Луи Бриньон - Павловский вальс

– А ваша супруга не рассердится?

– Конечно, рассердится. Но тут скорее вопрос субординации. У меня есть право вести судебное расследование по своему усмотрению. И я намерен сполна воспользоваться своим правом.

На том разговор и завершился. Они молчали вплоть до того времени, пока не приехали в Павловск.

– Микин! Ваше превосходительство желало его видеть!

Управляющий привокзальной гостиницей, завёл мужичка в ливрее в свой личный кабинет, где расположились Касаткин и Превечагин.

– Можете идти! – излишне жёстко бросил Касаткин управляющему гостиницы. Тот, кланяясь, попятился к двери и сразу исчез.

Касаткин нарочно придал жёсткости своему голосу. Он видел, что Микин напуган и желал усилить это действие.

– Ты знаешь, что бывает за клевету на такого человека, как граф Азанчеев? – Касаткин следил за Микиным, как коршун следит за добычей. Он увидел, что тот стал едва ли не зелёного цвета и понял, что Микин лгал, указывая на графа Азанчеева. Ещё немного и он рассыпается, – подумал Касаткин. – А ты назвал его убийцей. Ты назвал графа Азанчеева убийцей. Сколько тебе дал денег Астольц? – заорал Касаткин.

– Триста рублей. Ей-Богу. Триста рублей, – пролепетал помертвевший от страха Микин.

– Триста рублей? Так много? – приятно удивился Касаткин. – До приезда сюда, я подумывал в какое место тебя отправить…в Сибири, – уточнил Касаткин, чем едва не отправил в обморок Микина. – Но потом я решил сначала выслушать тебя. Я ещё подумал, может и правда человек запутался…

– Запутался, запутался, – поспешно подтвердил Микин.

– Вот если он мне правду расскажет про убийство, я пожалуй ещё подумаю над этой мыслью, – продолжал Касаткин, – а если нет…

– Запутался!

– Ну если запутался, тогда рассказывай как всё было.

– Всё расскажу, всё, – вытирая струившийся пот с лица, лихорадочно заговорил Микин. – Я и раньше знавал Астольца. Он частенько заезжал в гостинице при Павловском парке. Мелкие поручения давал.

– Какого рода поручения?

– Он тайно встречался с Анной Анчуковой. А я им если надо что принести или отнести и так по мелочам. Всё по мелочи. Где полтинник даст, а где и целый рубль даст. А потом и говорит: «Хочешь целую тыщу заработать?». Как не хотеть? Тогда и сказал, что надо указать на графа Азанчеева.

– Ты не спеши, не спеши. Рассказывай всё подробно. За что? Как? Когда? Где? Всё рассказывай.

– Да он особо и рассказывал. Сказал только, чтобы я ждал возле двери с его номером, а как Анчукова умрет, чтоб я на графа Азанчеева показал.

Касаткин переглянулся с Превечагиным.

– Так прямо и сказал? Когда Анна умрёт?

Микин закивал.

– Прямо так и сказал.

– Ты стоял у дверей. И что дальше?

– Сперва он, значит Астольц пришёл. Потом пришёл какой-то человек. Не видел его никогда.

– Слышал, о чём говорили?

– Мужик какой-то пьяный стоял на мосту. Вроде об нём.

Касаткин и Превечагин снова обменялись понятными друг другу взглядами.

– Дальше что?

– Человек этот ушёл. За ним Анна Анчукова пришла. Минутки две или три пробыла в номере. Потом выстрел услышал. Вышел Астольц. Спросил, помню ли что сказать и дал триста рублей. Я в номер зашёл и увидел Анчукову мёртвую, а рядом с ней пистолет лежал. Я вызвал жандармов и сказал, как мне Астольц велел.

– Вы знаете, что делать, – слова Касаткина были адресованы Превечагину. Он кивнул.

– И этого с собой заберём, – он кивнул в сторону Микин. Тот снова позеленел и попятился назад. – Это для того чтобы ты у нас под рукой был и никуда не делся. Дашь показания как положено. В письменном виде, отпустим тебя. Понимаешь о чём я?

Микин быстро закивал.

– Ну и прекрасно.

Уже садясь в карету вместе с Микиным и Превечагиным, Касаткин удивлённо заметил:

– Диву даёшься чего от глупости дойти можно. Весь город переполошили, хорошего человека чуть не повесили и всё из-за этого вот Микина. Неужто никто не сподобился поговорить с ним по душам?

Пётр услышал, как дверь в камеру открывается и поднялся с постели. Узрев перед собой судью, он на время потерял дар речи. Касаткин затворил за собой и задал один короткий вопрос:

– Почему?

– Почему? – переспросил Пётр. – Я был пьян…и.

– Прекратите граф! – оборвал его Касаткин. – Вы себя оговариваете. И я хочу знать почему? По какой причине?

– Я не оговариваю! – твёрдо ответил Пётр. – Это я убил Анчукову.

– Её убил ваш бывший друг Астольц. Он уже задержан и дал признательные показания. Это Астольц всё подстроил. Когда вы приходили в гостиницу, вы обронили там пистолет. Он его нашёл и убил им Анчукову, чтобы свалить вину на вас. А вы ему подыграли. Вы обвиняли Анчукову в связи с убийцей брата. А сами защищаете его? Вы защищаете Астольца, который хладнокровно застрелил и Никиту Анчукова и Анну Анчукову? Вас совесть не мучает?

– Я не знал!

Слова Касаткина вызвали у Пётра смятение.

– Я вас спрашиваю снова и имею на то право…почему?

– Мне трудно объяснить! – не поднимая головы, ответил Пётр.

– Я заслуживаю услышать ответ на свой вопрос. Ответ честный.

– Не могу…только не сейчас…мне тяжело…

– А когда? И самое главное, где?

– Где?

– Вы же не думаете, что я оставлю невиновного человека в тюрьме?

– Не думаю!

– Вот и прекрасно. Я вас отпущу, но не раньше, чем вы, как человек чести, пообещаете мне рассказать всё как есть, ничего не утаивая. А я как человек чести, пообещаю вам, что не стану пересказывать ваши слова.

– Хорошо!

– Вот и прекрасно! Остаётся узнать, где и когда мы с вами встретимся.

– А где Катарина? – спросила, усаживаясь в кресло, Клавдия Касаткина. – Мы же договорились все вместе поговорить?! Через два дня судебное заседание, а у меня ничего нет. Даже свидетеля нет. То ли сбежал, то ли увёз кто…управляющий гостиницей ничего толком не объяснил. Только и повторял: «не велено». Так, где Катарина?

Ольга Владимировна, Анна, Мария, Олег и Андрей улыбались.

– Загадочно как, – Клавдия Касаткина легко рассмеялась.

– Она в своей комнате, – не переставая улыбаться, ответила Ольга Владимировна.

– Ну так пошлите за ней!

– Она не придёт!

– Почему? – удивлённо спросила Клавдия Касаткина.

– Ну как говорит сама Катарина «ей стыдно».

Все за исключением Клавдии Касаткиной рассмеялись.

– Вы меня заинтриговали, – призналась Клавдия Касаткина.

– Ну в этом отчасти и вы виноваты!

– Я?

Ольга Владимировна снова засмеялась.

– Катарина такая с тех пор, когда услышала про дуэль. Как приехали домой, она сразу в свою комнату побежала. То смехом заливается, то клянёт себя за то, что Пётр в тюрьме, а она радуется. И всё снова и снова. Бедняжка. Исстрадалась вся. Думала, Пётр ненавидит её. А как поняла, что любит…место себе не находит и никак успокоится не может.

– Такое с ней уж раз случалось, – вспомнила Анна. – Раз поднялись утром, а на столе блюда приготовлены. Возле печи охапка дров до потолка. Зима, а она водном платьице бегает и бельё развешивает. И всё время смеётся, а потом ругает себя чем ни попадя.

Клавдия Касаткина улыбаясь выслушала Ольгу Владимировну и Анну.

– Это хорошо. Очень хорошо. Но нам надо понять, что делать дальше. Поговорим ещё. Авось, что и получится. Подумаем вместе. Вдруг что получится. У меня просто нет другой возможности помочь ему. Ясно, что смертного приговора уже не будет, поскольку мотив, как сказал судья, размывается. Но есть ещё показания свидетеля и пистолет. А это грозит ему серьёзным наказанием. Поэтому, приведите сюда Катарину. Пусть смеётся, обвиняет себя, но поможет мне разобраться с кое-какими вопросами.

Анна и Мария вскочили с места и побежали за Катариной. А остальные занялись чаепитием.

Анна и Мария осторожно вошли в опочивальню графов Азанчеевых и бесшумно закрыли за собой дверь. Оба посмотрели на кровать. Из под одеяла торчали чёрные кудри.

– Мы знаем, что ты не спишь. Так что не надо притворяться.

– Я сплю! – раздался в ответ сонный голос.

– Катарина!

– Что?

– Почему ты не приходишь? Там Касаткина пришла. Тебя ждёт.

– Мне стыдно! – раздался из под подушки виноватый голос. – Ему так плохо. Он сидит в тюрьме. С ним всё что угодно может случится…а я…не могу за него переживать – над подушкой показалось виноватое лицо со смеющимися глазами.

Анна знала, что сказать.

– Ты должна пойти! Ей нужна твоя помощь чтобы спасти Пётра.

– Спасти Пётра? – Катарина быстро выбралась из под одеяла и начала лихорадочно поправлять платье. Анна и Мария поспешили ей помочь. – Вы только следите за мной. Если что не так, ущипните побольней. Сколько дней уже, а никак не проходит.

– Да, любит он тебя, любит, – пробормотала Мария, одёргивая платье Катарины.

На лице Катарины начали появляться смешные гримасы.

– Не говорите мне этого слова. Пётр… – Катарина заливисто засмеялась и закружилась на месте. Анна с Марией поймали Катарину и начали успокаивать. Не сразу, но Катарина начала успокаиваться.

– Вот видите, – упавшим голосом сказала Катарина, – никак не… – она снова расхохоталась. Правда почти сразу же замолчала и устремила виноватый взгляд на сестёр. – Я не могу пойти.

– Ты не пойдёшь спасать Пётра? – лукаво спросила Анна.

Катарина с решительным видом направилась к двери. И даже открыла её. Потом снова закрыла и прижала руки к груди.

– Ты поступаешь плохо, очень плохо, он страдает в тюрьме, ещё неизвестно что с ним будет, а ты радуешься…это просто бессердечно…лучше стало, – Катарина открыла дверь и вышла.

Анна и Мария вышли вслед за Катариной и сразу подхватили её за руки, чтобы она не передумала и не вернулась обратно.

– Граф Азанчеев всё ещё в тюрьме и ему грозит серьёзное наказание, – такими словами встретила Катарину, Клавдия Касаткина.

– Я знаю, знаю, но ничего не могу с собой поделать, – пробормотала Катарина, – мне так плохо…

– По вам не скажешь!

Катарина заливисто рассмеялась, но тут же издала некое подобие виноватого стона и опустив голову быстро села на диван рядом с Ольгой Владимировной.

– Я теперь понимаю, что тебя рассмешило в картошке, – заметила Ольга Владимировна.

Катарина уткнулась ей в плечо и затряслась от беззвучного смеха.

– Видимо придётся дожидаться ответов между смехом и покаянием, – Клавдия Касаткина сделала лишь очевидный для всех вывод. – Ладно. Не будем ждать Катарину. Она нас слышит и слава Богу. Давайте перейдём к теме нашего разговора. Итак. Как я уже говорила, у нас остаются три преграды: Это сам граф Азанчеев со своим признанием. Здесь мы бессильны. Далее свидетель. Здесь мы тоже пока бессильны. Остаётся пистолет. Если граф Азанчеев не убивал Анчукову, значит, это сделал кто-то другой. И этот кто-то намеренно или не намеренно использовал это оружие. Я склонна предположить, что это было сделано намеренно, поскольку Анчукова и граф Азанчеев были хорошо знакомы. То есть, связь просматривается. Катарина?

Катарина больше не смеялась и слушала её со всем вниманием.

– Нет, – Катарина отрицательно покачала головой, – если б я знала…

– Вы должны что-то знать. Иначе просто быть не может.

Все взгляды обратились к Катерине. Она же растерянно смотрела на Клавдию Касаткину.

– Подумайте, Катарина. Хорошо подумайте. Должно быть что-то. Но неспроста ведь мы всё время натыкаемся на вас. В каком бы направлении мы бы не пошли, везде…везде, появляетесь вы. Все поступки Пётра связано с вами. Я не удивлюсь, если Пётр оговаривает себя из-за вас.

– Что? – Катарина побледнела. – Вы думаете, что он из-за меня признался в убийстве?

– Да. Я так думаю. Другой причины я не вижу. Возможно, случилось что-то, что заставило вашего супруга пойти на такой шаг. Вы ничего такого не помните?

– Случилось кое-что, – начал, было, Олег, но Катарина его прервала.

– Нет. Он сам мне сказал, что ни о чём не сожалеет.

– А если…он соврал?

– Я умру, если это окажется правдой, – прошептала Катарина.

Клавдия Касаткина решила успокоить всех, иначе ей бы не удалось разобраться во всех этих семейных отношениях. А именно они, по её мнению, были ключом к разгадке.

– Пистолет? У кого-то есть мысли по поводу пистолета? Его могли украсть из дома? Или…граф Азанчеев мог его потерять?

– Точно! – вскричал Андрей, пугая всех в гостиной своим криком. – Я вспомнил. В тот день, когда Пётр получил анонимную записку и пошёл убивать Анну с Артуром. Он пошёл с пистолетом, а вернулся без него. Я спросил, где пистолет? А он ответил, что потерял его.

– Он пошёл убивать Анчукову с Астольцом? – с откровенным ужасом переспросила Клавдия Касаткина.

– Да. Когда впервые узнал, что Анна ему изменила с ним. Но он их не убил.