Генрих Фольрат Шумахер

Паутина жизни. Последняя любовь Нельсона

По материалам Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (СПб., 1892, т. VIII) и Энциклопедии «Британика»

Леди Гамильтон, урожденная Эмма Лайон, впоследствии — Эмма Гамильтон, родилась в 1761 г. в Грейт-Нестоне, графство Чешир. С детства испытывала нужду, она тем не менее была по характеру любопытной и чувствовала потребность в красоте. В провинции, однако, она не могла найти дело, которое отвечало бы ее жизненным устремлениям, и в середине 80-х гг. отправилась в Лондон. Переменила множество профессий: служила горничной, продавщицей, однако вскоре осталась без работы. Чтобы выжить, пошла на крайнюю меру зарабатывания денег, торгуя своим телом. Переходила из рук в руки и была на грани отчаяния, когда ее подобрал доктор Грегем и стал выставлять полуобнаженной напоказ под именем богини Гигиеи. Вскоре она была похищена Чарльзом Гренвиллем, у которого жила в качестве содержанки и хозяйки дома. Однако Гренвилль уступил ее за уплату долгов своему дяде, известному политику Уильяму Гамильтону, который в то время занимал должность английского посла в Неаполе.

Эмма Лайонс вышла замуж за У. Гамильтона и переехала в Неаполь, где была представлена ко двору и вскоре стала поверенной королевы Каролины.

Очевидцы почти единодушно сходились на том, что Эмма Гамильтон была очень красивой женщиной, наделенной именно той яркой, необыиной и привлекательной красотой, которой не вредили ни высокий рост (например, она была выше Г. Нельсона, своего возлюбленного), ни некоторая полнота. Леди Гамильтон отличалась сильным, живым умом, честностью. Будучи женой Гамильтона, она безупречно выполняла свои обязанности, и сэр Уильям не только не имел к ней претензий, но, несомненно, гордился хозяйкой своего дома. Она была любознательна и хорошо усвоила полученные знания. Несомненно, что Эмма Гамильтон обладала талантом певицы и артистическими способностями.

Красивая, умная, полная огня, леди Гамильтон играла важную роль в политической жизни неаполитанского королевства, весьма активно помогая своему супругу в дипломатических делах. Реальной правительницей страны Марии-Каролине легче и проще было обсуждать дела с Эммой, а не с ее пожилым мужем. Две энергичные женщины сконцентрировали в своих руках основные нити политики, которые король Фердинанд не мог держать из-за своего слишком скромного интеллекта. А умный У. Гамильтон умело пользовался плодами усилий жены во благо своей страны.

Узнав от королевы Марии-Каролины о враждебных замыслах испанского короля Карла IV, она сообщила об этом английскому правительству, которое без объявления войны велело захватить испанские военные суда.

После разгрома французского флота у Абукира и триумфального возвращения Г. Нельсона в Неаполь, Э. Гамильтон стала любовницей прославленного героя. До этого она была знакома с отважным капитаном (впоследствии адмиралом), испытывала к нему симпатию, оставаясь внимательной женой и хорошей хозяйкой. Г. Нельсону было сорок лет, а Э. Гамильтон — тридцать три, когда они полюбили друг друга. Нельсон практически неотлучно находился при неаполитанском дворе. 1798–1880 гг. были пиком его любовной связи с Э. Гамильтон, и тот факт, что они любовники, стал очевидным многим людям, не исключая и мужа, У. Гамильтона. Он не просто не замечал, он хорошо знал, что происходит, но предпочел не устраивать скандалов. Он любил свою жену, однако любил и адмирала Нельсона.

В 1800 г. У. Гамильтона отозвали из Неаполя в Лондон. Вместе с супругами уехал и Нельсон. Вскоре у леди Гамильтон родилась дочка от Г. Нельсона. Адмирал вновь поступил на службу. Командуя английской эскадрой, Г. Нельсон нанес сокрушительное поражение объединенному франко-испанскому флоту у Трафальгарского мыса. Однако в этой же битве адмирал был смертельно ранен и умер.

Двумя годами ранее скончался У. Гамильтон. Леди Гамильтон пришлось покинуть Лондон, поскольку английская аристократия открыто презирала ее. В конце концов ей пришлось уехать во Францию, спасаясь от долговой тюрьмы. Умерла Э. Гамильтон в Кале, спустя полгода после отъезда из Англии.

На похороны, расходы по которым взял на себя британский консул в Кале, пришло много людей. Все капитаны и офицеры стоявших в Кале английских кораблей надели свои праздничные мундиры и пришли проводить Эмму Гамильтон, подругу своего любимого адмирала.

В 1815 г., уже после смерти, появились мемуары Э. Гамильтон.

ПАУТИНА ЖИЗНИ

I

— Корабль, Эмма, корабль!

Дети с ликующими криками понеслись к берегу. В тихих водах Дыгольфа виднелась барка; над украшенными коврами и шелковыми подушками скамьями высился балдахин с узеньким вымпелом, и казалось, будто какую-то большую пеструю чужеземную птицу занесло ветрами к берегам Уэльса.

Эмма старалась удержать детей, но они уже подбежали к сошедшим с барки незнакомцам. Господин подхватил мальчика и, со смехом поднимая его подбородок, чтобы разглядеть лицо, сказал:

— Стой, паренек! Какой ты хорошенький мальчишка! Как тебя зовут?

— Джон… Джон Томас! — торопливо сказал мальчик и стал вырываться, с любопытством посматривая на барку.

— Джон? — Незнакомец выпустил мальчика и обратился к девочке, которая смотрела на него сквозь пряди волос: — Ну а тебя как зовут, блондиночка?

Девочка сделала элегантный книксен и сказала:

— Сарра… Меня зовут Сарра Томас! Позволь нам посмотреть корабль!

— Джон! Сарра!.. Вы слышали, мисс Келли? Ведь это имена моих детей… Когда я видел их в последний раз, они были примерно такого же возраста! — обратился незнакомец к своей спутнице.

Та не слышала его, она смотрела на Эмму, которая подошла поближе, и наконец вполголоса произнесла:

— Вы только посмотрите, Ромни, на эту деревенскую девушку! Приходилось ли вам видеть когда-нибудь более очаровательное существо?

Ромни посмотрел на Эмму, и вдруг его взор загорелся восторгом.

— Геба! — с восхищением воскликнул он. — Геба, подающая олимпийским богам напиток вечной юности! Вы правы, мисс Келли, она восхитительна. Она отодвигает в тень всех наших знаменитых красавиц, даже вас!

Мисс Келли улыбнулась.

— Вы знаете, Ромни, я охотно отказываюсь от диплома за красоту, если за мной признают кое-какой ум, — сказала она и сделала знак Эмме. — Да подойдите же поближе, детка, и дайте посмотреть на вас. Знаете ли, ведь это просто удовольствие! Или вы еще не знаете, что вы способны вскружить голову самому взыскательному мужчине?

Мисс Келли попыталась привлечь девушку к себе, но Эмма воспротивилась. Густой румянец выступил на ее щеках. Пылающий взгляд незнакомца угнетал ее: так и казалось, что этот взгляд расстегивает ее платье, обнажает тело и ощупывает его. Она пугливо вырвалась из рук Ромни и крикнула:

— Оставьте меня!.. Я незнакома с вами и не желаю разговаривать!.. Пойдемте, дети!

Незнакомец добродушно рассмеялся:

— Горе нам, Арабелла! Мы попали со своим восторгом на герцогиню. Ее высочество немилостиво отвергает нас!

Мисс Келли тоже рассмеялась и сказала с некоторой язвительностью:

— Ну какая там герцогиня, друг мой! Герцогиня выказала бы больше ума.

Эмма резко обернулась и, глядя ей прямо в лицо, воскликнула:

— Но добавьте еще, что с герцогиней вы не осмелились бы заговорить в таком тоне. Да и этот господин тоже не решился бы глядеть так на герцогинь, как он смотрел на меня.

Мужчина и женщина обменялись быстрыми взглядами, затем мисс Келли бросилась к Эмме.

У вас имеются и ум и чувство, дитя мое! — мягко и ласково сказала она. — Мы не хотели обидеть вас. Только, — шутливо прибавила она, — если вы думаете, что этот господин не осмеливается глядеть так на герцогинь, как он глядел на вас, то вы жестоко ошибаетесь. Мистер Джордж Ромни — один из знаменитейших художников Англии, и любая аристократка считает себя счастливой, если он увековечит ее своей кистью… Теперь вы понимаете, почему он смотрел на вас так? И может быть, теперь вы позволите зарисовать вас в эту тетрадь, чего удостаивается далеко не каждая герцогиня? — прибавил Ромни, последовавший за мисс Келли.

Эмма не могла противостоять этому искушению и позволила мисс Келли увести себя на ближайший холм и там распустить волосы. При этом у женщины вырвался крик восхищения: золотистым каскадом хлынули эти волосы по плечам и спине Эммы, образуя сверкающую мантию, ниспадающую до земли.

Но когда мисс Келли захотела расстегнуть ей платье на груди, Эмма решительно воспротивилась. Все просьбы были напрасны; даже три фунта, которые предлагал художник, не могли соблазнить ее. Голову, плечи, руки и часть шеи он мог видеть, но больше ничего. И в то время как Ромни поспешными штрихами зарисовывал Эмму, она стояла неподвижно, с затаенным дыханием, прислушиваясь, как он и его спутница хвалили ее красоту.

При этом они употребляли такие слова, которых Эмма не понимала. Голубыми звездами были ее глаза, красными рубинами — губы, нежными розами — щеки. У нее фигура Гебы, профиль Дианы, руки Венеры. Блеск невыразимой грации окружает все ее существо. Она являет собой картину совершеннейшей юности, более совершенной, чем мог бы видеть художник в самых дерзновенных грезах.

Сладкое опьянение овладело Эммой. Разве не мечтала она еще ребенком, что когда-нибудь будет красивой, сказочно красивой?.. Но таких речей она еще никогда не слышала. Правда, Том Кидд говаривал ей почти то же самое, но ведь он был невежественным батраком у рыбака и никогда не уезжал из Дыгольфа! К тому же он любил ее… И Эмма не верила ему. Ну а эти незнакомцы должны знать толк в красоте!

Когда художник кончил рисовать, она со вздохом съежилась. Ромни нарисовал ее в четырех различных видах. Мисс Келли принесла альбом и стала показывать его Эмме, девушка долго разглядывала рисунки.

— И это я? — сказала она наконец. — Это неправда! Это невозможно! Я вовсе не так красива!

Мисс Келли расхохоталась и обернулась к художнику:

— Слышите, что она говорит, Ромни? Она не хочет верить, что это она!

Ромни стоял, погруженный в мрачные думы. Казалось, что он сразу постарел.

— Она права, это не она, — глухо сказал он. — Она бесконечно красивее. Я просто жалкий кропатель, ничтожество. Гейнсборо, Рейнольдс нарисовали бы ее в тысячу раз красивее… Дай сюда тетрадь, Арабелла! — закричал он. — Разорвать ее, сжечь, затоптать в землю! Пусть будет проклято все современное искусство! Довольно! Больше я никогда не возьмусь за кисть!

Он хотел схватить альбом, но мисс Келли спрятала его у себя в платье. Тогда Ромни бросился на землю и закрыл лицо руками; его плечи вздрагивали.

По лицу мисс Келли скользнула полусострадательная-полужестокая улыбка.

— Опять художественные причуды, милый друг? Да перестаньте же вы, наконец, кричать о Гейнсборо и Рейнольдсе! Лучше ли они нарисовали бы ее или нет, это совершенно безразлично. Ромни нарисовал, как должен был нарисовать Ромни. Гейнсборо — некто, Рейнольдс — некто, но и Ромни — тоже некто; и для Англии, как и для всего искусства вообще, только счастье, что все трое не одинаковы и не одинаково рисуют. Вставайте же, большое, старое дитя, и не пугайте нашу Гебу!

Несмотря на свои сорок четыре года, Ромни действительно казался ребенком. Он послушно встал, и сквозь мрачные облака, сгустившиеся вокруг его чела, снова проглянул солнечный луч.

В самом деле, сепией не передашь этого удивительного телесного тона, — пробормотал он. — Этого можно достигнуть только масляными красками. Ее следовало бы нарисовать в двадцати, в тридцати видах. Заметили вы, Арабелла, как у нее все время менялось выражение лица?

Если бы я была актрисой, я взяла бы ее к себе в ученицы, — сказала мисс Келли. — В этой голове должны роиться своеобразные мысли. А ведь ей не более восемнадцати лет!

Эмма невольно рассмеялась:

— Мне нет еще четырнадцати лет!

— Четырнадцати? — воскликнула Арабелла, окидывая фигуру Эммы странным взглядом. — Только четырнадцать, и уже женщина? Дитя мое, в ваших жилах должна течь горячая кровь! Кто ваша мать? Эти дети не родные вам?

Эмма побледнела. Чего еще нужно этой знатной даме? К чему она спрашивает? Чтобы наполнить чем-нибудь скуку лишнего часа? Чтобы насладиться чужим несчастьем? Ведь у этой дамы есть все, чего только желает ее сердце! Она богата и счастлива!.. А вот она, Эмма-Хорошо же, она ответит! Словно обвинение, бросит в лицо этим назойливым людям свою нищету! По крайней мере хоть облегчит душу.


Ее звали Эмма Лайон. Отца девочки, дровосека, в горах Уэльса придавило деревом. Его похоронили и выгнали вдову из хижины. Долой в морозную ночь! Ступай босыми ногами по острым скалам!..