Бекки сидела за столом в наушниках, подключенных к стереоприемнику Майка, и невнятно напевала в такт неслышимой музыке. Пальцы ее выбивали ритм по клавишам старенькой пишущей машинки, на полтакта опережая ритмично подрагивающие ноги и бедра.

Вокруг Бекки в беспорядке валялись листы разлинованной бумаги. Повсюду лежали раскрытые справочники. Райан так и подпрыгнул от неожиданности, когда Бекки во весь голос прокричала последнюю строфу песенки.

— «Она тебя любит, да, да, да!» — Она выбросила руки в воздух, издала оглушительный вопль, оттолкнулась от стола и круто развернулась вместе с жалобно скрипнувшим стулом.

И лишь тогда увидела, что она не одна.

— Райан! — Бекки просияв вскочила и раскинула руки, чтобы заключить его в объятия, но при этом напрочь забыла о наушниках, проводом приковавших ее к столу. От рывка штекер выскочил из гнезда и приемник с грохотом свалился на пол.

— О нет, только не это! Если приемник сломался, Майк мне этого никогда не простит!

— Ничего страшного. — Райан привлек Бекки к себе. — Я куплю ему новый.

— Ничего подобного, я сама починю. Прекрати швыряться деньгами! — сердито прикрикнула она.

— А мне нравится покупать тебе подарки. В этом и состоит долг мужа, особенно если у него такая жена, как ты. У меня не так много времени до свадьбы, чтобы как следует отрепетировать свою роль. Не могу допустить, чтобы ты передумала.

— Откуда ты набрался этих сумасшедших идей? Райан, я не хочу, чтобы ты тратил на нас деньги.

Райан вспомнил о своем детстве, когда мрачная атмосфера в доме то сгущалась, то рассеивалась в зависимости от величины отцовского заработка. Мнение, обретенное в детские годы, постоянно укреплялось поведением всех женщин, которых Райан знал до сих пор. И хотя разумом он понимал, что Бекки совершенно не похожа на его мать, но сердцем решил твердо, что она и дети должны иметь все, что можно купить на его деньги.

— Поди-ка сюда, — проворчал он и поцеловал Бекки со всем нерастраченным пылом, который накопился у него за время разлуки. Лишь когда обоим стало не хватать воздуха, он наконец оторвался от ее губ. — Вот что мне было нужно. Теперь я знаю, что вернулся домой.

— И нечего целовать меня всякий раз, когда хочешь переменить тему!

— Как скажешь. Ты закончила работу над своим кроссвордом?

— Райан! — Бекки выразительно вздохнула, но сдалась. — Теперь закончила. Кроссворд по музыке «Битлз».

— Обожаю способ, каким ты добиваешься вдохновения, — шепнул Райан, едва не касаясь губами мочки ее уха. Дыхание его шевельнуло волосы Бекки, и по ее телу прошла приятная дрожь. — Как думаешь, «Плейбой» или «Космополитен» не собираются заказать тебе кроссворд о способах занятия сексом? Я готов помочь тебе вдохновляться.

Бекки чуть отстранилась от него и рассмеялась.

— Ты в отличном настроении.

— Еще бы! Где дети?

— У соседей. Их всех пригласили на вечеринку.

— О! — Райан коснулся губами ее шеи. — И долго еще они там пробудут?

— Часа два. А почему ты?.. — И осеклась, взвизгнув, когда Райан сгреб ее в охапку и выскочил из тесного закутка.

— Я так по тебе соскучился. Разговоры по телефону каждый вечер… Одним этим сыт не будешь.

— Я тоже по тебе соскучилась. А теперь поставь меня на ноги. Ты теряешь драгоценные минуты из наших двух часов.

Райан подчинился, и Бекки стрелой взлетела вверх по ступенькам. На лестничной площадке она на миг задержалась, через плечо дерзко подмигнула Райану и исчезла за углом коридора.

Райан тяжело вздохнул. Господи, как же ему прожить еще целых шесть недель, прежде чем он станет мужем этой женщины?

Неуклюжими пальцами он сорвал с себя галстук, наугад швырнул их в ту сторону, где оставил чемодан, и бросился в погоню.


— Я так рада, что полиция нашла вещи, украденные из твоей квартиры.

Бекки лежала на боку, прильнув к Райану.

— Угу. Похоже, супруга Пастина, пока он сидит за решеткой, решила избавиться от части его имущества. Она не знала, что маска и абак принадлежат мне, хотя сомневаюсь, что это помешало бы ей продать их. Я не отношусь к ее любимцам. В художественной галерее вещи узнали по приметам из полицейского списка похищенного антиквариата.

— Ты, должно быть, счастлив, что вернул их назад?

— Я решил продать маску.

— Мне казалось, ты ею дорожишь.

— Дорожил. Когда я смотрел на нее, это лицо словно сообщало мне некую истину, общую для всех женщин в мире. Маска служила как бы иллюстрацией, а вернее, подтверждением моего образа жизни, и это было очень приятно. Недавние события изрядно изменили мое мнение.

— Что тебе сказали в «Кристи»?

Бекки совсем не хотелось вспоминать об игрушечном паровозике, и потому она, сколько могла, оттягивала этот вопрос, но дольше оттягивать было уже нельзя. Зрелая ответственная женщина должна найти в себе силы продать фамильную реликвию, если это обеспечит ее детям безбедное существование. Беда только, что Бекки явно недоставало зрелости и ответственности, когда речь шла о прадедушкином паровозике.

— Черт, Бекки, ну почему ты хочешь избавиться от вещи, которой так дорожишь?

— Так ты оценил ее?

— Не забудь: у меня была масса других возможностей. — Райан перебирал пальцами край одеяла, которым они укрылись, когда почувствовали холод.

— Каких возможностей?

— Я мог бы сказать, что паровозик оценили в сотню баксов, что не стоило ни времени оценщиков, ни твоих сожалений. Мог бы поместить его в депозитный сейф в банке, сказать, что продал, и отдать тебе стоимость из своих денег. На десятую годовщину нашей свадьбы ты получила бы замечательный подарок.

— Райан, что сказали оценщики? — Бекки выбрала волосок и как следует дернула.

— Ай! — Райан потер грудь. — Оценщики считают, что паровозик может стоить от пяти до восьми тысяч долларов. Другой такой же ушел за семь.

Бекки приподнялась на локте, чтобы лучше видеть его лицо.

— О Господи! Почему так дорого?

— Игрушка в хорошем состоянии и действительно старинная. Изготовлена, кажется, лет сто назад какой-то немецкой фирмой. Детали в бумагах, а они остались в чемодане.

— Я получу восемь тысяч долларов! О Боже!

— Может быть, и меньше. Если ее выставят на продажу.

— Если выставят? Неужели ты…

— Я привез ее назад.

Бекки рухнула на спину и прикрыла рукой глаза.

— Зачем? Мне и так нелегко было решиться на это, когда ты собирался в Нью-Йорк. А теперь придется заново свыкаться с мыслью, что паровозик нужно продать.

— Выслушай меня, Бекки, просто выслушай. Теперь, когда мы вместе, тебе не нужны эти деньги. Я не хочу, чтобы ты продавала паровозик.

— Ты не хочешь, чтобы я продавала паровозик. А как насчет того, что хочу я?

Райан содрогнулся от ее ровного безжизненного тона.

— Пожалуйста, Бекки, доверься мне хоть немного. Я ведь стараюсь.

— Угу. Самую чуточку доверия за капельку твоего старания.

— Бекки, ты уже впустила меня в свой дом. Дай мне возможность хоть за что-то здесь зацепиться. Может быть, тогда я перестану чувствовать себя так, словно нарушаю границы чужих владений.

— Чужих? — Бекки перекатилась на живот, и сердце Райана застыло.

Она села на краю постели. Райан едва удержался от искушения провести ладонью вдоль ее обнаженной спины. Лопатки Бекки шевельнулись, когда она подалась вперед и закрыла лицо руками, пробормотав что-то невнятное.

— Бекки, я тебя не слышу.

— Я говорю, что не знала. — Подняв голову, Бекки обернулась к нему. — Извини. Понятия не имею, что хуже: что ты чувствуешь себя чужим или что я об этом и не подозревала.

— Послушай, я сказал это не для того, чтобы тебя огорчить. Я люблю тебя. — Райан обнял ее, притянул к себе, вновь укрыв одеялом. — Понимаю, нам обоим нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью, что теперь мы одна команда. Просто время от времени делай мне небольшую поблажку.

— Небольшую поблажку? — Бекки хитро подмигнула и со значением толкнула его бедром. — Ох, не думаю.

Райан рассмеялся.

— Значит ли это, что, если что-то изменится, ты не станешь продавать паровозик?

— А что может измениться?

— Ну не знаю. Может быть, банк наконец избавится от этого сволочного управляющего. Ты не ответила на мой вопрос. Если что-то изменится, ты не станешь продавать паровозик?

— Может быть. Раз уж ты так просишь, прямо сейчас я этого не сделаю. Но оставляю за собой право продать его потом, если решу, что так надо.

— Если мы решим.

— Хорошо, зануда. Если мы решим.

— А не пора ли тебе поблагодарить меня за то, что я посетил оценщиков? — Райан, наклонясь над ней, многозначительно ухмыльнулся.

— Нет, Райан. Дети должны вернуться через пятнадцать минут. — Бекки изо всей силы уперлась растопыренными пальцами в его грудь.

Райан всем весом навалился на ее бедра, удерживая торс на вытянутых руках.

— Позвони соседке, — жарко прошептал он. — Спроси, могут ли дети остаться у нее еще ненадолго.

— Не могу. Они и так сидят там с самого обеда. Это было бы нечестно. — Пальцы Бекки помимо ее воли зарылись в густую поросль на груди Райана, разминая крепкие мышцы. — К тому же мы уже дважды занимались любовью.

От ее прикосновения по телу Райана словно прошел разряд тока. Он задохнулся, задвигал бедрами, вновь сжигаемый желанием, словно и не утолил его совсем недавно.

— Эта поездка была сущим адом. Я не спал ночами. С трудом мог сосредоточиться. Я поддерживал жизнь галлонами кофе и мечтами о тебе. Эротическими мечтами. Ты была со мной везде, точно призрак, — в постели, в офисе, в такси, в любом ресторане, одетая в одну лишь чертову розовую рубашку. Два раза слишком мало. Для меня и трех недостаточно.

Бекки ощутила, как упирается в нее его возбужденная, твердая плоть.

— Я словно превратился в сексуально озабоченного подростка. Все время был наготове, все время хотел тебя. Благодарение Богу, что на мне были свободные брюки, иначе бы я оскандалился.

Бекки снизу вверх взглянула в лицо Райана. Темно-синие глаза лихорадочно блестели, твердые губы шептали, перечисляя все то, что он хочет сделать с нею. Как чудесно, как восхитительно дарить любовь так щедро и получать ее сторицей. Бекки наугад нашарила трубку телефона, стоявшего у кровати, и набрала номер.

— Салли? Можно, дети еще немного побудут у тебя? Почему? А… прорвало кран в кухне, весь пол залило. Я позвоню тебе, когда приберусь. Спасибо. Пока.

Бекки ощупью вернула трубку на место. Все так же неотрывно глядя на Райана, она положила ладони ему на грудь, провела ими вдоль живота, узких бедер и крепко обхватила мускулистые ягодицы.

— Возьми меня! — повелительно шепнула она и одновременно с этим шепотом с силой прижала бедра Райана к своим, помогая ему войти в нее.


Райан шагнул вперед и остановился у массивных стеклянных дверей банка, озираясь по сторонам и осознавая, что привлекает внимание служащих. Четыре женщины работали за столами по ту сторону стойки, а кассир беседовал с пожилым мужчиной — единственным, кроме Райана, посетителем.

Райан намеренно решил прийти в банк сразу после открытия, чтобы покончить с этим неприятным делом в начале дня.

— Чем могу помочь, сэр? — спросила женщина, стоявшая у стола по левую руку от Райана.

— Я хотел бы увидеться с Томом Эллфордом.

— У вас назначена встреча?

— Нет.

Райан видел, что женщина размышляет, сказать ли ему, что босс принимает только тех, кому назначено заранее. Но не сказала, и Райана это вовсе не удивило. Мало у кого хватало духа ответить ему отказом.

— Могу я узнать ваше имя?

— Райан Маклеод.

Женщина исчезла за дверью кабинета, находившейся за ее столом. Она плотно прикрыла за собой дверь, но замок не защелкнулся, и дверь приоткрылась на пару дюймов.

— Какого черта тебе нужно, Мари? Я же сказал, чтобы сегодня утром меня не беспокоили. Если не можешь делать так, как тебе сказано, я уволю тебя и найду того, кто с этим справится. А теперь убирайся отсюда и не отнимай у меня время попусту!

Райана поразил тон говорившего — не менее оскорбительный, чем слова. Даже во времена хронической безработицы не всякий может так грубить своим сотрудникам и оставаться безнаказанным. Видно, этот парень не только изводит беззащитных клиентов, но и запугал вконец своих служащих.

Когда женщина вышла, в глазах ее стояли слезы.

— Извините, сэр, мистер Эллфорд сейчас занят. Может быть, вы придете попозже? Я вас запишу.

— Нет, думаю, я и так ждал слишком долго.

Райан мягко отстранил женщину и шагнул к кабинету. Пинком распахнул дверь, и та с такой силой ударилась о стену, что покосился написанный на бархате портрет Элвиса Пресли. Райан заметил, что служащие банка и немногочисленные посетители подошли поближе, но, судя по всему, никто из них не собирался вмешиваться.