старая водонапорная башня. В ней уже несколько дней заперт человек…

Когда они въехали в райцентр, Гелька спустилась пониже, чтоб прохожим не было видно ее лица. Она ужасно стеснялась, что вместо аккуратного «матиза» вынуждена разъезжать на этом ржавом монстре, у которого непонятно как еще двери от старости не повыпадали. Вместе с колесами и моторным отсеком.

Впрочем, в столь ранний час город еще только-только просыпался, прохожих на улице было всего ничего, так что толпы осуждающих, тыкающих в нее пальцами людей присутствовали исключительно в Гелькином воображении. А что до Игоря — тому, похоже, было все равно, на чем ездить, хоть на тракторе.

Ловко проведя машину по лабиринту кривых узких улочек, Игорь остановился перед двухэтажным зданием, пару лет назад выкрашенным в веселенький яичный цвет. Сейчас часть штукатурки с фасада облупилась вместе с краской, обнажив дранку, и особо радостных чувств вид бывшего купеческого особняка не вызывал.

— Что это?

— Местное отделение милиции. Сейчас быстро сбегаю на разведку, выясню, как тут и что, возможно, тебе придется написать заявление.

— Ага, — безо всякого восторга отозвалась Гелька, с тоской представляя себе процедуру общения с органами правопорядка.

Ты лучше пока в машине побудь. Заодно и за оружием последишь, не тащить же мне с собой весь арсенал? Того гляди, за террориста или браконьера примут, пока докажешь, что ты не верблюд, кучу времени потеряешь.

— Давай, иди! — напутствовала Игоря Гелька и тоскливо вздохнула ему вслед.

Игорь взбежал на ступеньки, открыл первую дверь, затем вторую и оказался в крохотном коридорчике, вернее сказать, пятачке, нос к носу с дежурным — лысеющим дядькой, самозабвенно разгадывающим кроссворд.

При виде Игоря он было дернулся убрать кроссворд с глаз долой, но, обнаружив перед собой не коллегу, а какого-то гражданского, строго спросил, маскируя собственную промашку:

— Что вам надо?

Как назло, все заранее заготовленные фразы враз вылетели у Игоря из головы, поэтому он довольно нескладно промямлил:

— Я из Заречья. То есть из лесничества Зареченского. У нас там…

— А, Заречье! — неожиданно улыбнулся дежурный. — Мы в курсе. Группа туда уже выехала.

— Да? — растерялся Игорь.

— Да не волнуйся ты так! Все будет в порядке! — ободрил парня дежурный.

— Ну, я тогда пойду?

— Иди. И спасибо за содействие!..

Выйдя на улицу, Игорь не удержался от нервного смешка. Особенно его добила последняя фраза дежурного. Такой канцелярщиной от нее веяло и пафосом, что искренняя благодарность как-то терялась за всей наносной словесной шелухой.

Вернувшись в машину, он вкратце пересказал Гельке свой диалог с дежурным.

— Значит, нам никуда больше ехать не надо?

— Выходит, что так.

— И что теперь? Вернемся в Заречье? — Гелька поморщилась.

— У меня возникла другая идея. Здесь есть круглосуточный Интернет-клуб. Может быть, я недооценил значение твоей базы данных для компетентных органов, но это еще не поздно исправить.

— Что ты придумал?

— Просто сброшу ее на все электронные адреса разом: и в МВД, и ФСБ, и УБЭП… Если мы с тобой подняли бурю в стакане воды, они просто отправят базу в мусорное ведро и успокоятся.

— А если нет?

— Тогда кое-кому из списка контрагентов придется несладко. И, разумеется, твоему шефу в первую очередь.

— Ой, я вдруг подумала: ничего у нас не получится! Я же флэшку с собой не взяла!, — огорчилась Гелька, уже прельстившаяся идеей глобальной мести Захарычу.

— Ловкость рук и никакого мошенничества! — улыбнулся Игорь и достал флэшку из кармана рубашки.

— Подожди, но как же… Откуда она взялась?

— Есть у меня нехорошая особенность — терять важные дискеты, флэшки и диски. Поэтому я, зная за собой такой грех, предпочитаю все ценное после работы тут же класть на место.

— Хочешь сказать, твоя рубашка оказалась тем самым «местом»?

— Ну, в общем-то, да. Ничего более подходящего в тот момент не нашлось…

— А еще ругал меня за то, что я ее в пудренице храню! — не преминула бросить шпильку Ангелина. — А сам-то! Хорошо еще, не потерял в лесу! Она ведь запросто могла вывалиться!..

Игорь предпочел не пикироваться, кроме того, здание милиции отчего-то изрядно действовало ему на нервы, и он торопился побыстрее убраться прочь.

К Интернет-клубу, ютящемуся на первом этаже восьмиэтажки (Гелька насчитала ровно три таких дома на весь райцентр), они подъехали меньше чем через пять минут. Поскольку двери на замок не закрывались, а Гелька упорно не желала вновь оставаться в машине и караулить арсенал, пришлось на свой страх и риск идти прямо так.

Как ни странно, на Игоря с автоматом на плече внимания обратили не больше, чем на любого другого посетителя, словно явление здесь в половине седьмого утра вооруженных людей — самое обычное дело. Впрочем, вполне вероятно, что смотритель, он же охранник, еще не до конца открыл глаза и продолжал частично витать в мире грез. Игорь расплатился за получасовой трафик и отправился за указанный смотрителем компьютер.

Помимо них, в зале был еще один клиент — белобрысый парень лет тринадцати-четырнадцати, упоенно рубившийся в какую-то компьютерную игру-стрелялку, разнося в пух и прах разнообразных монстров самого свирепого вида. При взгляде на него Гельку аж передернуло: это же надо так сдвинуться на каких-то там игрушках, чтобы ни свет ни заря тащиться ради них в клуб, вместо того чтобы сладко поспать в свое удовольствие!

— Скорее всего, он тут с самой ночи сидит, — разубедил Игорь Гельку, когда она поделилась с ним своими размышлениями. — Во-первых, дешевле выходит, во-вторых, наверняка отрываться не хочется, уже на черт знает какой уровень забрался, обидно результаты терять.

— Но ведь ему рано или поздно все равно придется отходить от компьютера!

— Ничего не попишешь! Погрустит, а вечером снова придет. Навидался я таких…

Сняв автомат с плеча и положив его на стол сбоку от монитора, Игорь принялся искать нужные сайты и адреса для связи. Тем временем пацан оторвался от компьютерного сражения, цепким взглядом окинул трофейное оружие и негромко заметил:

— А, «шмайссер»… Ничего машинка. Но помповик лучше!

После чего вновь погрузился в милую его сердцу виртуальность, оставив ошеломленную Гельку размышлять о том, что она ничегошеньки не понимает в современной молодежи. Тот факт, что ее саму еще запросто можно было отнести в ту же возрастную категорию, Гельку нисколько не смущал. Рядом с таким вот товарищем, путающим реальность и игровой мир, она чувствовала себя престарелой черепахой Тортиллой.