Теперь я понимала, что провела последние дни словно странном наваждении. Двадцать семь жертв погибло от его рук, а я, двадцать восьмая, уже неделю делю кров с убийцей. Может быть, он подсыпал мне наркотики в еду, чтобы отбить волю к сопротивлению? Паника удушливой волной поднималась из глубин души, вытесняя разумные соображения.

На полках, кроме фотографий, были еще и вещи. Расправив ближайшую ко мне тряпочку, я обнаружила, что держу в руках женские кружевные стринги. Это явно принадлежало кому-то из девушек с фотографий.

Холод сковал внутренности, дышать стало тяжело. На глазах выступали предательские слезу. Отчаяние рушило надежды. Хватит! Не время для слез, нужно бежать! Я разобью окно и выберусь во двор. Буду кричать, если не получится выбраться самостоятельно. Наверняка на крики прибегут соседи или остановятся прохожие. Главное, выбраться отсюда. Двадцать восьмой жертвой я становиться не собираюсь.

На глаза внезапно попалось что-то знакомой. На дверце, прилепленные скотчем, были и мои фотографии. Мои пальцы коснулись снимков, словно отказываясь верить в их существование. Я в гостиной с книгой, на работе, в магазине. Вот просто иду по улице — тогда завершилась первая крупная сделка сразу на несколько домов. И в тот день, когда я так радовалась своей удаче, Паук уже знал, что перережет мне горло. Фотографий было много. Как маньяку удавалось их сделать? Неужели все это время он фактически жил со мной? Или их делала автоматическая камера, спрятанная в квартире?

К горлу подступила тошнота. Теперь уже не имеет значения, как Паук осуществлял слежку. Нужно было бежать, скорее, пока кошмар не вернулся. Давящая паника начисто уничтожила призрачное спокойствие предыдущих дней.

Сбежав на первый этаж, я оказалась в холле. Сердце билось как сумасшедшее. Было так страшно, что все внутри переворачивалось. Видения мертвых девушек стояли перед внутренним взором, снова и снова напоминая, кем именно является Паук.

Слезы застилали глаза, так неожиданное препятствие, возникшее прямо передо мной, я заметила только с ним столкнувшись. Пауку хватило одного взгляда на мое лицо, чтобы все понять. Сильные руки перехватили мои и резко вывернули. Это было почти на грани боли, так что я вскрикнула. Мне удалось извернуться и укусить мужчину за запястье, в попытке освободиться. Казалось, Паук даже не заметил этого. Он буквально втащил меня в гостиную, швырнув на диван.

Рыдания мешали дышать. Сжавшись в комок, я смотрела на лицо убийцы, но перед глазами стояли лишь лица мертвых девушек. Грудь мужчины тяжело вздымалась. Его глаза оказались совсем близко к моим, когда Паук склонился над диваном.

— Пожалуйста… За что, что я тебе сделала? — голос охрип от слез, а речь превращалась в бессвязный лепет. — Отпусти, пожалуйста… Я хочу жить, только не убивай…

Паук рассматривал мое лицо бесстрастно. В его глазах не отражалось ни тени эмоций. Казалось, он раздумывал, не закончить ли все прямо сейчас. Под этим взглядом хотелось исчезнуть, раствориться в пространстве, лишь бы не пришлось узнать, к какому решению придет мужчина.

— Одевайся. Мы уходим, — произнес Паук. В его голосе не чувствовалось ничего, кроме холода. — Люди Александра скоро будут здесь, нужно убраться до их приезда.

Мужчина отодвинулся и вышел из комнаты, оставив меня в покое. Пожалуй, это было не то, что я ожидала услышать. Александр выследил нас. Но как? Впрочем, это не важно. Даже если я уйду с Пауком, бандиты все равно найдут меня. Картинка допроса вновь ожила в памяти и, смешавшись с видениями жертв маньяка, проиграла. Паук был ближе и страшнее, чем мафия.

Ужас придавал храбрости. Мужчина что-то делал на втором этаже, мне было слышно, как он передвигал вещи. Нужно бежать, это последний шанс. На цыпочках пробравшись к входной двери, я дернула за ручку. Та открылась неожиданно легко. Солнечный свет на секунду ослепил, заставив прикрыть глаза. Помедлив долю секунды, я быстро выскочила наружу.

По всей видимости, удача, наконец, повернулась ко мне лицом. Ворота, ведущие с территории дома, были приоткрыты. Не медля ни секунды, я выскочила на улицу и побежала. Дом Паука находился в милом частном квартале. Между домами было достаточно места и зелени, чтобы обеспечить каждому участку максимум уединения. Хорошо, что я не стала кричать во дворе с просьбой о помощи — вряд ли меня услышали.

Инстинкты подсказывали, что нужно бежать как можно дальше и быстрее. Паук быстро обнаружит исчезновение и начнет погоню. Припомнив все фильмы и книги о погонях, я решила бессистемно сворачивать и петлять. Окружающие пейзажи не отложились в памяти. Прохожих на улице не было, так что мне удалось беспрепятственно добраться до окраины, где заканчивались ухоженные коттеджи и начинались домики похуже. Среди огородов и дач я почувствовала себя уверенней.

Адреналин постепенно исчезал, оставляя после себя опустошение и внезапное ощущение холода. Несмотря на проблески солнца, воздух на улицы был по-осеннему холодным. На мне были джинсы и майка, старые, но вполне приличные на вид. Отсутствие обуви начало остро ощущаться, когда мне пришлось свернуть с вымощенных плиткой дорожек на проселок. Здесь под ногами попадались мелкие камушки, осколки стекла и остальной мусор. Один раз я уже наступила на осколок стекла, но, к счастью, не повредила ступлю. Теперь приходилось быть осторожней, глядя под ноги и обходя подозрительные препятствия. От земли исходил холод, постепенно поднимавшийся все выше.

Я шагала по старому асфальту, надеясь, что дорога выведет на шоссе. Возможно, там удастся поймать попутку и добраться до ближайшего крупного города. Собственно, на этом планы кончались. Что делать в городе я не знала.

В момент побега мной двигали эмоции, но не здравый смысл. Без денег, документов и малейшего представления о том, что делать дальше, я шансов на успешное пересечение границы у меня немного. Если до ночи не получится поймать попутку, то придется ночевать либо в поле, либо в чьем-нибудь сарае. И в том, и в другом случае, это было рискованно, а без теплой одежды еще и некомфортно.

К счастью или нет, на пути мне не встретилось ни одного человека. Конечно, покинутый поселок был обитаем. Лаяли собаки из-за заборов, шумели газонокосилки, где-то бормотал телевизор. Я понимала, что уйти далеко мне вряд ли удалось. Но шоссе было единственным шансом быстро выбраться отсюда. В конце концов, откуда Пауку знать, в какой стороне искать? Шансов, что он сразу нападет на мой след практически нет.

Через час, когда ступни покрывали мелкие порезы, я, наконец, вышла на шоссе. Последнее жилье осталось за спиной еще полчаса назад. Бока снова наливались ноющей болью, напомнив о дне, когда меня поймали. Идти становилось все труднее. Холод, отсутствие обуви и общее разбитое состояние ситуации не улучшали. На шоссе было не так пусто, как на проселке. Здесь проносились машины, водители которых не обращали внимания на хрупкую девушку, голосующую на обочине. Я потихоньку двигалась вперед, почти смирившись с мыслью, что до города придется добираться пешком.

По мере усталости, побег казался все глупее. Зачем было нужно сбегать именно сейчас? Что именно меня испугало? Я и раньше знала, что именно Паук собирался сделать, почему же это стало откровением сейчас? Да, пожалуй, ощущения от внезапно обретенной свободы несколько отличались от воображаемых. Без определенного плана и средств к существованию, преследуемая Александром, я плохо представляла себе будущее. Возможно, придется рискнуть и обратиться в местную полицию. С другой стороны, это стало бы фактически самоубийством. Бандиты уже напали на мой след и, обнаружив в доме только Паука, прочешут окрестности.

Размышления приводили в уныние. Начинало казаться, что шансов на выживание у меня нет вовсе. Ноги болели все сильнее. Похоже, придется остановиться для отдыха на обочине. Кожа на руках покрылась мурашками от холода. Ступни же практически потеряли чувствительность. Я продолжала плестись по обочине, протянув руку для голосования. Надежды на то, что кто-то поберет девушку без обуви было мало. Через некоторое время, к своему удивлению, за спиной послышался шум тормозящей машины. С радостью обернувшись, я увидела черный Мерседес. Потребовались доли секунды, чтобы понять, что машина мне знакома.

При взгляде на Паука, сидящего за рулем, внутри мгновенно поднялся ужас. Теперь не было сомнений, что он убьет меня. Страх придал сил. Я почти скатилась с обочины, углубившись в окружавший трассу лес. Бежать было тяжело. Мелкие сучки и колючки больно впивались и в без того израненные ноги. Тропинок в этом месте не было, так что мне приходилось прорываться сквозь заросли колючего шиповника, перепрыгивать поваленные стволы деревьев и огибать ямы. Редкие плешинки мягкой травы сменялись на лесную подстилку, усеянную сброшенными иглами хвойных деревьев.

Казалось, мужчина был прямо за спиной. Кожей я почти ощущала нож, занесенный для удара и это только придавало сил. Под ногу внезапно подвернулся корень. Мне не удалось удержать равновесие. Основной удар от падения пришелся на руку. Ее пронзило резкой болью, но это не могло меня остановить. Адреналин заглушал боль и страх, мобилизуя все силы организма. Треск сучьев раздался совсем рядом. Паук догонял.

Поднявшись, я снова побежала, на этот раз уже не так быстро. Мешала боль в руке и нехватка дыхания. Еще никогда в жизни мне не приходилось бегать так быстро. Босые ноги постоянно напарывались на острые камни и веточки. Второе падение было неудачнее. Споткнулась о ветку, я скатилась в неглубокую яму, больно ударившись затылком. Перед глазами на секунду стало темно. Нужно было подняться и снова бежать, но сделать это было не так-то просто. Тело просто отказывалось слушаться. Сквозь боль я слышала, как приближались неторопливые, тяжелые шаги. Собрав силы в кулак, я попробовала сесть. От этого затылок взорвался болью и голова вновь опустилась на землю.

Приближавшиеся шаги звучали все громче, а потом внезапно стихли. Все еще лежа на земле, я резко повернула голову. Мой взгляд встретился с внимательными серыми глазами. Паук стоял надо мной, чуть склонив голову к правому плечу. Его взгляд не выражал эмоций и это было страшнее всего. Если бы его лицо исказила ярость или ненависть, я бы понимала, чего ожидать. Но холодная маска отчуждения не оставляла ни единого шанса.

Мужчина наклонился и протянул мне руку. Я молча смотрела на него, не решаясь принять ее. Биение сердца отдавалось у самого горла. По щекам текли слезы боли и бессилия. Страх перед убийцей был настолько глубоким, что было трудно дышать. Паук убьет меня прямо сейчас. Если бы не побег, я могла бы прожить еще несколько дней, а может, и недель. Теперь, даже если Паук не убьет меня сейчас, то наверняка предпримет особые меры, чтобы не допустить повторения.

Решившись, я потянулась и ухватила протянутую руку. Паук склонился и, подхватив второй рукой меня под спину, помог подняться.

— Идти можешь? — голос звучал абсолютно нейтрально. Сильные руки твердо удерживали меня на ногах. Стоять было больно, но боль уходила на второй план перед ужасом. Кошмар вернулся.

— Да, — кивнула я.

Мы вышли из леса быстро, мне не удалось забежать глубоко. Опираясь на Паука, я даже могла идти, хотя каждый шаг отдавался болью. Возможно, в ступне сломаны несколько косточек. В голове промелькнула идея, чтобы вырваться и выбежать на шоссе, прямо под колеса очередной машины. К сожалению, шансов на успешное выполнение этого плана было мало. После последнего падения голова сильно кружилась. Пауку не придется даже гнаться за мной, потому что я упаду сама, лишившись поддержки сильных рук.

Паук усадил меня на пассажирское сиденье и захлопнул дверцу. Все это время мужчина молчал. Тишина пугала сильнее, чем все угрозы вместе взятые. Казалось, Паук специально мучил меня, чтобы наказать. Лучше бы он угрожал, сказал бы хоть что-то. Что угодно, только не гнетущая тишина с неизвестностью. Мужчина опустился рядом со мной на водительское место, завел машину и вырулил по шоссе.

Следующие десять минут мы провели в тишине. Откинуться на мягкое сиденье было божественно, но напряжение не спешило уходить. Собственная судьба волновала меня все сильнее.

— Что ты сделаешь со мной? — я решилась подать голос, настороженно наблюдая за реакцией мужчины.

— Хм, — Паук задумался. — Думаю, ты уже достаточно пожалела о своем побеге.

Этот ответ меня не устроил.

— Ты убьешь меня сейчас?

— Всему свое время, малышка. Но мне не нравятся новые царапины на твоем теле. Если не хочешь провести все оставшееся время привязанной к кровати, постарайся избегать приключений, — голос был спокойным и холодным, но не содержал в себе ни капли гнева.

Такая простая констатация напугала меня еще сильнее. В то же время, стало ясно, что сегодняшняя выходка может сойти мне с рук. Если учесть, что, по всей видимости, убивать меня сейчас Паук не собирался, день можно считать удавшимся.