Кэндис Проктор - Перед рассветом

Алекс ощутил смутный укол сомнения. Покинув пляж следом за Грэнджером, он тоже не подчинился приказу. Он и вообразить не мог, что способен так ошибиться — ошибиться и тем не менее поступить правильно. Какая ирония…

Да, Саймон Грэнджер со своей стороны делал все для того, чтобы спасти «Леди Джулиану», но это не оправдывало его дальнейших поступков. Отказавшись признать свою ошибку, он позволил Джеку Райдеру жить под гнетом несуществующей вины десять долгих лет, и в этом он был не прав. Постепенно эта несправедливость подточила его душу…

И тут в разговор вступила Индия Макнайт; пристально глядя на Престона тяжелым взглядом, она в упор спросила:

— Что вы теперь собираетесь делать?

Алекс в отчаянии взглянул на нее.

— В соответствии с приказом мы должны доставить Джека Райдера обратно в Лондон. — Он еще крепче сжал пистолет и пригнулся, приготовившись к тому, что его предложение столкнется с летающими черепами и другими проявлениями нецивилизованного характера, однако вместо этого Джек Райдер лишь устало вздохнул и, немного помедлив, произнес:

— Хорошо. Но я пойду сам, без цепей.

— Что? — Индия Макнайт посмотрела на него широко раскрытыми от изумления глазами. — Ни в коем случае! Тебя же повесят…

Джек покачал головой.

— Мне смертельно надоело прятаться. — Взяв ее руки, он крепко сжал их. — И я не хочу провести остаток жизни, постоянно глядя на линию горизонта и гадая, что может принести следующий прилив.

— Но… они тебе не поверят. — Голос Индии словно померк. — У тебя нет никаких доказательств.

— У него есть я, — просто сказал Алекс.

Джек Райдер обернулся и, прищурившись, посмотрел на лейтенанта.

— Послушай, Престон, Саймон Грэнджер — человек известный, герой. Если ты будешь валять его имя в грязи, твоя карьера пойдет ко дну.

Алекс опустил пистолет. Теперь он знал, что бывают оттенки серого, но не здесь и не сейчас.

— Возможно, — его сердце тяжело стучало в его груди, — но это будет правильно.

* * *

По небу разливалась новая заря, заливая оранжевым светом тихие воды лагуны и золотя скалистую вершину вулкана. Прибой ласково касался босых ног, донося до Джека лишь отзвук жестоких волн, бьющих по окружавшим лагуну рифам.

Джек повернул голову и, прищурив глаза, чтобы защитить их от яркого света, принялся внимательно разглядывать то, что осталось от «Леди Джулианы».

Он едва ли помнил теперь того Джека Райдера, каким был десять лет назад: в его памяти сохранилось лишь холодное отчаяние скорби и яростный гнев, но не человек, чью душу потрясли две последовавшие одна за другой трагедии. Мысли о Саймоне, о решениях, которые его друг принял в тот день, и о том, как они отразились на нем самом, причиняли ему невыносимую боль. Джек вспоминал, какими они были раньше, и тот ужасный миг на краю пропасти, когда они оба столкнулись с неизбежным.

Картина, которая почти ослепила его прошлой ночью, снова ясно встала перед глазами. Джек видел темные, омываемые волнами очертания разбитого корабля, которые не могли исказить даже неровные вспышки света. Головная боль прошла, но он этого почти не заметил и глубоко вдохнул свежий морской воздух. Бесконечные просторы, резкий травяной аромат острова, пронзительный крик чайки, чьи крылья золотили отблески восходящего солнца, — вот что теперь наполняло его вместе со странной легкостью и ощущением свободы. Именно теперь, когда он уже почти в заключении? Какая горькая ирония…

Рука Индии скользнула под его локоть, и он обернулся к ней. Ее прекрасные серые глаза казались огромными, а лицо напряженным, словно она изо всех сил старалась не разреветься.

— Я так боюсь за тебя, Джек, — сказала она.

Только теперь, когда он так хорошо знал ее, Джек осознал, каких усилий стоило ей это признание. Он взял ее лицо в ладони.

— Не надо бояться! Все будет хорошо. Я вернусь, обещаю.

Индия крепко сжала его запястья.

— Ты не можешь обещать этого.

Джек коснулся губами ее лба.

— Пока во мне теплится жизнь, я буду стремиться сюда — уж это-то я точно могу пообещать.

В глазах Индии застыли слезы. Она изо всех сил зажмурилась и прижалась к нему, чтобы он не видел ее слабости.

— Я хочу быть там, с тобой! — Голос ее упал до шепота. Она мечтала уплыть с ним назад, в Англию, но капитан «Барракуды» Алекс Престон и слышать не хотел о женщине на борту.

Джек освободил одну руку и коснулся ее волос.

— Сперва тебе нужно закончить книгу.

— Плевать на эту чертову книгу.

Он улыбнулся:

— А вот и нет.

— И все же я могла бы поплыть вслед за тобой. — Индия обернулась и взглянула на Юлани, сидевшую на груде камней у края пропасти. Девочка не сводила пристального взгляда с «Барракуды», стоявшей на якоре неподалеку от берега, на палубе которой кипела жизнь. — Мы обе могли бы последовать за тобой.

Джек покачал головой.

— Эта заварушка может затянуться не на одну неделю, поэтому мы рискуем разминуться и даже не узнать об этом. — Его пальцы нежно прошлись по ее шее. Казалось, Джек не мог перестать касаться ее лица и волос, как не смог удержаться от вопроса, ответ на который, возможно, перевернет всю его судьбу. — А когда я вернусь — что будет тогда? Ты выйдешь за меня замуж?

Она коснулась его губ кончиками пальцев, не давая договорить.

— Не спрашивай меня об этом. Не сейчас.

— Почему? Почему не сейчас? Боишься обречь себя на то, о чем после пожалеешь?

— О, Джек…

Она потянулась к нему, но он уже уходил, и песок скрипел под его ногами. Джек шел туда, где, склонив голову и разглядывая что-то лежащее у нее на коленях, сидела его дочь.

Неловко остановившись рядом, он долго молча смотрел на нее: кожа Юлани на фоне темных волос казалась такой белой, а шейка — такой тоненькой и изящной… Джеку отчаянно хотелось коснуться ее, но вместо этого он сжал руки в кулаки и негромко произнес:

— Ты ведь понимаешь, что происходит, да?

Юлани откинула голову и внимательно посмотрела на него, ее голубые глаза до боли напоминали его собственные.

— А ты как думаешь? По-твоему, я что, глупая? Или это потому, что я наполовину полинезийка и мне всего лишь двенадцать лет?

Джек вздохнул. Похоже, он всю жизнь так и будет говорить женщинам что-то не то…

— Значит, понимаешь, что я должен ехать, что у меня нет выбора?

— Да.

— И что я вернусь, как только смогу?

Юлани моргнула.

— Нет.

По крайней мере она ответила честно. Джек оглядел лагуну: в ярком свете утра она сверкала, словно изумруд, оправленный в слоновую кость.

— Думаю, у тебя не так много причин доверять мне, — сказал он, и голос его прозвучал не слишком весело. — Но я все равно вернусь… Если меня не повесят.

Внезапно Юлани взглянула на него потемневшими глазами.

— Может быть, ты захочешь взять это. — Она протянула ему какой-то предмет.

Джек с недоумением уставился на покрытый песком сверток. Его растерянность была столь велика, что он не сразу понял, о чем идет речь, а когда понял, его дыхание на мгновение прервалось.

Перед ним были карты и журналы «Леди Джулианы».

* * *

Низкие ветки деревьев били Индию по лицу, секли по ногам, но она все продолжала бежать. Когда дорога пошла вверх, дыхание се участилось, и чтобы устоять на ногах, она стала хвататься за изогнутые корни деревьев и скальные выступы. Ботинки ее утопали в вязкой плодородной почве, она была измучена, но все же изо всех сил пыталась в последний раз увидеть корабль, который увозил от нее Джека Райдера.

Взобравшись наконец на отвесный травянистый склон, Индия почувствовала прохладное, невыразимо приятное дуновение пассата на своем мокром от пота лице. Далеко в море ветер играл с белыми барашками волн и наполнял своим дыханием белые паруса «Барракуды», покидавшей порт.

Шаги Индии замедлились, стали неровными, на самом краю склона она остановилась, тяжело и часто дыша, и пригладила рукой растрепанные ветром волосы.

Сердце ее, казалось, было готово вырваться из груди, в голове проносились ужасные, непереносимые видения. Она может больше никогда не увидеть Джека, если ему не удастся очистить свое имя от обвинений и получить свободу. А может случиться так, что, став свободным, он отвернется от нее, потому что, когда он больше всего нуждался в ней, все ее старые, удушающие страхи завладели ею и она не смогла оказать ему поддержку, которую он так искал.

Грудь Индии болела, словно огромная взрывная волна разорвала ее сердце пополам, а все тело разбилось вдребезги и истекло кровью. Внезапно с жуткой ясностью она поняла, что совершила ужасную ошибку, позволив страху перед неизведанным отнять у нее то, что было ей больше всего на свете нужно. Ей нужен был он, и она знала об этом с первой же минуты, с того самого момента, когда увидела его стоящим на конце причала.

Она боролась, отрицала, пыталась бежать, но то, что произошло между ними потом, захлестнуло ее. За последние недели они вместе смотрели в лицо опасности, познали и страх, и радость, и горечь поражения. Теперь Индия знала, что может доверить ему свою жизнь, свое сердце и свою душу, но она еще не научилась доверять самой себе.

Там, далеко в море, пассаты дули все сильнее, и вскоре корвет превратился в едва заметную точку на горизонте, а затем и вовсе скрылся из виду, но Индия по-прежнему стояла на краю скалы, под тропическим солнцем, которое нещадно припекало ее непокрытую голову, и ее сердце все больше сдавливал тяжелый груз печали и сожаления.

Он пришел к ней ранним утром, когда манговые деревья были в цвету, а невероятно голубое море ласково вздымалось вдалеке.

Вместе с Пату и Юлани Индия побывала на одном из Маркизских островов, где они исследовали каменные статуи и записывали истории из местного фольклора. Они провели на острове уже неделю, когда она обнаружила еще одну группу необычных фигур на вершине холма над глубоким темно-синим заливом, где стоял на якоре «Морской ястреб». Пату спас его из водной могилы и теперь с любовью ремонтировал и заново оснащал.

Индия зарисовывала статую гигантской черепахи, удерживая на боку свою тетрадь. Лоб ее пересекла морщинка: она изо всех сил пыталась верно передать пропорции, когда краем глаза вдруг заметила какое-то движение у подножия холма. Замерев, Индия приподняла голову, карандаш замер в ее руке. Сколько раз за прошедшие месяцы ей уже доводилось повторять одно и то же движение, напряженно вглядываясь вдаль, ожидая, надеясь! Вот и сейчас она не позволяла себе верить в то, что это он, но сердце ее вырывалось из груди, она едва могла вздохнуть от переполнявших ее чувств.

Легкий бриз, теплый и сладковатый от запахов моря, влажной земли, наполненный роскошными ароматами трав и цветов, бросил прядку волос прямо ей в глаза, и Индия вскинула руку, чтобы убрать волосы. Золотые лучи яркого солнца освещали ее лицо, взгляд ее был устремлен вперед, туда, где легко шел по склону высокий мужчина: его темные волосы развевались на ветру, воротник рубашки был расстегнут.

Блокнот выскользнул из ее рук. Индия застыла словно парализованная и вдруг резко сорвалась с места. Вцепившись руками в юбку, она бежала, высоко поднимая колени.

— Джек! — отчаянно закричала она, сердце ее переполнилось любовью и радостью. — О, Джек!

Мужчина остановился и, запрокинув голову, пристально посмотрел на нее. Его глаза ярко полыхнули, он засмеялся, открывая навстречу ей свои объятия. Индия бросилась к нему и, оказавшись в его руках, сразу почувствовала тепло и уют. Джек поднял Индию так высоко, что ноги ее оторвались от земли. По инерции они закружились, она обхватила его за плечи и, откинув голову, смеялась вместе с ним.

Внезапно смех Джека оборвался, кожа на скулах натянулась, и он медленно опустил ее на землю. Индия сразу почувствовала себя неловко и даже немного испугалась.

Она потянулась вверх и кончиками пальцев коснулась напряженной линии его рта.

— Ты вернулся…

— Как обещал. — Джек сузил глаза, лицо его напряглось. Некоторое время он испытующе смотрел на нее, потом глубоко вздохнул, грудь его поднялась. Он словно пытался собраться с силами, укрепить свой дух, прежде чем услышит ответ. — Я тебе все еще нужен?

На дрожащих губах Индии стала медленно появляться улыбка, сердце неистово колотилось, ужасаясь тому, что она собирается сказать и сделать.

— Каждую минуту, которую я прожила без тебя, ты был мне отчаянно нужен. Я хочу просыпаться ночью и видеть, что ты спишь рядом со мной. Я хочу рожать от тебя детей, хочу провести всю свою жизнь, радуясь и горюя с тобой, вместе с тобой же постареть. Ни в чем и ни в ком я не нуждалась так, как в тебе. Но… — Ее голос сорвался, она замолчала и напряженно сглотнула. — Но я все равно боюсь, ужасно боюсь.