Неся поднос с пирогом в гостиную, она услышала, как Джон спросил Кэти:

— Я еще увижу тебя сегодня попозже?

— Да, конечно. Я займу тебе место на качелях на веранде у крыльца. Руфус тоже будет рад видеть тебя там.

— И там ты хочешь обсудить со мной что-то такое, что сделает меня очень счастливым?

Внучка бросила на Эмму осуждающий взгляд.

— Бабушка, что ты уже успела рассказать Джону?

— Я сказала ему лишь то, что он только что сказал тебе, — призналась Эмма и пристально посмотрела на Кэти, как бы напоминая ей о ее первоначальном намерении. Но, когда она положила перед внучкой кусок пирога, у нее появилось ощущение, что Джон никогда не услышит тех слов, которые Кэти собиралась сказать ему на диване-качелях на веранде.

Был уже поздний вечер, когда Эмма завела свой «форд». После того как все до последнего бокалы «баккара» и тарелки «ленокс» были перемыты, вытерты и поставлены в застекленную горку, они с Мейбл наконец присели и допили бутылку вина. Отец Ричард подвез Кэти и Джона до дома Эммы, и «форд» остался ей. Но Эмма домой не торопилась.

— По крайней мере хоть одна приятная вещь произошла за сегодняшний вечер, — заметила Мейбл.

— Что же именно?

— Отец Ричард предложил продать тебе приходской автомобиль, а Оделл пообещал договориться, чтобы «форд» купили на металлолом. Ты получишь новые колеса и еще немного наличных, чтобы эти колеса переобуть.

— Подержанные колеса, Мейбл.

— Знаешь, Эмма, как говорится, дареному коню…

— Верно. Это было ужасно мило со стороны жены тренера Тернера подарить нашему приходу свой нынешний «лексус». Я понимаю, конечно, что себе она каждый год покупает новый.

— Не уверена, что на следующий год Флора опять поступит так же. Она очень тяжело пережила утрату своей дочери. Не люблю говорить дурное о мертвых, но своей смертью она может раньше времени свести мать в могилу, чего едва не сделала при жизни. Трудно себе представить, как у таких хороших и славных родителей, как Тернеры, могло появиться такое дитя, — сказала Мейбл. — Просто какое-то исключение из всей теории наследственности.

— А может, и нет тут никакого исключения, — ответила Эмма. — Тара могла унаследовать свою сексуальную распущенность от кого-нибудь из бабушек с дедушками.

Только такая теория могла объяснить феномен Кэти. Эмма наконец сообразила, откуда у ее внучки такая удивительная сила духа, решимость и целостность характера. Она вся пошла в свою бабушку, а не в отца. Слава Богу, Кэти избежала этого проклятия в виде язвительного языка своей бабушки, но зато Эмма полагала, что, возможно, причастна к той внутренней силе, которая была свойственна ее внучке. Эмма считала это не бахвальством, а просто признанием истинного положения дел. Поэтому-то она и полагала, что Кэти ничего не скажет Джону сегодня вечером.


— Итак, давай наконец поговорим о том, что сделает меня счастливым, Кэти. Я уже не могу больше ждать.

Они сидели на веранде на качелях, а между ними на одеяле устроился Руфус. Пес так радовался появлению Джона, что у него обострились артритные боли в ноге. Сейчас он лежал, блаженно закрыв глаза, пока Джон чесал его за ухом.

— Ты спрашивал меня, как я планирую назвать ребенка, — сказала Кэти.

— Ну да.

— Я бы хотела назвать его Джон, если ты не имеешь ничего против.

Джон обернулся к ней, от удивления приоткрыв рот.

— Что ж, Кэти… У меня просто нет слов. Сказать, что это для меня большая честь, недостаточно. Ты уверена, что поступаешь правильно?

— Уверена. Я не знаю никого, кто был бы больше достоин того, чтобы в его честь назвали ребенка, но…

— Что «но»?

— Я не приняла в расчет, что тебе может не понравиться… что твоим именем назовут сына Трея.

Он отвел ее сомнения взмахом руки.

— Забудь об этом. Я в восторге. У меня такое ощущение, что он частично и мой, я сейчас ближе чем когда-либо к тому, чтобы иметь своего сына.

— А ты будешь его крестным отцом?

— Это двойная честь. Тогда я ближе, чем когда-либо, подойду к тому, чтобы стать отцом. — Он через Руфуса протянул открытую ладонь к ее выпуклому животу. — Можно?

— Тебе можно.

Он положил растопыренные пальцы на ее живот и низко наклонил к нему голову.

— Ты слышал это, малыш? Я буду твоим крестным отцом.

Она смотрела на кудрявую каштановую шевелюру, и ей до боли хотелось прижать его голову к своей груди и прошептать: «Не уходи, Джон, не уходи. Останься, женись на мне и воспитай моего ребенка как своего сына».

— Джон… — после небольшой паузы произнесла она. — Ты уверен, что хочешь отказаться от возможности иметь жену и детей, чтобы… чтобы сделать то, что собираешься сделать?

Он выпрямился.

— Последующие несколько лет мне все расскажут, Кэти. В этом-то и заключается смысл послушничества — выяснить, что представляет собой жизнь и служение в Обществе Иисуса и какие жертвы я должен буду принести. А в данный момент я знаю наверняка, что еще никогда в жизни не был более уверен в том, что принял для себя правильное решение. Я никогда не был так счастлив. Независимо от того, удастся ли мне стать иезуитом или нет… — Он пожал плечами. — Поживем — увидим.

— О, ты обязательно добьешься своего, — сказала она.

В ее голосе он услышал что-то такое, что заставило его обнять ее за плечи. Руфус вопросительно взглянул на него — почему он перестал чесать его за ухом?

— Что такое, Кэти? Я же чувствую, что что-то не так. Ты не рада за меня?

В темноте она отчаянно пыталась сдержать выступившие слезы.

— Конечно, я рада за тебя, Джон. Просто… но думаю, что мне одновременно и грустно тоже. Когда мы с тобой теперь увидимся, если у тебя здесь уже нет ни отца, ни дома, куда можно было бы вернуться? Ты сказал, что этим летом будешь заниматься миссионерством… а потом и каждое следующее лето, пока тебя не посвятят в духовный сан.

— Мы с тобой увидимся, как только у меня появится первая же возможность вернуться, Кэти. Здесь мой дом. А моя семья — это ты. Ты, твоя бабушка, твой ребенок и тетя Мейбл. Никогда не забывай об этом, как бы далеко и надолго меня ни забросила моя служба. А я этого точно не забуду.

Она повернулась и посмотрела на него. В темноте по профилю его лица и развороту плеч его можно было бы принять за Трея.

— Ребенок должен родиться в феврале, к Дню святого Валентина, — прошептала она. — Помолишься тогда за нас обоих?

Он сжал ее плечо.

— Ты всегда в моих молитвах.

Наконец наступило время уходить. Ночь становилась все холоднее, а утром ей нужно было рано вставать, чтобы открывать заведение и кормить толпу посетителей завтраком. Она пробудет у Бенни до закрытия. У Джона завтра будет целый день на то, чтобы закрыть перед отъездом свой дом. В пятницу он пойдет на вечернюю мессу в церковь Святого Матфея; а еще ему пришлось с неохотой принять приглашение на ужин от Лу и Бетти Харбисон из Дэлтона. Джон рассказал ей, что именно они, а не отец Ричард сделали заказ, чтобы ему по почте прислали каталог университета Лойола. Они встретятся с ней в субботу у Бенни, после чего отец Ричард отвезет его в Амарилло, где Джон уже пересядет на автобус до Нового Орлеана. Она стояла на крыльце и махала Джону рукой, пока он не скрылся за углом. Руфус сидел возле ее ноги; пес не побежал за ним, как будто понимал, что туда, куда ушел он, следовать нельзя.

Глава 32




— Бенни, нам нужно поговорить, — сказала Кэти.

Она пристроила свое потяжелевшее тело на шаткую скамью возле столика и похлопала рукой по сиденью рядом с собой. В восемь вечера в понедельник после Дня благодарения в «Беннис бургерс» было пусто. В пятницу объявился Ромеро, который сообщил, что нашел место разнорабочего на нефтяных приисках, так что в субботу он работает последний день. Его кузен Хуан сейчас свободен, и Бенни может нанять его, если хочет. У владельца «Беннис бургерс» не было другого выхода, кроме как взять на работу этого Хуана, который начнет с понедельника.

— Ох-хо-хо, — вздохнув, произнес Бенни. — Не нравится мне такое начало.

Кэти сразу перешла к делу.

— Бенни, не мне тебе объяснять, что это место теряет свои позиции. Мы должны что-то предпринять, чтобы привлечь сюда более кредитоспособных клиентов, чем подростки и этот клуб любителей кофе с пончиками.

— И как же, милая дамочка, я должен сделать это, не имея ни денег, ни людей, которые бы это выполнили?

— Об этом я и хочу с тобой поговорить.

Ее слова вызвали у него раздражение, что случалось довольно редко. Бенни относился к своему заведению, как мать относится к своему дитяти. Сам он мог говорить о его недостатках, но для всех остальных такие вольности были непозволительны.

— Прости меня, Бенни, но, если не предпринять чего-то, чтобы поддержать твой бизнес, ты просто пойдешь по миру.

— Прорвемся. Мы всегда прорывались, но… Насколько я понимаю, ты не стала бы поднимать эту проблему, если бы у тебя не было готового решения.

Кэти слегка улыбнулась ему. Он знал ее уже достаточно хорошо.

— Хочу сделать несколько предложений.

— Я весь внимание.

Идея пришла к ней вчера, когда она увидела, как ее бабушка поджаривала свои кукурузные хлебцы, чтобы подать их с ветчиной и тушеной зеленью турнепса. Воскресенье был единственным днем, когда они могли вместе поесть. Кэти всегда поражалась тому, как столь простые ингредиенты и незамысловатый способ приготовления могли превратиться в такой деликатес, как кукурузные хлебцы «на горячей воде», которые делала ее бабушка. Готовилось это блюдо элементарно: в миску с подсоленной кукурузной мукой лился кипяток, и одновременно размешивалась масса до получения консистенции кашицы, после чего тесто столовой ложкой порциями бросалось в горячий жир и обжаривалось. В результате получались тонкие лепешки, мягкие внутри и с хрустящей корочкой снаружи, есть которые было настоящим наслаждением.

— Твой дедушка любил повторять, что готов пройти сто миль, чтобы поесть мои кукурузные хлебцы на кипятке, — в очередной раз заявила Эмма. — Так выяснилось, что на самом деле этого мужчину соблазнила жениться на мне не моя любовь, а моя стряпня.

— Ты готовишь лучше всех в нашем округе, это все знают, — с почтением в голосе произнесла Кэти, вспомнив, как Трей надеялся, что она в будущем научится готовить, как ее бабушка.

Кэти следила за тем, как Эмма вытаскивает хлебец из сковородки, и перед ее глазами возник новый облик «Беннис бургерс».

— Бабушка, ты навела меня на одну идею! — воскликнула она тогда. — Скажи мне, что ты о ней думаешь.

Эмма внимательно выслушала ее. Когда Кэти закончила, она возбужденно сказала:

— Это может быть ответом на наши молитвы, Кэти. Почему мы должны потерпеть неудачу? Давай сделаем это! У меня в библиотеке накопился целый месяц отгулов, и поэтому я могу начать прямо сразу.

— Посмотрим, что на это скажет Бенни.

Но сначала, решила она, нужно проработать еще один полет фантазии. Покончив с едой, Кэти заявила, что хочет прогуляться.

— День такой замечательный, золотой, а мне нужно двигаться.

— Как будто тебе на неделе не хватало движения, — фыркнула Эмма.

— Я недалеко, — заверила бабушку Кэти.

Место назначения находилось через две улицы и два пустующих участка отсюда. Если бы Мейбл оставалась в своей кухне, она бы увидела Кэти и наверняка удивилась, куда это она отправилась, потому что в тупике на их улице находился всего один дом, да и тому нечем было привлечь глаз прохожего.

Когда Оделл Вулф открыл дверь, его брови полезли на лоб, спрятавшись под копной нестриженых волос.

— Мисс Кэти! Что вы здесь делаете?

— Я пришла к вам, мистер Вулф. Можно мне войти?

— Внутрь? Вы хотите войти в мой дом?

— Да, прошу вас. У меня есть для вас предложение.

Оделл Вулф отступил в сторону, явно занервничав при слове «предложение».

Кэти улыбнулась.

— Это не то, о чем вы подумали.

— О нет, что вы, мэм, ни о чем я не подумал…

— Речь пойдет о том, чтобы предложить вам работу.

— Работу? Кто же это, интересно, хочет взять меня на работу?

— Для того я и пришла, чтобы обсудить это с вами.

И теперь Кэти должна была услышать, что думает о ее плане Бенни.

— Что, если мы расширим меню так, чтобы оно включало также ленч по-домашнему и такие обеденные блюда, как мясной рулет, жареная курица, ростбиф со всякими гарнирами и приправами?