Отец Джон Колдуэлл внезапно очнулся от тревожного полусна, так и не отдохнув за ночь. Он долго не мог заснуть после короткого, загадочного и совершенно неожиданного ночного телефонного звонка от Трея Дона Холла, который когда-то был его лучшим другом. Укладываясь в кровать, он все еще был в состоянии шока, после того как, подняв трубку, услышал голос человека, которого не видел и с которым не общался двадцать два года. Более того, оказалось, что Трей сегодня приезжает в Керси. Всю ночь Джон беспокойно ворочался, ломая себе голову, что могло заставить Трея вернуться в родной город после столь долгого отсутствия. Джон до сих пор не мог поверить, что это каким-то образом связано с продажей дома Мейбл Черч. Наконец, уже под утро, Джон все-таки задремал, но этот сон не принес облегчения, потому что он погрузился в трясину ночного кошмара, от которого очнулся с пересохшим горлом и бешено стучащим в груди сердцем. Только сейчас он сообразил, что шум в ушах был связан с тем, что в дверь его спальни стучала домохозяйка, Бетти Харбисон, которая принесла ему утренний кофе.

— Войдите, Бетти! — отозвался он, не вставая с постели из-за охватившей его слабости.

— Отче? — Бетти с любопытством просунула голову в приоткрытую дверь его комнаты. — Вы еще не встали?

Джон устало потер глаза.

— Я еще не вполне проснулся. Плохо спал этой ночью.

— Вы имеете в виду ту ее часть, когда вы в конце концов добрались до своей кровати? — Она поставила поднос на стол и налила в кружку специально сваренный для него крепкий черный кофе. Затем, не скрывая своего недовольства, продолжила: — Я слышала, как примерно в полночь звонил телефон. Люди что, не понимают, что вам тоже нужно когда-то спать?

— Я тогда еще не спал, — сказал Джон. — Мне очень жаль, если этот звонок побеспокоил вас.

— Из-за себя я не стала бы об этом говорить, отче.

— Я знаю. — Джон поднялся, чтобы взять свою кружку. — Вы слишком много беспокоитесь обо мне, Бетти.

— А кто еще о вас побеспокоится? — Открыв шторы на окне, она едва заметно улыбнулась ему, чего практически никому другому добиться никогда не удавалось. Джон крайне редко слышал ее смех. Причину этого знали только он и ее муж, да еще те, кто был знаком с этой женщиной много лет.

— У меня на несколько дней остановится гость, мой старый знакомый, одноклассник, — сообщил Джон. — Он приезжает сегодня и появится здесь к ленчу. Надеюсь, это не станет для вас проблемой. Я не смог предупредить вас заранее, поскольку сам узнал об этом только сегодня ночью.

— Ну да, тот самый полуночный звонок, — озабоченно произнесла Бетти. — Нет, это действительно не проблема. Из социальной службы сегодня утром пришлют Юнис Уэлборн и Беллу Гордон, чтобы помочь мне. Так, говорите, ваш старый друг?

— Мой бывший одноклассник, — поправил ее Джон. — Я не видел его с тех пор, как мы закончили школу. А вам не придется беспокоиться по поводу моего завтрака. У меня с утра назначена встреча в Керси.

Бетти постояла еще немного, чтобы узнать хотя бы имя этого гостя, но потом заметила, что отец Джон терпеливо дожидается, пока она уйдет, чтобы наконец вылезти из-под одеяла в трусах и футболке.

— Никакого беспокойства для меня в этом нет, — пробормотала она.

Она забрала поднос и мягко прикрыла за собой дверь. Кто бы это ни был, святой отец, похоже, не очень-то рад этой встрече. Она была уверена, что это какой-нибудь очередной попрошайка. Отец слишком часто позволяет людям навязываться.

Джон сбросил одеяло и, сунув ноги в тапочки, вышел на балкон. Кофе в таком состоянии был не самым лучшим решением для его желудка, но зато с балкона открывался умиротворяющий душу вид. Отсюда он смотрел на большой огород и загоны для скота, за которыми располагались просторные огороженные площадки, где дети Дома Харбисонов выращивали домашних животных для проекта БФА — «Будущие фермеры Америки». На ступеньках заднего крыльца ел свой завтрак Феликс, любимый пес всего этого сиротского приюта, а дальше, сколько хватало глаз, расстилалась спокойная, окрашенная в пастельные тона прерия, которая сейчас вся была в цвету. Глядя на эту почти идиллическую картину, Джон тем не менее явственно ощущал, как откуда-то издалека приближается нечто, пока невидимое и неизвестное, которое очень скоро станет угрозой всему этому спокойствию, словно буря, собирающаяся где-то за горизонтом.

Джон помнил тот последний раз, когда он пытался связаться с ТД Холлом. Это было летом 1990-го в Гватемале. Он работал тогда в иезуитской Службе беженцев, переживая особенно опасное время, когда резко участились жестокие расправы правительственных служб безопасности с политическими диссидентами и теми, кто подозревался в их поддержке (в числе их были и иезуиты). Тысячи людей были вынуждены покинуть свои дома и страну, а его задача состояла в том, чтобы помогать беженцам оформлять документы для политического убежища и фиксировать факты нарушения прав человека. После долгого дня, когда он выслушивал ужасающие рассказы людей, прятался вместе со всеми от «эскадронов смерти», боролся с изнуряющей жарой и грязью джунглей, полных змей и москитов, вечером Джон садился писать письмо своему бывшему другу в Соединенные Штаты, и это было для него настоящей передышкой. Джон еще не потерял надежды, что однажды они с Треем и Кэти снова смогут быть вместе. Отец Ричард рассказал ему, что ежегодно в стипендиальный фонд памяти Донни Харбисона поступает анонимный чек на значительную сумму, — знак того, что его старинный приятель все еще не безнадежен. Трей не забыл своего обещания, данного в тот вечер, когда они поговорили начистоту после игры на региональное первенство. Но однажды ночью Джон очнулся на своей койке от сна, в который провалился совершенно обессиленным, и с тех пор больше никогда не писал Трею.

Это был один из тех необъяснимых моментов, когда подсознание само выявляет истину, которая до этого была глубоко спрятана под слоем возражений. Трей никогда не приезжал домой. Он был потерян для них с Кэти так же, как тайна возникновения цивилизации майя. Вполне вероятно, что когда-нибудь подсознание Джона сможет разгадать причину, по которой Трей бросил Кэти и своего ребенка. Но какой бы ни была эта причина — реальной или выдуманной им самим, — она практически гарантировала, что они, скорее всего, уже никогда не увидят Трея. Джон почему-то был в этом совершенно уверен; точно так же один из близнецов инстинктивно чувствует, когда с его единоутробным братом случилось несчастье. Его письма и даже молитвы, посылавшиеся Трею в надежде, что он вернется к ним, были просто бессмысленны. Когда Джон понял это, он сразу же написал об этом Кэти. Она ответила ему: «Все в порядке, Джон. Я отпустила Трея, и уже давно».

Тогда зачем же он приезжает сейчас?

— Я в этом не слишком уверен, — ответил тот, когда Джон сказал ему по телефону, что будет рад его видеть.

Что Трей хотел этим сказать? Какая опасность кроется в этих загадочных словах?

Еще он сказал, что нужно уладить кое-какие незаконченные дела. Когда это ТД Холла волновали подобные вещи? Одним из таких «дел» была Мейбл Черч, его тетя, которая его воспитала и делала для него все, что могла, а Трей даже не приехал на ее похороны. Его совершенно не заботило то, что в 1986 году он бросил беременную девушку, родившую от него сына, которого он не признал. Когда Трей находился в расцвете своей спортивной карьеры, один из репортеров раскопал школьный снимок Трея в возрасте восьми лет, на котором прослеживалось поразительное сходство с мальчиком в том же возрасте, бывшим, судя по распространенным в его родном городе слухам, его сыном. Газеты приводили такое высказывание Трея: «У нас, в техасской “Ручке сковородки”, вся порода такая: мы все высокие, худые, похожие на каланчу. Мы все обыкновенные и одинаковые, как перекати-поле».

Хотя Кэти старалась не подавать виду, Джон знал, что скрытый подтекст этой фразы нанес ей удар, не говоря уже о том, как это повлияло на Уилла, но в округе такое отношение бумерангом обрушилось на Трея. Одно дело — когда мужчина отказывается поддерживать своего внебрачного ребенка, и совсем другое — отрицать, что это его ребенок, когда по внешнему сходству и времени рождения мальчика всем было понятно, что отцом его мог быть только ТД Холл. Неудивительно, что после этого Трей не показывался в Керси двадцать два года.

Тогда почему же он появился здесь теперь? Может быть, он приехал домой, чтобы наконец признать Уилла? Чтобы вновь добиваться расположения Кэти? От мысли об этой возможности у Джона заныл желудок. Выходит, ее «опрометчивый поступок», как язвительно говорила об этом сама Кэти, был прощен. Джону понравилось, как она когда-то высказалась по этому поводу, пытаясь объяснить, каким образом ей удалось вернуть себе благосклонность жителей города: «Если во время паводка, несмотря ни на что, держать голову высоко, вода в конце концов отступит, и тогда можно будет выйти на берег по сухой земле».

Ей действительно удалось выстоять, и Трей это очень скоро поймет. Кэти была видной фигурой в городской общине — президент совета школы, член муниципального совета и нескольких местных общественных комитетов. Все просто обожали ее. Сейчас она была более красива и привлекательна, чем когда-либо, и к тому же ей принадлежало процветающее кафе, разрекламированное как одна из наиболее ярких достопримечательностей в небольших городках на всем Юго-Западе.

А ее сыном город гордился не меньше, чем в свое время гордился Джоном и Треем. Джон Уилл Бенсон вывел свою команду в финал первенства штата, где они проиграли только в последнем ининге, борясь с соперником очко в очко.

— Он бы так же естественно смотрелся и на футбольной площадке, — как-то заметил тренер Тернер, и в словах его прозвучало сожаление, но одновременно и облегчение, что Уилл не пошел по стопам своего отца.

Уилл мог бы поступить практически в любой колледж, где есть стипендии для бейсболистов, но его успеваемость и без того обеспечила ему возможность пойти учиться в Университет Райса[20]. Он недавно окончил его, получив диплом инженера-технолога по нефтедобыче, и поступил на работу в Дэлтоне в региональный офис нефтяной компании, где проходил практику. Хотя Джон и Кэти были рады, что мальчик находится неподалеку, она все-таки надеялась, что сын выберет должность в других офисах этой компании, разбросанных по всей стране и за рубежом.

— Ему необходимо раздвигать свои горизонты, нужно узнать жизнь за пределами округа Керси, — сказала она, но Уилл любил свою родную «Ручку сковородки» и строил планы когда-нибудь купить здесь ранчо и разводить на нем лошадей.

Так неужели Трей — сорокалетний, разведенный, у которого звездные дни спортивной карьеры остались далеко позади, — возвращается домой, чтобы погреть бока у домашнего очага Кэти?

Новая волна беспокойства, словно током ударившая Джона, заставила его вернуться в комнату. По пути он увидел себя в зеркальной дверце шкафа, отступил на шаг и, проведя рукой по волосам, впервые за много лет вгляделся в свое отражение. Сейчас он почти восстановил свой вес, который потерял в Центральной Америке. А тогда, вернувшись домой, он выглядел так, будто у него изнутри откачали воздух, притянув кожу к костям, но при этом мышцы его по-прежнему были в тонусе, а тело не потеряло силу. Несмотря на годы, оставившие свой след на его лице, и седину на висках, он до сих пор иногда ловил на себе заинтересованные взгляды, не уступавшие тем, которые женщины раньше бросали на Трея Дона Холла. А вообще время благожелательно сказалось на его внешности, хотя суровые условия, в которых Джон отдавался своему призванию, определенно не прошли для него бесследно. «Интересно, насколько это коснулось ТД Холла?» — подумал он.

Отправляясь под душ, Джон думал о том, какую дань годы заставили заплатить Трея за два неудачных брака, скандальные разводы, юридические баталии, финансовые проблемы, серьезную контузию, заставившую его завершить карьеру футболиста, за всю эту жизнь на повышенной скорости без остановок. Джону хотелось надеяться, что не такую уж непосильную. Трей Холл всегда жил, не особо задумываясь о последствиях, и его лицо и тело, вероятно, служили этому доказательством.

Как и всегда, уходя из дома Харбисонов, Джон остановился у кухни, чтобы попрощаться с Бетти и сказать ей, где его можно в случае надобности найти. Он знал, что она ожидала от него вежливого обращения и очень ценила его. Когда он рассказывал, где будет днем и когда собирается вернуться домой, это тешило ее, ибо она относилась к нему почти по-матерински.

— Я сначала поеду в Керси, а потом буду в церкви Святого Матфея на исповедях, но вернусь вовремя, чтобы встретить нашего гостя.

— А где вы будете в Керси, отец?