— Ты прыгнула в море вслед за мной! Так вот о чем все вокруг говорят!

— Конечно! — сказала она резко. — А ты чего ожидал? Чтоб я спокойно смотрела, как ты тонешь?

— Успокойся! — ответил он не менее резко. — Я просто хотел сказать, что риск был огромен, и я никогда бы не попросил тебя на него пойти.

— А ты и не просил! Я сама так решила. Вместо того чтобы ворчать, лучше бы поблагодарил меня.

Жан простонал:

— Я благодарен! — После минутного молчания он спросил: — Почему мы ссоримся? Мы оба живы, любим друг друга, мы вместе. Похоже, мы два самых удачливых создания на свете.

— Я знаю, — сдавленно прошептала Кэтлин, у которой комок застрял в горле. Она прижала Жана к себе. — О Жан! Меня охватывает ужас при мысли, что я едва тебя не потеряла. И это в тот момент, когда я наконец-то поняла, что люблю тебя! Ты мог бы умереть, прежде чем я успела бы сказать тебе об этом!

— Ты поняла это до того, как я свалился за борт? — спросил он ровным тоном.

— Да. Я поняла это еще до того, как увидела тебя на палубе. Мне не терпелось сказать тебе об этом, и тут вдруг молния ударила в мачту и весь мир словно раскололся.

— А как же Рид?

Кэтлин не ответила.

— Ты все еще его любишь? — продолжал настаивать Жан.

— Конечно! Я всегда буду его любить, Жан, но это не имеет никакого отношения к тому, что я чувствую к тебе. Наконец-то я осознала, что Элеонора говорила мне правду: «Можно любить не одного мужчину, и каждого по-другому».

— Элеонора сказала тебе это? Когда?

— Месяца два назад, когда ты взял меня в Новый Орлеан в первый раз. Тогда-то она мне и сказала, что будет по-настоящему счастлива, если мы с тобой полюбим друг друга. Я боялась, что это может причинить ей боль, но она уверила меня в обратном.

— Элеонора удивительная женщина, — сонно пробормотал Жан.

— Ты тоже удивительный. Но пора спать. Мы снова поговорим об этом, когда ты как следует отдохнешь.

— Скажи мне еще раз, что любишь меня, — потребовал Жан. — Я хочу заснуть под звуки твоего нежного голоса, произносящего эти драгоценные для меня слова.

— Я люблю тебя, — произнесла Кэтлин мягко. — Я люблю тебя, Жан Лафит.


К следующему утру они находились всего лишь в дне пути от Гранд-Тера, так что было решено для ремонта фрегата возвратиться на остров. Пока на «Волшебнице Эмералд» устанавливали мачту, Жан отдыхал, время от времени навещая Доминика, который благодаря нежным заботам Изабел, быстро шел на поправку.

Пьер решил воспользоваться вынужденным простоем и съездить ненадолго в Новый Орлеан повидать жену и детей. К тому времени, когда они были готовы выйти в море, он все еще не вернулся, и они отплыли без него. Доминик обещал передать ему, что они возвратятся через несколько недель, и тогда Пьер сможет присоединиться к ним, если таково будет его желание. Доминик был пока не готов к сражениям или путешествиям, а Изабел не желала его оставлять, так что было решено, что они на время отсутствия Жана возьмут на себя управление делами на острове.

Погода стояла чудесная, можно сказать, идеальная для морского путешествия. Шторм, как и несчастный случай с Жаном, едва не закончившийся его смертью, был забыт. Жан втайне боялся, что любовное признание Кэтлин было вызвано лишь тем, что произошло в ту ужасную ночь. Однако мало-помалу страхи его рассеялись. С каждым новым днем в нем крепла уверенность, что его мечта наконец-то осуществилась, и Жан упивался этим столь долгожданным счастьем.

Что же до Кэтлин, то сейчас, когда все ее сомнения были позади, она расцвела как весенний цветок на солнце. Переполнявшая ее радость была видна в не-сходившей с губ улыбке, сверкающих глазах, напоминавших сейчас своим цветом только что распустившийся лист, и в ставших еще более розовыми щеках. Она часто смеялась, и прежнее напряжение в ней исчезло.

Когда Жан предложил им пожениться, она приняла его предложение, но они решили отложить свадьбу до окончания войны. Тогда они отправятся в Саванну, и дети Кэтлин смогут познакомиться с Жаном и привыкнуть к мысли, что у них будет новый отец. Предстояло также решить, где они поселятся, и что и делать с Чимерой и каперской базой на Гранд-Тер.


Волны залива сверкали как черный бриллиант, под усыпанным звездами ночным небом, в котором сиял огромный серебряный серп луны. Дул теплый бриз, он словно благословлял Кэтлин с Жаном, которые стояли у поручней на палубе фрегата, не сводя глаз с окружавшей их дивной красоты.

— Я люблю море, когда оно такое, как сейчас, — проговорила Кэтлин и, вздохнув, слегка откинулась назад, на грудь Жана. — Конечно, оно мне нравится в любое время, но особенно таким, как сейчас. Кажется, будто оно облачилось в свой лучший наряд из черного бархата с разбросанными по нему бриллиантами.

Жан улыбнулся:

— Постараюсь не ревновать тебя к нему, cherie.

Кэтлин повернулась к нему и заглянула в самую глубину карих глаз.

— У тебя нет никаких причин меня ревновать, мой дорогой. Я по-прежнему люблю тебя больше всех. — Она взяла лицо Жана в ладони, и ее пальцы погрузились в его густую каштановую шевелюру.

— Сейчас и всегда? — прошептал он в ее волосы.

По спине Кэтлин вдруг пробежал холодок. Страх был внезапен и совершенно необъясним. Решив наконец, что причиной всему была ее боязнь поверить своему нежданному, огромному счастью, молодая женщина тихо ответила:

— Так долго, как распорядится судьба.

— Ты вся дрожишь. Пойдем, я согрею тебя своей любовью.

— Бедный Пег-Лег! — рассмеялась Кэтлин. — Впереди его опять ждет долгая ночь в шкафу.

В эту ночь они любили друг друга с какой-то странной болезненной одержимостью, словно все еще никак не могли до конца поверить, что оба были живы и вместе. Вновь и вновь прижималась Кэтлин к Жану, будто боясь, что он исчезнет в любую секунду. Ей было хорошо известно, как быстро на смену радости может прийти печаль. Сознание этого делало минуты, Доведенные вместе, вдвойне драгоценными. Жан был особенно нежен в эту ночь, чувствуя, как и Кэтлин, что жизнь была слишком непредсказуема, чтобы рассчитать на нескончаемые подарки судьбы.

Губы Жана прикасались к ее телу как к святыне его руки скользили по нему, словно желая запомнить каждую впадинку, каждый изгиб навечно. Казалось он охвачен страхом, что в любую минуту у него могут отнять это прекрасное тело, и спешил насладиться им, пока еще есть время. От его жарких слов и прикосновений Кэтлин была как в огне, и ее вскрики восторга и тихое мурлыканье еще сильнее разжигали страсть Жана. Нежности, которые шептал ей на ухо Жан, его руки на ее пылавшей коже завораживали Кэтлин, вызывая в ней все более непреодолимое желание, и волны наслаждения накатывались на нее, сотрясая все ее тело.

Когда Жан наконец опустился на нее и они соединились в последнем акте любви, Кэтлин показалось, что ее тело совершенно растаяло под ним. Подобно листьям, попавшим в водоворот, они кружились все быстрее и быстрее, пока их наконец не затянуло внутрь и они не утонули в сокрушительном потоке восторга… В мозгу Кэтлин вдруг вспыхнула мысль: «Этот момент никогда больше не повторится. Время скользит сквозь мои пальцы, как песок, уходя безвозвратно…» С трудом сдержав готовое вырваться у нее рыдание, она крепко прижала к груди голову Жана.

Его пальцы коснулись ее мокрого от слез виска.

— Почему ты плачешь, petite[20]? Что за странное настроение владеет тобой сегодня ночью? — прошептал он тихо.

— О Жан, — всхлипнула Кэтлин. — Признайся, ты ведь тоже чувствуешь в глубине души эту ужасную тоску?

— Qui, мне как-то не по себе, словно мы искушаем судьбу тем, что слишком счастливы, — согласился он. — Но давай все же не будем поддаваться мрачному настроению и насладимся посланной нам любовью, не думая о том, что принесет нам завтрашний день.

И с этими словами Жан впился в рот Кэтлин страстным поцелуем, мгновенно заставив ее позабыть о всех страхах…

На следующее утро Кэтлин проснулась в объятиях Жана, и снова они любили друг друга, на этот раз не спеша, каждый стараясь дать партнеру как можно большее наслаждение.

Пора было, однако, заниматься делами. С трудом Кэтлин заставила себя встать и подняться на палубу. В душе ее царили мир и покой, и, глядя на искрящиеся под ярким солнцем хрустальные воды залива, она не испытывала никакого желания отправляться на поиски врага в этот день. Вся жажда мести, казалось, неожиданно покинула ее.

Первая половина дня была настоящей идиллией — солнце, теплый ветерок, легкий ленч вместе с Жаном на юте. Появилась даже стая дельфинов, которые какое-то время развлекали их своими прыжками. Переполненные любовью, оба чувствовали в душе необыкновенный покой.

Однако вскоре после полудня этот покой был нарушен появившимся вдруг на горизонте британским кораблем.

Жан вскочил на ноги.

— Я знал, что это было слишком прекрасно, чтобы долго продолжаться, — простонал он.

При этих словах Жана по спине Кэтлин вновь, как и ночью, пробежал холодок. Решительно подавив в себе дурное предчувствие, она слегка пожала плечами.

— Пора нам браться за работу, mon amour, — проговорила она с веселой улыбкой. — Англичанин заставит нас немного пошевелить мозгами, которые, похоже, совсем заржавели.

Жан любовно шлепнул ее.

— Говори за себя, моя дорогая.

Кэтлин не ответила, машинально вертя на безымянном пальце кольцо с бриллиантом и аквамаринами, которым она лишь на прошлой неделе заменила обручальное кольцо, подаренное ей Ридом.

«Прайд» и «Волшебница Эмералд», согласованно действуя, стремительно приближались к вражескому кораблю. Поняв, что им придется иметь дело с двумя противниками, англичане решили не искушать судьбу попытались сбежать. Каперы погнались за ними, и гонка началась.

Жан с Кэтлин, оба в отличном настроении, наслаждались игрой. Зная прекрасно, что могут догнать англичан в считанные минуты, они сейчас играли с ними, как кошка с мышью. Когда эта игра им, наконец надоела, они тут же рванули вперед, мгновенно сократив расстояние между собой и британским кораблем. Не прошло и нескольких минут, как мощный корабль был зажат между двумя каперами.

Изящным движением, доведенным, благодаря долгой практике, до совершенства, Кэтлин ухватилась за линь и, держа наготове шпагу перепрыгнула на вражеский корабль. Жан мягко приземлился на палубе рядом с Кэтлин, сразу же встав к ней спиной, дабы прикрывать ее с тыла. В следующую секунду оба ринулись в бой, и клинки ослепительно засверкали в ярких лучах солнца.

Как всегда, Жан взял на себя капитана, тогда как Кэтлин достался его помощник. С поразительной до смешного легкостью она быстро расправилась со своим противником, сделав обманное движение и тут же нанеся смертельный удар. После этого они начали сражение еще с одной парой несчастных, тогда как их команды расправлялись с остальными англичанами.

Поглощенная боем, Кэтлин не замечала стоявшего в стороне рядом с Финли высокого бородатого человека, который жадно следил за каждым ее движением. Все внимание молодой женщины было сосредоточено на огромном английском матросе перед нею, и она, казалось, старалась предварить каждое его движение еще до того, как тот успевал о нем подумать. Ее глаза были прикованы к нему, и она не отвела от него взгляда, даже когда услыхала за спиной сдавленный крик Жана. Сделав резкое движение и блокировав очередной мощный удар, она только крикнула через плечо:

— Жан, ты не ранен?

Голос Жана звучал странно глухо, когда он ответил:

— Не беспокойся, cherie. Co мной все в порядке.

Нанеся один за другим три точных удара, Кэтлин наконец прикончила своего противника и тут же обернулась, ища глазами Жана.

Ее взгляду представилось зрелище, которое потрясло молодую женщину до глубины души. Никогда еше ей не доводилось видеть на человеческом лице выражения подобной муки.

— Жан! Что случилось? — вскрикнула она в испуге быстро оглядела его с головы до ног. Однако, судя по всему, ран на его теле не было.

Без слов Жан раскрыл ей свои объятия, и она тут же бросилась к нему, пытаясь прочесть ответ в его глазах. Жан стиснул ее так, что у Кэтлин едва не затрещали кости. Каждый его мускул был напряжен, и, когда он прижал ее к своему бешено колотящемуся сердцу из груди его вырвался тяжелый вздох.

— Моя дорогая малышка! — простонал он, уткнувшись лицом в ее черные кудри, и голосом, полным непередаваемой муки, зашептал: — Всегда помни, как сильно я люблю тебя! Обещай, ты не забудешь той любви, которая нас соединила!

Ничего не понимая, Кэтлин вскинула голову и в страхе взглянула ему в глаза.

— Жан, в чем дело? Ты ранен?

Он обхватил ладонями ее лицо.

— Сильнее, чем ты можешь себе представить, — прошептал он и мрачно добавил: — Крепись, cherie, тебя ждет самое сильное в твоей жизни потрясение. — И с этими словами он рывком развернул ее, не выпуская из объятий.

Кэтлин показалось, что кто-то вонзил ей нож в самое сердце. Она застыла, не в силах пошевелить и пальцем. Воздух с шумом вырвался из ее груди, голова закружилась, и шпага, выпав из внезапно ослабевших пальцев, со звоном покатилась по палубе. Во рту мгновенно пересохло, колени подкосились и, если бы не рука Жана, она тут же упала бы.