До зала остается совсем ничего, поэтому я сбрасываю скорость. Но тут же жалею об этом, потому что машина Джареда пулей проносится мимо. Джаред известен тем, что всегда совершает какой-то неожиданный маневр.

– Ах ты, сукин сын! – возмущаюсь я, и по салону разносится мой громкий смех.

Остановившись на парковке рядом с тренажерным залом, я выхожу из автомобиля и тут же получаю легкий удар в живот.

– Ты проиграл, – говорит Джаред. Перекинув руку через мое плечо, он ведет меня ко входу.

Внутри немноголюдно. Засунув сумку в свободный шкафчик, кидаю ключи в карман и подхожу к дорожке, которая стоит рядом с тренажером, на котором расположился Джаред.

– Мне надо будет купить абонемент. Сроки заканчиваются, – говорит он.

– То же самое, – отвечаю я и начинаю с легкого бега, постепенно увеличивая темп.

Мы болтаем ни о чем. Иногда Джаред ляпает что-то такое, из-за чего я чуть ли не катаюсь со смеху. Приходится успокаиваться только из-за того, что на нас бросают косые взгляды.

Сбросив напряжение, мы снова прыгаем в свои машины и направляемся в дом братства теперь уже на нормальной скорости. Джаред напоминает о традиционной вечеринке, которую проводят каждое воскресенье. Мне сразу хочется развернуться и уехать. Нет никакого желания видеть пьяные лица. Но друг не позволяет мне это сделать.

Дом разрывается от оглушающей музыки, и я закатываю глаза от досады. Остановившись, выхожу из автомобиля и сразу попадаю в объятия знакомых, находящихся на улице. Похлопывая меня по спине и приветствуя с широкой улыбкой, они вручают мне бутылку пива. Я тут же делаю глоток, чтобы перестать нервничать. Из-за чего я волнуюсь? Ее не должно быть здесь.

В доме мы с Джаредом плюхаемся на диван и принимаем травку, которую протягивает Дез. Сделав затяжку, выдыхаю дым и протягиваю косяк Джареду. Я все делаю интуитивно, не задумываясь о последствиях.

Рассматривая девушек, которые танцуют в приглушенном свете в самом центре огромной гостиной, я оцениваю каждое их движение, как делал до знакомства с дьяволицей, носящей прекрасное имя Амелия. Слава богу, ее я не вижу.

– Тебе стоит выбрать одну из них, – шепчет мне на ухо Блейн. Повернув голову в его сторону, я изгибаю бровь. Он наверняка замечает выражение моего лица в свете дискошара, потому что добавляет: – Ты не можешь зацикливаться на Амелии. Прошло три месяца, пора идти дальше. Почему ты паришься, если не любил ее?

Откинув голову на спинку дивана, я снова затягиваюсь и отвечаю:

– Ты прав. Видимо, я просто привязался к ней.

– Понимаю, чувак, – кивает он.

– Как ты можешь понимать меня, если сам никогда не испытывал ничего подобного? – спрашиваю я.

Это говорит травка, потому что на ясную голову я никогда бы не решился спросить о подобном.

– Почему ты так решил? – Вокруг его глаз собираются морщинки, а кончики губ растягиваются в еле заметной улыбке.

– Потому что за все время нашей дружбы я ни разу не видел тебя рядом с одной и той же девчонкой, – без промедления выпаливаю я.

– Помнишь, я когда-то давно говорил тебе, что гоняю в женское общежитие? – Я киваю. – Там обитают две крутые девчонки, и одну из них я безумно хочу.

– Хочешь? То есть у вас еще ничего не было? – Блейн качает головой. – Тогда к кому ты бегаешь?

– К ним. Они временами помогают мне с некоторыми предметами, – слегка запнувшись, отвечает он и отворачивается.

Блейн запинается, только когда лжет, и сейчас он мне соврал. Он ходит к этим девушкам не для того, чтобы подтянуть оценки.

Что же ты за фрукт, Блейн Телтфорд?

Сигарета тридцать вторая

Амелия

Я не могу найти себе место вот уже третий месяц. Пытаюсь отвлечься, но все бесполезно. Тело и сердце тянутся к нему, скучают без него. В университете я стараюсь не смотреть на него, но на общей лекции я чувствую его взгляд на себе, и, чтобы не повернуться к нему, приходится прикладывать много сил.

Сейчас я лежу с простудой в постели, и это для меня только в радость. Я не буду ходить на учебу дней пять, а это, в свою очередь, значит, что у меня появилась прекрасная возможность отдохнуть от мучений. А если честно, то кого я обманываю? Даже если я уеду в другую страну, на другой конец света, от Ника мне не убежать. Мысли о нем не покинут меня.

Случилось еще кое-что ужасное. Позвонила мать и сказала, что отец в плохом состоянии, и потребовала появиться в ближайшее время. Сколько бы злости я к ним ни испытывала, я не смогла отказаться. Они мои родители, и я их люблю.

Нелли переписывается с Дезом. Она сама призналась в этом. Думаю, у них что-то намечается, и я рада за нее. Спустя время случившееся с Джорданом кажется сном. Мы полностью разобрались с ним, и теперь этот гад отбывает свой небольшой срок.

Когда Дез приходит к Нелли, мы стараемся не говорить о Нике. Но это не значит, что я не замечаю, каким сочувствующим взглядом он смотрит на меня. Мне не нужна жалость. Я обойдусь без нее. Как бы тяжело мне сейчас ни было, я справлюсь. Возможно, время и не вылечит меня, но облегчение оно принесет. Не может не принести.

– Я предложила Дезу поселиться здесь на время твоего отсутствия, – говорит Нелли, не отрываясь от телефона.

– Между вами что-то есть? – с улыбкой спрашиваю я, повернувшись на бок.

– Ну, мы пока просто друзья. Я не думаю, что у нас получится что-то серьезное. – Ее щеки краснеют. Она откладывает сотовый и прижимает колени к груди, обнимая ноги руками.

– Почему?

Как по мне, Дез ей прекрасно подходит. Он по-особенному смотрит на нее. Нет, его взгляд не пылает любовью, но несложно понять, что Дез неравнодушен к Нелли.

– Дезу будет скучно со мной. Тем более мне до сих пор стыдно за тот случай с Джорданом. Дез наверняка считает меня наивной дурочкой, – покачав головой, говорит она.

– То, что ты влюбилась в мразь, не значит, что ты дурочка. Все мы влюбляемся. Всем нам сносит башню от чувств. Парни способны ослепить до такой степени, что ты не сможешь различить, кто перед тобой: ангел или демон.

– Я знала про наркотики, у меня был шанс все остановить.

– Ты так и сделала, Нелли. Если бы не та драка, возможно, мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Джордан получил по заслугам благодаря тебе.

Но она не собирается с этим соглашаться. Качая головой, Нелли поднимается с кровати и подходит к чайнику, который мы приобрели буквально на днях. Вдруг она замирает.

Сев на постели, я хмурюсь и зову подругу. Когда Нелли поворачивается, ее взгляд устремлен на собственную руку, в которой лежат мои сигареты. Мне становится стыдно.

– Ты никогда не курила, – укоряет она.

– Я не злоупотребляю, – вру я, прикрыв глаза. – Пожалуйста, Нелли, не начинай, сигареты – это не наркотики из гаража.

Когда до меня доходит, что я сказала, мне хочется убить себя. Нелли бледнеет, и блеск в ее глазах гаснет. Встав на колени на кровати, я начинаю просить у нее прощения. За эти три месяца я успела наговорить много лишнего, потому что мои мысли заняты совсем другим и язык контролировать некому.

Уверяя, что все нормально, Нелли вновь поворачивается к чайнику и, убрав пачку сигарет подальше от себя, включает его. Спустя время мы уже пьем горячий растворимый кофе, наслаждаясь свежим воздухом из открытого окна.

Теперь я удручена еще и предстоящей встречей с родителями. Хотелось бы знать, что меня ждет, когда я переступлю порог родного дома. Мама найдет, чем вынести мне мозг. Самое главное – не сорваться и не уехать, не проведя хотя бы минуту с отцом.

– Ты слишком много думаешь, – вдруг произносит Нелли, заставляя меня посмотреть на нее.

– Каждый человек много думает, – хмыкаю я.

– Нет, я имею в виду другое. Ты каждую свободную минуту думаешь о нем.

– Не угадала, мои мысли о родителях. Нет никакого желание ехать к ним. Если бы не отец… Я не знаю, как меня встретят, но что-то мне подсказывает, что это будут самые трудные дни в моей жизни.

Я устало опускаю голову и разглядываю содержимое моей кружки. Самое сложное всегда ждет впереди. Прежде чем дойти до света в конце туннеля, предстоит триста раз споткнуться в темноте. Если посмотреть назад, можно отчетливо увидеть, сколько булыжников лежало на моем пути.

– Все, что я могу сделать, так это пожелать удачи. Рано или поздно тебе пришлось бы с ними увидеться. – Поджав губы, Нелли гладит меня по плечу, но в ответ получает всего лишь жалкий кивок. 

* * *

По дороге к дому родителей я заламываю себе пальцы. Периодически кусая ногти, пытаюсь придумать начало нашего разговора. Стоит сказать «привет» или «надеюсь, вы не испортите мне настроение». Молодой таксист поглядывает на меня через зеркало заднего вида. Почему он так часто смотрит на меня? Может, заметил, что я взволнована? Мои нервы просто на пределе, и я не против накричать на кого-нибудь. Но этим кем-то точно не будет таксист. Не хочется, чтобы меня выкинули из машины прямо на ходу.

Все должно пройти нормально. Может, то, что случилось с папой, немного смягчило сердце мамы. А вдруг у него что-то серьезное и, зайдя в дом, я увижу заплаканное лицо матери? Что тогда делать?

– Переживаете? – раздается в салоне приятный голос водителя. Слегка удивившись, я поворачиваю голову и ловлю его взгляд в зеркале.

Стоит рискнуть и поговорить с ним. Я не раз слышала, что разговоры с незнакомцами хорошо успокаивают.

– Как вы догадались? – спрашиваю я с той самой улыбкой, которая в два счета помогает мне расположить к себе людей.

– Я видел, как вы выворачиваете пальцы. Мне кажется, этого достаточно, чтобы понять – вы находитесь на грани нервного срыва, – весело замечает он, и у меня тут же немного поднимается настроение.

– Вы довольно внимательны к пассажирам. Амелия, – киваю я.

– Даг, – отвечает парень, сворачивая на другую улицу. – Итак, Амелия, позвольте проявить любопытство… По какому поводу вы нервничаете?

Его манера общения забавляет. Успокоившись, я говорю вполне серьезным тоном:

– Я еду к родителям, а отношения у нас так себе.

– Ох, знакомая ситуация. Я со своими предками не виделся больше четырех лет. Мы созваниваемся только на День благодарения. Они трудные и всегда заставляли меня делать то, что я не хотел.

На миг мне начинает казаться, что я нашла родственную душу.

– У меня то же самое, – не без удивления отвечаю я.

– Правда? Ваши родители – эгоисты?

Не успеваю я ответить, как вдруг Даг неожиданно останавливается у обочины и предлагает перебраться на сиденье рядом с ним. Выбежав из машины, я обхожу ее и, открыв переднюю дверь, забираюсь на место пассажира.

– Порой кажется, что они меня совсем не любят, – говорю я. – Но иногда я думаю, что ошибаюсь, потому что родитель не может не любить своего ребенка. Они просто решили наказать меня, когда я не захотела поступать в колледж, который им нравился. Хотя заведение, которое выбрала я, было ничем не хуже. Папа обрезал мне доступ к семейным счетам, и они с мамой почти перестали мне звонить. Деньги в наше время, к сожалению, играют большую роль, и чтобы себя обеспечить, мне пришлось устроиться официанткой в забегаловку. Разве это справедливо по отношению ко мне?

– Я думаю, что родители правильно сделали, – к моему глубочайшему удивлению, произносит Даг. Прежде, чем я успеваю выразить свое негодование, парень продолжает: – Если бы они так не сделали, вы бы не стали самостоятельной. Разве вам не нравится не зависеть от кошелька родителей? Да и по вам не скажешь, что вы страдаете без денег предков. Вы свежи и красивы.

Комплимент заставляет меня смущенно улыбнуться. Даг совершенно прав. Без помощи родителей я быстро повзрослела. Мне не приходится беспокоиться о том, что они отслеживают мои покупки, и о других мелочах. Во всем надо видеть плюсы, ведь не бывает худа без добра.

– Спасибо вам, – говорю я, посмотрев на профиль Дага.

Повернувшись ко мне на секунду, он улыбается и снова переключается на дорогу. Даг достает из бардачка визитку и протягивает мне.

– Вы всем незнакомцам раздаете свой номер? – спрашиваю я.

– Только тем, кто симпатичен. Вы мне нравитесь, и, как видите, у нас есть нечто общее. Когда вы снова начнете нервничать, просто наберите этот телефон, я буду рад вас выслушать. 

* * *

На пороге дома я снова начинаю дрожать. Былое спокойствие, которое принес разговор с Дагом, словно рукой сняло. Кусая губы, я поднимаю и опускаю руку, не решаясь постучать. Но почему я должна ждать приглашения в собственный дом?