Сабина Рейн - Пепел над океаном

– Ощущения были просто дерьмовыми, – скривившись от отвращения, говорит Нелли. Ее взгляд прикован к стене, кажется, Нелли окунулась в свои воспоминания, вернулась в прошлое, переживая все заново. – Я понимала, что делала все против воли, но… не могла остановиться. Мне было страшно, я боялась потерять Джордана, ведь я действительно полюбила его.

Мне хочется забрать у нее кусочек боли: невыносимо осознавать, что твоя любовь к человеку оказалась настоящим кошмаром, а не красивой сказкой. Нелли жила в ужасе, который хочется забыть как можно скорее. Моя подруга сильна духом, но это не значит, что ее невозможно сломать. Сильные люди в душе ранимы. Нелли именно такая, я-то точно знаю.

– На следующий день он со мной заговорил, мы занялись любовью, и все вроде бы стало хорошо. Джордан больше не заставлял меня принимать эту гадость, но оказалось, это временно, он готовил для меня нечто большее.

Она начала рассказывать, как он не давал ей прийти в нормальное состояние. Сначала подсовывал травку, кокаин и прочую дребедень, а после тут же делал ей укол. Джордан хотел убить ее, как она узнала позже. Он хотел, чтобы Нелли умерла из-за передозировки.

– Зачем ему это надо? – нахмурившись, интересуюсь я.

– Однажды он пришел пьяный и сказал, что хочет отомстить тебе, Нику и его друзьям. Джордан говорил, что не любит, когда люди вмешиваются в его дела, а шайка Крамберга давно должна получить по заслугам. У них с Джорданом были проблемы еще до того, как я начала встречаться с ним, а ты общаться с Ником, Амелия.

– Он подонок, – бурчу я.

Ник не говорил мне ничего такого, и я совершенно не знала, что у парней могли быть проблемы. Почему он умолчал об этом? Наверное, это не слишком важно и совсем не должно меня касаться? Но разве Джордан стал бы прикрываться желанием мести, если бы случившееся между ним и компанией Ника было не так уж и важно?

Если честно, мне хочется узнать, в чем причина их конфликта. Придется спросить об этом Ника, и я надеюсь, что он все мне расскажет. Я жажду услышать эту историю. А что, если она поможет нам разобраться с Джорданом?

– Что было потом? – спрашиваю я.

– Все пошло наперекосяк. Мы начали часто ссориться, и в один прекрасный момент я сказала, что хочу вернуться в общежитие, а также продолжить учебу в университете. Кстати, когда я только переехала к нему, он настоял, что мне надо посидеть какое-то время дома и остыть от происходящего. Забавно, правда? – Я киваю, хотя понимаю, что этот вопрос риторический. – Помнишь, я упоминала, что он ударил меня один раз? – опять киваю. – На самом деле это было не единожды.

Внутри меня начинает нарастать ярость, постепенно превращаясь в снежный ком. Появляется зудящее желание отыскать Джордана и задушить его голыми руками. Он не мужчина, а сопляк, раз посмел поднять руку на женщину. Такие недостойны и грамма уважения.

– Сколько? – рычу я сквозь стиснутые зубы, не желая смотреть на подругу. Если я увижу на лице Нелли печаль, то не выдержу и что-нибудь разобью, клянусь.

– Больше трех раз, – шепчет она.

На секунду комната погружается в полнейшую тишину, и никто не спешит ее нарушить. Каждая думает о своем. Постепенно я успокаиваюсь, но остро ощущаю желание подняться и сходить в тренажерный зал, чтобы от души подубасить грушу.

– Мне надо поспать, что-то я устала от этого разговора, – говорит Нелли и, встав, направляется к своей кровати, которую парни подвинули на место, перед тем как уйти. 

* * *

Я бью грушу, не жалея сил. Топ полностью прилип к телу, как и выбившиеся из хвоста пряди. Кожа блестит от пота, я чувствую, как его струйки текут по животу, спине и шее. Это ощущение кажется сейчас самым прекрасным на свете, потому что из меня выходит вся ярость, которую я ощущаю.

Замахнувшись, я ударяю по груше, представляя, что это лицо Джордана, а затем замахиваюсь левой рукой, теперь воображая, что это Ник. Мне хочется избить их обоих: одного – за то, что чуть не угробил мою подругу, а второго – за то, что он чертов идиот.

Из колонки, которую я принесла с собой, доносится Dorothy «Missile». Ее хриплый голос провоцирует меня бить сильнее. Пальцы горят, ведь грушу я выбрала такую, которая, по идее, должна быть мне не по зубам. Черные перчатки защищают только ладонь и тыльную сторону, поэтому костяшки остаются без защиты. Да и плевать, я пришла сюда, чтобы заглушить болью свою злость.

Мой друг, владелец этого зала, разрешает мне заниматься в одиночестве. За окном уже стемнело, я провела здесь более трех часов, но уходить не спешу. Меня расслабляет эта обстановка, и мне нравится спускать пар.

Когда я кладу ладони на грушу и утыкаюсь в нее лбом, чтобы отдышаться, слышу позади себя аплодисменты. Убрав одну руку, оборачиваюсь: Ник стоит привалившись плечом к дверному косяку и, сложив руки на груди, весело смотрит на меня.

– Снова Дори? – спрашивает он, имея в виду исполнительницу, чья песня стоит на повторе. – Похвально.

– Как ты нашел меня? – бросаю я, не пытаясь скрыть раздражения.

– Скажем так, на тебе есть одна волшебная вещь, – шепчет Ник.

Я смотрю на себя, но ничего необычного не нахожу: простые спортивные штаны, черный топ, перчатки без пальцев, кроссовки и кулон.

– Хорошо, что тебе нужно? – Подойдя к скамейке, я нагибаюсь и беру бутылку воды. Пока пью, не могу не заметить, как Ник следит за мной.

– Ты так вспотела… – низким голосом проговаривает он, и я неожиданно давлюсь. Откашлявшись, смотрю на него.

Ник отталкивается от стены и идет в мою сторону. Я сглатываю и, почувствовав знакомый жар внизу живота, сжимаю ноги. Мне хочется сделать несколько шагов назад, а затем и вовсе побежать, но я сдерживаю себя. Интересно посмотреть на то, что он со мной сделает, когда приблизится. Я жажду продолжения.

Он скидывает кожаную куртку и начинает стягивать футболку. Я наблюдаю за процессом, закусив губу. Ник знает, как заставить дрожать все мое тело. Когда Ник останавливается чуть ли не вплотную ко мне, я во второй раз нервно сглатываю. Мой рот слегка приоткрывается, в мире не остается ничего, кроме него, стоящего передо мной.

Вдруг я чувствую прикосновение к моей руке. Опустив голову, вижу, как Ник забирает бутылку, а затем делает глоток.

Между нами опять пробегает электрический разряд, подушечки пальцев покалывает от желания ощутить тепло его тела. Сначала я хочу провести ладонями по крепким мышцам на груди, после перейти к кубикам на животе, опускаясь все ниже, и ниже, и ниже, пока не доберусь до главного.

Мой взгляд блуждает по обнаженному телу до тех пор, пока Ник не берет мой подбородок. Заглянув в его карие глаза, я полностью лишаюсь воздуха. Ник приближается к моим губам и, остановившись буквально в нескольких миллиметрах от них, шепчет:

– Давай, Амали, успокаивайся.

По всему телу проходит легкий разряд тока. Эти слова… он говорил их мне, когда я… Боже ты мой!

Тем временем, пока я пытаюсь прийти в себя, Ник отходит от меня на безопасное расстояние и открывает шкафчик, в котором хранятся перчатки. Я до боли сжимаю кулаки, чуть ли не протыкая плотную ткань ногтями. Нику вновь удается сбить меня с ног.

Закрыв глаза, я делаю глубокий вдох и, расслабившись, подхожу к штанге, ложусь на горизонтальную опору и берусь за гриф двумя руками.

– Не убьешь себя этой штукой? – ухмыляется Ник, надевая митенки.

– Сомневаешься во мне?

– Никогда, – поправив перчатку, он встает за моей головой. Посмотрев на него, я выгибаю бровь. – Но защита не помешает.

Он помогает мне, а мои мысли поворачивают совершенно в другое русло. Я хочу и сбежать, и остаться одновременно. Ник притягивает меня, и не только в физическом плане. Я поднимаю и опускаю штангу, стараясь не думать, что он возвышается надо мной. Если потеряю контроль, могу пораниться. Мысли должны быть о железе в руках, а не о голом прессе Доминика Даниэля Крамберга, который мне неожиданно захотелось попробовать на вкус.

– Ты отвлекаешься, – голос Ника стал хриплым. Забрав у меня штангу, он, как пушинку, поднимает и вешает ее на место, после чего облокачивается на тренажер и чуть наклоняется ко мне. – Думаешь не о том, о чем стоило бы.

– И о чем же, Доминик? – не сдерживая язвительности, спрашиваю я.

– Обо мне, Амали. Уверен, детка, что тебе хочется заняться чем-то более интересным на этом самом лежаке.

– Может быть, – киваю я сама себе и снова смотрю на Ника. – Поможешь? – Я стараюсь превратить все в шутку, но каждый знает, что в ней есть доля правды.

Когда Ник встает за моей головой на колени, я вздыхаю. Он склоняет свое лицо над моим и, положив ладонь на мою шею, слегка сжимает ее. Я не чувствую боли, только кое-что намного более приятное.

Кажется, что он сейчас поцелует меня, но вдруг Ник поднимается и одним движением нависает надо мной. Я интуитивно обхватываю его бедра ногами.

– Этого ты ждала, Амали? – шепчет он мне на ухо, после чего больно кусает за шею. Я шиплю, а затем начинаю чуть ли не мурлыкать, когда Ник облизывает укушенное место.

Он не пытается добраться до моих губ, вместо этого целует каждый сантиметр кожи на шее, после опускается к животу, который все еще поблескивает от влаги. Губы Ника дарят невероятные ощущения, и я невольно крепко сжимаю рукой поручень лежака.

– Даже вспотевшая, ты не перестаешь быть сладкой, – говорит он, продолжая целовать мой живот. Оттянув резинку штанов вместе с трусиками, он касается моей татуировки и опять возвращается к пупку.

– Черт, Ник, – беззащитно протягиваю я и откидываю голову.

– Что-то не так, крошка? – спрашивает он, поднявшись к моему лицу.

– Просто продолжай, – шепчу я.

Но вдруг Ник вскакивает на ноги, заставляя меня всхлипнуть. Оперевшись на локти, я непонимающе смотрю на него. Он криво улыбается и говорит:

– Прости, детка, но я пришел сюда позаниматься.

 Ник

Когда мы выходим из полицейского участка, я смотрю на Блейна и глубоко вздыхаю. Мы просидели там больше четырех часов и чертовски устали. Все умирают от голода, ведь мы не успели поесть перед отъездом. В отличие от других я ужасно хочу покурить и поэтому, увидев вблизи лавочку, чуть ли не визжу от счастья.

Направившись к ней, я замечаю, как за мной идет Блейн. Мы вместе опускаемся на белое покрытие и достаем сигареты с зажигалками. Этому парню потрепали нервы больше всех, ведь мы рассказали, что нас атаковали еще и на мосту, а об этом могла поведать только Амелия, которая не принимала участия в драке, и он.

Сделав первую затяжку, я чувствую, как тяжесть покидает меня и по всему телу растекается спокойствие. Это мое самое любимое ощущение, и именно из-за него я курю. Выдохнув дым, я смотрю на Блейна, его взгляд устремлен в небо.

Временами друг пугает меня, потому что Блейн продолжает быть самым загадочным парнем из нашей команды. Его взгляд исподлобья порой даже у меня вызывает мурашки. Он никогда не подстраивается под кого-то и следует только собственным правилам.

Спустя достаточно много времени я так и не узнал Блейна до конца, но уверен, что когда-нибудь мне это удастся. В какой-то мере мне даже интересно узнать, как он избавляется от девушек, которые с удовольствием виснут на его шее. Каким бы загадочным он ни был, мне удавалось пару раз просечь, как он смотрит на девчонок. Но факт в том, что он никогда не интересуется только одной, он выбирает для себя либо две, либо три, и именно это – самая интересная часть из жизни Блейна Телтфорда.

– Что будем делать?

– Надо накормить Амелию и Нелли, да и сам я не против чем-нибудь перекусить, – отвечает он, продолжая взирать куда-то вдаль.

– Блейн, – тихо произношу я, и тогда он удостаивает меня взгляда своих темных, как ночь, глаз, – почему ты куришь?

– Что за тупой вопрос? – ухмыляется он. Однако я по-прежнему остаюсь серьезным.

Для многих курение – гораздо большее, чем просто дурная привычка. Например, для меня сигарета значит нечто важное, однако об этом знает только Джаред.

– Я просто курю, и все, это зависимость, – отвечает Блейн, отвернувшись. Но я ему не верю. Может, он говорит правду, но то, каким голосом он произносит это, заставляет меня сомневаться в искренности его слов.

Сделав вторую затяжку, я смотрю на Амелию, которая обсуждает что-то с Нелли и ребятами. После того случая в тренажерном зале она всячески пытается избегать моего взгляда, но когда мне удается подловить ее, я замечаю, как сильно она краснеет. Это так мило и невинно, что мое тело тут же просыпается.