Однако случилось по-иному: мистер Трегарленд был тверд.

— Я понимаю ваши чувства и уверен в том, что мальчик получил бы у вас прекрасное воспитание, но он рожден Трегарлендом, он — мой внук! В свое время он станет владельцем поместья! Нет, нет, я очень благодарен вам за предложение, но я не могу позволить мальчику оставить родной дом!

Мы с матерью были ошеломлены, а отец сказал:

— Придется смириться с тем, чтобы ребенок остался здесь. Бедняга Дермот поддержит своего отца. Он сейчас слишком потрясен: он потерял жену, и полагаю естественным, что он не захочет терять и сына!

Вопрос долго обсуждался, и, наконец, мать смирилась с тем, что ей не позволят забрать с собой Тристана.

Я же была в нерешительности: поначалу мне хотелось как можно быстрее покинуть это место, но теперь я поняла, что не хочу уезжать. Меня не оставляло ощущение, что Дорабелла жива. Я была уверена в том, что еще увижусь с ней, что произошла какая-то ошибка. Я искала самых невероятных объяснений: скажем, ее унесло в море; она потеряла память; ее подобрало какое-то судно. Она где-то находится! Ее тело не было найдено, и до тех пор, пока этого не произойдет, я буду уверена в том, что она жива. Конечно, это было глупо, но мне следовало за что-то уцепиться. Мы были с ней так близки; мы были, по ее словам, одной личностью, между нами существовали узы, по ее словам, «невидимая паутинка». Я продолжала чувствовать наличие этих уз.

Потом Дорабелла приснилась мне, и в этом сне она повторила то же, что говорила в свое время наяву: «Помни о своем обещании. Если меня не будет, ты должна позаботиться о моем ребенке! Поклянись…»

Я же дала ей обещание. Это была священная клятва, и я должна была выполнить ее. Матери я рассказала:

— Когда-то Дорабелла совершила странный поступок: она заставила меня поклясться в том, что если ее не станет, я должна позаботиться о ее ребенке…

— Что? — воскликнула мать.

— Она пришла ко мне ночью и сказала, что мы с ней всегда были одним целым и, если с ней что-то случится, позаботиться о ее ребенке должна я. Я поклялась в этом! Когда ты уедешь, я останусь здесь!

— Виолетта, послушай меня, это звучит очень благородно, но ты не можешь остаться в этой глуши! Это несправедливо по отношению к тебе! Ах, если бы Трегарленды перестали упрямиться и отдали Тристана! Но я решила, что, несмотря на все препятствия, мне следует сдержать слово, данное Дорабелле.

У меня появилась возможность поговорить с Дермотом. Выглядел он озабоченно, исчезла его живость, глаза покраснели, и пальцы рук дрожали. Я с трудом узнавала того веселого и беззаботного молодого человека, с которым мы когда-то познакомились в Баершиер Вальде. Он без конца повторял:

— Я не могу поверить в это, Виолетта! Я просто не верю! В его глазах появилось безумное выражение.

— И совершилось это так же… — пробормотал он. — Что это может значить?

Я покачала головой.

— Точно так же, как странно, как могли они обе, одинаково?

— Ей не следовало ходить туда купаться.

— Я понимаю, но я не думал, что такое может случиться! Ведь некоторые купаются по утрам, — он прикрыл глаза ладонями. — Она начала делать это неожиданно, примерно за неделю до этого: стала ходить на море рано утром. Я был удивлен, она всегда удивляла меня, именно это и делало ее такой привлекательной!

— Да, я знаю. У Дорабеллы появлялась какая-нибудь идея, она с энтузиазмом воплощала ее, а потом совершенно о ней забывала!

Он грустно покивал головой. Бедный Дермот, он, действительно, глубоко любил ее! Я, наконец, поняла, что он — слабый человек, передавший все в руки Гордона Льюита и не желающий ни за что отвечать. — Дермот, мне нужно поговорить с вами, по поводу Тристана.

Он поднял на меня глаза, полные слез, а я продолжала:

— Однажды у нас с Дорабеллой произошел очень серьезный разговор. Теперь мне думается, у нее было предчувствие того, что она недолго проживет. Это было незадолго до родов, и тогда я решила, что она просто боится умереть во время их. Мы с ней были исключительно близки, как это иногда бывает у близнецов. Она попросила меня позаботиться о Тристане, если ее не станет! Мы бы забрали его в Кэддингтон, но ваш отец против этого. Однако я дала слово Дорабелле и собираюсь сдержать его, я обязана сдержать его! Я хочу здесь пожить и присмотреть за Тристаном.

— Я рад этому! Я чувствую, что это ей понравилось бы!

— Дорабелла твердо требовала этого, даже заставила меня дать клятву. Дермот, можно ли мне пожить здесь… до тех пор, пока все не утрясется? Сейчас я в замешательстве и ни в чем не уверена, но если бы я могла остаться… Если бы вы сказали Матильде и своему отцу, что Дорабелла особенно подчеркивала, что в случае…

— Я поговорю с отцом и Матильдой! — в голосе Дермота вдруг прозвучала решительность. — Я уверен, что Дорабелла хотела бы именно этого! Благодарю вас, Виолетта, я рад тому, что вы остаетесь здесь!

Вскоре после этого родители уехали. Им не хотелось покидать меня, но все было пока неясно. Мать сказала, что я «загоняю себя в тупик». Она, должно быть, думала, что Ричард Доррингтон помог бы мне пережить это ужасное горе. В такое время, по её мнению, лучше было смотреть в будущее. Мальчик же был слишком мал, чтобы осознавать потерю матери, а к тому же возле него оставалась нянюшка Крэбтри. Мать считала, что в свое время Трегарленды поймут — Тристану лучше жить у родителей матери.

После прощания с ними мне стало очень грустно, я отправилась в детскую, к Тристану. Взяв его на руки, я сразу ощутила умиротворенность. Нянюшка Крэбтри глядела на нас. Мы были ее детьми: и я, и Тристан, к она хорошо понимала, что значит для меня потеря Дорабеллы. Она сказала мне:

— Он узнает вас: взгляните-ка на его личико! Мы с вами, мисс Виолетта, позаботимся, чтобы у него все было в порядке!

Через несколько дней после отъезда родителей я получила письмо от Ричарда:

«Моя дорогая!

Я говорил с вашими родителями. Какая ужасная трагедия! Я узнал, что вы намерены остаться с этим ребенком, но надеюсь, вы не забыли о нашем браке? Это то, о чем я более всего мечтаю. Напишите мне, пожалуйста, и я приеду к вам, как только сумею вырваться отсюда. Нам нужно обсудить наше будущее. Я связываю его лишь с вами. И от Эдварда, и от вашей матери я знаю, как близки вы были с сестрой, и представляю ваши переживания. Мне очень хотелось бы быть рядом с вами и постараться утешить.

Пожалуйста, напишите мне. Я хочу постоянно иметь от вас вести.

Любящий вас Ричард.»

Письмо очень утешило меня. Какой добрый и понимающий человек Ричард, но я удивилась тому, что с момента, когда разразилось это несчастье, я ни разу не вспомнила о нем.

Меня удивило появление в доме Джоуэна Джермина. Одна из служанок сообщила мне, что он в холле и желает видеть меня. На ее лице я заметила выражение удивления и интереса. Конечно, было удивительно, что он набрался храбрости зайти сюда, а интерес был вызван тем, что она предвкушала возможность первой разнести такую потрясающую новость. Правда, однажды в этот дом его уже приглашали, но это было давно, и с тех пор должно было родиться множество новых слухов. Я не сомневалась в том, что смерть Дорабеллы будет объясняться таинственной связью с той давней враждой.

Я спустилась в холл и увидела Джоуэна, стоящего спиной к камину, с руками, сложенными за спиной. Ступив вперед, он взял меня за руки и крепко сжал их.

— Я очень соболезную вам! — искренне сказал он. Мне было трудно говорить, и он продолжал:

— Я должен был зайти! Может быть, этого не следовало делать, но иного пути встретиться с вами я не видел.

— Спасибо вам за это!

— Мне хотелось поговорить с вами! Я слышал, что вы остаетесь здесь, хотя ваши родители уже уехали?

— Да, дело в ребенке…

— Может быть, мы съездим куда-нибудь вместе, если это возможно? Меня ждет автомобиль.

Я заколебалась. При такой перспективе мое настроение поднялось. Я могла просто известить Матильду о том, что буду отсутствовать на обеде.

Когда мы выехали на проселочную дорогу, Джоуэн сказал:

— Я знаю тихое местечко возле пустоши, там можно уютно посидеть.

— Полагаю, вы уже знаете о случившемся все?

— Обо всем я не знаю, но в округе говорят лишь об этой трагедии.

— Случившееся мне до сих пор кажется невероятным…

И, глядя в пустоту, я вспоминала смеющееся лицо Дорабеллы, как она упрекает меня за какое-то только что высказанное самодовольное замечание. Я отдала бы все, чтобы услышать ее смех вновь!

Сняв руку с руля, Джоуэн на мгновение положил ее на мою. — Итак, вы остались, хотя ваши родители уехали…

— Да, я помогаю ухаживать за малышом.

— Ага… вместе с нянюшкой, которую зовут Крэбтри…

— Она нянчила мою сестру и меня. Мать вновь наняла ее, когда родился Тристан.

— Ее имя часто упоминается.

— Вы имеете в виду слухи?

— О да, в них она выглядит настоящим драконом! Во всяком случае, она не общается с местными.

— По-моему, она просто, презирает людей, не имевших чести родиться в Лондоне.

Мы помолчали. Я чувствовала, что он хотел бы договорить о трагедии, но не знает, как это на меня подействует.

Мы сидели за столиком небольшой таверны на краю пустоши, когда Джоуэн, печально взглянув на меня, сказал:

— Вы не возражаете против разговора на эту тему?

— Она все время занимает мои мысли, — призналась я.

— Вам не кажется эта история несколько странной? Вы верите в необычайные совпадения?

— Полагаю, такое случается. Вы имеете в виду то, как все это выглядело?

— Да, двое — и погибли совершенно, одинаково! А вы знаете, что здесь об этом говорят? Что это месть Джерминов Трегарлендам!

— Не может быть, чтобы в это верили!

— Верят и считают это доказательством того, что вражда прочна, как никогда, и что попытка покончить с ней не понравилась моему несчастному предку!

— Полагаю, все объясняется совершенно естественно: Дорабеллу никак нельзя было назвать хорошей пловчихой! Зато первая жена Дермота, если верить ее матери, плавала хорошо… Я не могу понять, почему Дорабелле пришло в голову купаться по утрам. Если бы я была здесь… Мне не следовало уезжать! Она не хотела отпускать меня, точнее, умоляла остаться. Я сказала, что вскоре вернусь, и что, когда ребенок чуть подрастет, она сможет приезжать к нам… и все это произошло в мое отсутствие…

— Вам кажется, что если бы вы находились здесь, то смогли бы предотвратить несчастье?

— У меня такое чувство, что этого не произошло бы!

Некоторое время Джоуэн молчал.

— Все это странно! — продолжил он. — Две женщины погибают при одинаковых обстоятельствах! Здешние, естественно, начинают строить свои предположения. Конечно, все это могло произойти естественным путем: моя прабабка не хотела жить и сама вошла в море с намерением не возвращаться; Аннетта… у нее мог случиться неожиданный приступ судороги; а ваша сестра… ну, с ней могло случиться то же самое. Необычным здесь кажется только одно совпадение — у мужчины были две жены, и обе утонули в одном и том же месте!

— Так что же предполагают местные?

— Я не знаю подробностей, но мне немного не по себе. Думаю, вам следует быть осторожной!

— Что вы имеете в виду? Вы… что-то подозреваете?

— Я не могу понять своих чувств, просто мне не нравится мысль о том, что вы там находитесь… в месте, где произошли два таких события!

Я удивленно взглянула на Джоуэна. Он всегда казался мне человеком сугубо практичным, далеким от каких-либо фантазий.

— Так что же, по-вашему, может произойти со мной?

— Я не знаю, но считаю, что вы живете там, где происходят необычные события, вот почему я хочу, чтобы вы были осторожны!

— И чего же все-таки я должна опасаться?

— Я не знаю, просто у меня предчувствие, какие-то неприятные ощущения… Если бы это не касалось вас, я бы не обратил на них внимания. Я вопросительно взглянула на него, и Джоуэн посмотрел прямо мне в глаза.

— Меня волнует ваша судьба, возможно, именно поэтому я так переживаю происходящее. — Очень мило с вашей стороны! Он покачал головой:

— Это чувство, которое я не контролирую. Все это слишком затейливо для того, чтобы быть естественным… и мне неприятно, что вы находитесь в центре этих событий.

— Вам было бы легче, если бы я уехала отсюда? Он грустно улыбнулся мне.

— Меня вовсе не радовало ваше отсутствие, напротив, я воспринимал это безрадостно, но я предпочел бы, чтобы вы вернулись не из-за этого, а по иной причине! Обращайтесь ко мне… в любое время, когда вам что-нибудь понадобится, и звоните! Вы знаете мой номер телефона?