Сама няня Крэбтри родилась в Лондоне и была уверена, что у тех, кому повезло меньше, не следует ожидать таких же блестящих качеств, которые присущи уроженцам столицы.

— То же самое она говорила нам в Кэддингтоне! — заметила, состроив гримасу, мать. — Корнуолл она воспримет еще более критично: он ведь еще дальше от Лондона! Но я все равно рада, что она там: няня прекрасно разбирается, что к чему, и, если вконец не запугает доктора, все будет в полном порядке! Интересно, что думает о ней Матильда? С такими людьми, как няня Крэбтри, главная сложность в том, что они всегда считают себя правыми, а тех, кто не согласен с ними, — заблуждающимися. Впрочем, в девяти случаях из десяти она оказывается права!

— Я считала, что ты абсолютно уверена в том, что никто, кроме няни Крэбтри, там не справится.

— Я-то уверена, но у нее могут быть конфликты с другими людьми. Для своей обожаемой Дорабеллы она сделает все, да и ребенок не может оказаться в лучших руках! Но няня Крэбтри любит, чтобы все делалось так, как она считает нужным!

Мне хотелось побыстрее взяться за письмо Дорабеллы, и я отправилась в свою комнату.

«Дорогая Ви!

Итак, няня Крэбтри прибыла в ореоле своей славы! Дермот отправился на станцию встретить ее, и, кажется, она его не одобрила. Как может не нравиться Дермот? Он был очень мил с ней и ответил на все ее вопросы — в той мере, которой можно ожидать от обычного мужчины. Она слегка покритиковала дом: он показался ей полным сквозняков. „А чего еще можно было ожидать? — заявила она. — Тут же море совсем рядом“. Она кое-что изменила в детской и заставила меня больше отдыхать. Я, мол, всегда самовольничала, „Не то что мисс Виолетта“ .Итак, ты стала для нее воплощением всех достоинств. Это всегда так бывает, верно? Хороший близнец — отсутствующий близнец!

Иногда она ведет себя так, как с нами, когда нам было три или четыре года. Что делать, она одинаково относится к детям всех возрастов, всякий ребенок — ее ребенок! Не думай, что Дермот в это вмешивается: младенцы нянюшки Крэбтри полностью принадлежат ей. Бедняжка, надеюсь, когда он/она родится, ему/ей придется не слишком трудно.

Матильда ведет себя очень спокойно и подчиняется всем ее указаниям. Дермоту няня очень нравится, хотя она ведет себя по отношению к нему так, словно он — один из тех „полоумных“ мужчин, которые не могут отличить у ребенка голову от ног. Гордона она считает жалким, а относительно старика у нее не сложилось мнения, да и встречаются они с ним редко. Наверняка она считает, что он здесь не играет никакой роли.

Милая старая няня Крэбтри, я так рада, что она здесь: от ее присутствия становится уютнее!

Больше всего я, конечно, хочу, чтобы приехала ты. Теперь уже осталось недолго. Кстати, скажи маме, что я подбираю имена. Я решила поддержать оперную традицию: если это будет мальчик — быть ему Тристаном, если девочка — Изольдой. Спроси, устраивает ли ее это? Думаю, вагнеровские имена ей понравятся меньше, чем наши, однако они будут особенно подходящими, поскольку это и корнуоллские имена, а младенец нянюшки Крэбтри будет наполовину корнуолльцем…»

Когда я рассказала матери, какие имена предполагаются, она развеселилась.

— Мне это нравится, оба имени хороши! Интересно, кто же у нас будет? Твоего отца не волнует пол будущего младенца, потому что для него оба важны. Меня, кстати, тоже, хотя, может быть, мальчик был бы все же лучше.

Она задумчиво посмотрела на меня, и я заметила в ее глазах то самое выражение, которое появлялось, когда она начинала строить матримониальные планы. Должно быть, она считала, что мне очень одиноко без Дорабеллы.

Мы отправились в Лондон погостить у Эдварда и, конечно, встретились с Доррингтонами. У меня появилась возможность рассказать Мэри Грейс о том, как Дорабелла восприняла миниатюру и что она, как я и предполагала, хочет, чтобы Мэри нарисовала ее портрет.

— Наверное, ты уговорила ее? — спросила Мэри.

— Уверяю тебя, Дорабелла всегда сама принимает решения! Она считает, что ты — гениальная и ждет — не дождется твоего приезда, вот почему я хочу поскорее приобрести вторую рамку. Когда родится ребенок, ты непременно туда приедешь. Корнуолл должен очень заинтересовать тебя!

— Ты это всерьез? Мне не верится.

— Но ты приедешь в Корнуолл создавать миниатюру?

— Я хотела бы… очень хотела бы! Это было бы замечательно!

— Завтра купим вторую рамку, чтобы быть уверенными в том, что у нас есть пара.

Этот визит оказался удачным: обычные радости от покупок, поход в театр и ужин с Доррингтонами.

Гретхен, похоже, стала несколько спокойнее: ее мысли были заняты предстоящими родами. Это событие должно было произойти только в апреле, но беременность уже сказывалась на ней. Я была рада — это, несомненно, отвлекало ее от беспокойных мыслей о судьбе ее семьи в Германии.

Мы не могли задерживаться надолго, поскольку, как заявила мать, нам следовало приготовиться к поездке в Корнуолл.

— Я хочу приехать туда заранее, — говорила она. — Дорабелла будет чувствовать себя уверенней, если мы будем рядом. Когда все кончится, я уеду: я не могу надолго оставлять вашего отца. Он очень не любит оставаться один, хотя никогда не жалуется. Ты же, наверное, захочешь задержаться, а если Мэри Грейс собирается съездить туда, ты тем более захочешь побыть с ней. Пора уже подумать и про Рождество: думаю, мы опять отправимся туда, ведь нянюшка Крэбтри ни за что не позволит путешествовать новорожденному. Похоже, этот период жизни нам придется проводить в поездах! Мне показалось, что Доррингтоны не прочь, чтобы мы провели Рождество у них.

— О нет, нам необходимо быть вместе с Дорабеллой!

— Разумеется, однако лучше бы она жила поближе!

Итак, в назначенный срок мы отправились в Корнуолл. Это был мрачный ноябрьский день, и по мере того, как поезд продвигался на запад, становилось все темней. К тому времени, как мы приехали, стало совсем темно.

Дорабелла бросилась ко мне и обняла: она была очень эмоциональна. Роды явно близились: она стала совсем неуклюжей и, как я заметила, была немного встревожена. Потом она обнялась с матерью, и та погладила ее по голове.

Нянюшка Крэбтри приветствовала нас со сдержанным удовлетворением.

— Это будет мальчик! — заявила она. — Я сужу по тому, как Дорабелла его носит. Эта миссис Льюит говорит, что ей кажется, будто будет девочка. «Ну да, девочка! — я ей говорю. — Если я когда-нибудь видела, как вынашивают мальчика, так я и говорю, что будет мальчик!»

— Будем надеяться, что маленький Тристан родится в срок.

— Тристан! — хмыкнула нянюшка Крэбтри. — Ну и имечко! Чем вам плох Джек или Чарли?

— Мы ничего не имеем против, — возразила мать, — однако Дорабелла решила, что это будет Тристан.

Няня Крэбтри поцокала языком. В этом вопросе она была бессильна.

Дорабелла показала нам подготовленное для младенца приданое и рассказала, как готовится к родам. Акушерка явится сразу же, как только нянюшка Крэбтри даст сигнал; то же самое относится и к доктору; сама нянюшка Крэбтри будет присутствовать неотлучно, чтобы лично приветствовать новорожденного.

— Все уже готово, — вставила нянюшка Крэбтри. — Я об этом позаботилась! Теперь нам остается только дождаться рождения милого малыша.

Больше всех этого ждала она: вскоре после родов она избавится от врача и акушерки и начнет самолично распоряжаться всем.

Дорабелла была утомлена и сразу же после обеда легла в постель. Дермота и Гордона мы не видели. Матильда сообщила нам, что оба отправились на какой-то съезд землевладельцев, проходивший в Эксетере. Предполагалось, что они будут отсутствовать двое суток.

— Дермот хотел отказаться от поездки, когда узнал, что вы приезжаете, но Гордон без Дермота ехать не хотел, — говорила Матильда. — Поскольку до родов остается еще несколько дней, он решил, что вы правильно поймете его.

После того как все разошлись по своим спальням, мать зашла ко мне поболтать.

— Матильда — просто молодец! Я побаивалась, что с нянюшкой Крэбтри возникнут трудности, но Матильда — воплощенная тактичность, и она, видимо, понимает, какое сокровище — такая нянька, если не обращать внимания на некоторые мелочи в её поведении.

— Да, мне кажется, Матильда любит, чтобы все было спокойно.

— Что же касается остальных слуг… ну, нянюшка Крэбтри будет жить сама по себе, не вступая с ними в тесный контакт. Вся ее жизнь сосредоточена на детской, вот почему нельзя найти лучшей няньки для ребенка. А нам теперь остается только ждать! — По-моему, Дорабелла волнуется.

— А кто бы на ее месте не волновался? Это ее первые роды, и она еще не знает, с чем ей предстоит столкнуться. Все будет в порядке: она крепкая, здоровая, а уж мы позаботимся о том, чтобы за ней был нужный уход. Жаль, что отец не может быть вместе с нами! Впрочем, в детской от него не было бы особой пользы.

— Он оказал бы поддержку, да просто приятно, когда отец рядом!

Мать кивнула и улыбнулась.

— Это верно, — сказала она, — но существует поместье, а мы без конца переезжаем с места на место. Когда ребенок немножко подрастет, Дорабелла сможет приехать к нам, и тогда не придется столько разъезжать. — Она зевнула. — Трудный сегодня выдался день, я устала? Наверное, пора мне отправляться в кровать, да и тебе тоже.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи, и она вышла.

Я действительно утомилась. Улегшись в постель, я некоторое время прислушивалась к рокоту прибоя. Интересно, почему в этом доме у меня всегда появлялись жутковатые ощущения?

Я задремала и неожиданно очнулась. Послышался скрип пола, и я поняла, что не одна: кто-то еще был в этой комнате.

Мое сердце бешено колотилось. Я еще не совсем проснулась, продолжая выкарабкиваться из какого-то сна, оставлявшего у меня неясное, но дурное впечатление. Я уселась в кровати и начала вглядываться в окружающее, хотя едва ли что-то можно было различить в рассеянном свете звезд.

Из тьмы вышла Дорабелла и остановилась у моей кровати.

— Я напугала тебя? Я и не знала, что ты так легко пугаешься.

— Дорабелла! Что ты здесь делаешь?

— Сначала я не могла уснуть… потом мне приснился этот сон… уже не в первый раз. Он напугал меня!

Поверх ночной рубашки на ней был наброшен легкий халат, а волосы распущены по плечам.

— Ты простудишься, — сказала я.

— Мне нужно было повидаться с тобой!

— Тебе нельзя так стоять!

— Нельзя, — согласилась она, сняла халат, бросила его на кресло и легла ко мне в постель.

В моей памяти мелькнули дни, когда мы уезжали из дома… то ли на каникулы… то ли к кому-то в гости. Если Дорабеллу поселяли в другую комнату, она всегда приходила ко мне. Она говорила: «Я не могла уснуть» или: «Мне приснился плохой сон». Дома мы спали в одной комнате, и наши кровати стояли рядом. Когда она сейчас прижалась ко мне, я вспомнила те давно минувшие дни.

— Слава Богу, что ты здесь! — прошептала она.

— А что?

— Что? — переспросила она. — Потому что ты мне нужна, вот что! Терпеть не могу, когда нет возможности прийти и поговорить с тобой. А теперь я могу поболтать с тобой вволю, Ви!

— Ну что ж, почему бы и нет? Я тут… и теперь уже не сплю.

— Извини, если я напугала тебя. Ты, наверное, подумала, что это привидение? Возможно, дело в джерминовском привидении, в той, которая исчезла в море? Я так волнуюсь, Виолетта! Я вправду обеспокоена: этот сон такой яркий… и уже не в первый раз. Думаю, он вещий!

— И что же во сне происходит?

— Я рожаю ребенка… и умираю!

— Что за глупость! Тысячи женщин благополучно рожают детей! У тебя все подготовлено… за тобой присмотрят… с тобой я и мама, да еще нянюшка Крэбтри. Она никогда не допустит, чтобы ты… с тобой что-нибудь случилось!

— Не шути! Я говорю серьезно. Я умираю, понимаешь… в этом сне! Я умираю, родив ребенка, но с ним все в порядке, и он такой хорошенький! Я умерла… а он здесь. Вероятно, после смерти можно наблюдать за людьми… видеть, чем они занимаются? Вот это я и делаю во сне… наблюдаю. Я вижу тебя и нашу мать… и вы очень несчастны…

— Слушай, Дорабелла, — строго сказала я, — не нужно драматизировать! С тобой все в порядке, так сказал врач.

— Врачи не всегда разбираются в случающихся… осложнениях…

— Уж от тебя я меньше всего ожидала таких нездоровых мыслей. Послушай, ты собираешься рожать ребенка… это может наступить в любой момент. Естественно, ты волнуешься! Наверное, всякий бы волновался на твоем месте. Все мы знаем, что детей не приносят аисты и что их не находят в капусте, а сам процесс родов довольно болезненный. Такое происходит во всем мире, но у тебя это впервые, а ты всегда с трудом переносила любой дискомфорт. Ты этого не сознаешь, но это так. Ты только представь, как кричит маленький Тристан или Изольда. Это же чудесно! Твой собственный ребенок! И ты сразу поймешь, что все уже кончилось. Ах, какая ты счастливая, Дорабелла!