— Может? Так ты в этом не уверен? — Сослуживец фыркнул и подмигнул Линде.

— Я ожидаю как раз холодный прием, — ответил Уилл, расписываясь в журнале регистрации.

Он подумал, что если ехать быстро, то у него уйдет почти час, чтобы добраться до Дома Харбисонов, но, к сожалению, ему необходимо еще заехать на заправку. Поэтому у Харбисонов он будет примерно в половине седьмого, то есть через полчаса после приезда матери для разговора с его недобросовестным папашей. Он не мог придумать другого места для встречи, куда она должна приехать в пятницу вечером, бросив Бебе одну разбираться с толпой посетителей, ринувшейся ужинать в кафе «У Бенни». Беспокоиться он начал после того, как некоторое время назад Кэти позвонила ему и попросила приехать домой, чтобы встретиться с ней и отцом Джоном после мессы. Причину она объяснять отказалась, но голос ее звучал одновременно и напряженно, и возбужденно.

— Просто сделай так, как я тебя прошу, дорогой мой, — сказала она, хотя знала, что ему придется переиграть свидание с его девушкой Мисти, с которой они обычно встречались в пятницу вечером.

— А он связывался с тобой? — спросил ее Уилл.

— Нет, сынок, и теперь уже я от него этого не жду. И ты тоже не жди, можешь мне поверить.

Это «теперь уже» предполагало, что появилась какая-то новая информация относительно его отца, но мама быстро повесила трубку, прежде чем он успел ее спросить. Когда же через несколько минут Уилл перезвонил к ней в кафе, чтобы она все-таки объяснилась, Бебе сказала, что Кэти уехала оттуда примерно в час дня и с тех пор не появлялась и не звонила. Тогда он сам позвонил маме домой, но ответа не получил. Уилл попробовал пробиться к ней на мобильный, но его переключили на голосовую почту. Именно в этот момент он оставил свое рабочее место — к черту все! Он не может допустить, чтобы мама осталась один на один с Треем Доном Холлом.

Уилл не мог винить ее за то, что она хотела снова увидеть Трея, — если, конечно, только для того, чтобы сказать ему всю правду о том, какой же он негодяй. Сам Уилл дергался на любой звонок, на звук каждого подъезжающего автомобиля, думая, что это, возможно, Трей Дон Холл хочет связаться с ним. Одно любопытство уже могло заставить его искать контакт с сыном, которого он никогда не видел. Что бы тот ни начал ему объяснять, уговаривал себя Уилл, все это не имеет для него ни малейшего значения, хотя на самом деле это означало для него многое. Во-первых, это был шанс рассказать этому мерзавцу все, что он о нем думает. Во-вторых, он получил бы удовлетворение, дав Трею Дону Холлу возможность прочувствовать вкус того, каково это — быть отверженным, и понять, как они с матерью страдали все эти годы.

Но уже ближе к вечеру, как раз перед звонком Кэти, Уилл вдруг понял, что его отец не собирается ни звонить, ни приезжать к нему. Он просто уедет из города, так и не взглянув на сына, и вероятность такого исхода вызвала у него неожиданное смятение. Еще до звонка матери он решил, что не позволит отцу скрыться так легко. Трей Дон Холл должен встретиться со своим сыном, узнать, как он выглядит и как ненавидит его. Тогда-то Уилл и решил поехать к Харбисонам.

Было почти четверть седьмого, когда он увидел мать в ее «лексусе» на перекрестке дороги, которая вела к детскому приюту. Он как раз наполнил бак своего джипа и держал в руках чек, когда заметил ее машину, остановившуюся на светофоре. Он видел, как мама глянула в обе стороны, прежде чем свернуть на шоссе к Керси, и Уилл подумал, что сделала она это как-то украдкой, словно не хотела, чтобы ее кто-то заметил. А еще он обратил внимание, что она очень бледная. Казалось, что ее всю трясет.

Он даже не окликнул ее. На ней было что-то синее, ее пышные сияющие волосы были уложены в прическу, явно сделанную перед встречей с мужчиной, к которому она, по идее, уже давно была равнодушна. Уилла бросило в жар. Чего это она так вырядилась? Неужели его мать поехала в Дом Харбисонов в надежде что-то наверстать с его отцом? Хотела его соблазнить? Только ничего из этого не вышло. Трей Холл высокомерно выпроводил ее и вновь причинил ей боль. Челюсти Уилла решительно сжались. Он резко рванул свой джип с места. Уж его-то этому ублюдку так просто выпроводить не удастся.

Через пять минут он наткнулся на тело. Сначала он увидел серый БМВ, стоящий на обочине, а затем — лежащего на спине мужчину, вытянувшегося во весь рост у задних колес автомобиля. Сердце стучало так громко, что заглушило его крик; он остановился на другой стороне дороги, выскочил из машины и приблизился к неподвижной фигуре, которая лежала на земле. Челюсть его дрожала, когда он сверху вниз пристально вглядывался в застывшее лицо легендарного Трея Дона Холла, его отца. О Господи, нет…

Уилл опустился на песчаную обочину и взял его за руку. Она была окоченевшая, но не холодная, и в ней было еще достаточно жизни, чтобы Уилл мог почувствовать прикосновение своего отца, даже если тот ничего уже не ощущал. Он заплакал, и слезы его капали на серый шелк рубашки, добавляя новые пятнышки рядом с темно-красным кругом в том месте, куда вошла пуля. Чувство утраты волной захлестнуло его. Теперь он уже никогда не познакомится с человеком, который был его отцом и которого его мать застрелила из старого ружья калибра .30-30[23], которое хранила у себя под кроватью.



***


Вернувшись к себе домой, Кэти тут же полезла в аптечку в поисках пузырька с давно просроченным транквилизатором, которым она никогда не пользовалась. Руки у нее тряслись так, что, когда ей все же удалось справиться со специальной крышкой с секретом (чтобы не могли открыть дети), содержимое высыпалось на кафельный пол. Чувствуя, что ей тяжело дышать, а сердце вот-вот выпрыгнет из груди, она взяла две таблетки и запила их стаканом теплой воды из-под крана, чтобы немного расслабить напряженные мышцы горла. Увидев свое отражение в зеркале, она охнула. Лицо было белым как мел, а взгляд — дикий и неистовый. Выключив воду, Кэти с ужасом заметила темное пятно на рукаве ее синего свитера. Внимательно рассмотрев его, она поняла, что это была кровь из раны, которой она испачкалась, когда щупала пульс на шее Трея. В панике она быстро сняла его и, не зная толком, что с ним делать дальше, сунула в корзину для грязного белья.

Она предприняла осознанное усилие, чтобы медленно вдохнуть через нос полной грудью, и отправилась в свою спальню, где села в свое кресло для чтения. Затем она медленно выдохнула. Под ложечкой сосало; «следи за позвоночником» — вспомнила она инструкции своей бабушки, взятые из книжки о том, как бороться с симптомами селективного мутизма. Удерживая нужное положение по десять секунд, она продолжала выполнять дыхательные упражнения на расслабление и напряжение, сохранившиеся в ее памяти еще с детских времен, пока не почувствовала тепло и слабость. Наконец тело ее расслабилось и она попробовала произнести несколько слов вслух.

— Боже милостивый, Трей, — сказала Кэти. — Кто мог сделать такое с тобой?

Сейчас Кэти отдала бы все на свете, чтобы вернуть прошлое и поступить иначе, но шок, вызванный тем, что она нашла Трея мертвым, сразу ударил по голосовому аппарату и начал диктовать все ее действия и мысли с того самого момента, как ее взгляд наткнулся на его тело возле машины. Бросившись к нему, она звала его по имени, но с губ не сорвалось ни единого звука. Все ее старые чувства к Трею, долго сдерживаемые запорами души, разом вырвались наружу, когда она увидела неподвижно лежащее на дороге тело, воротник его рубашки, дрожавший на легком ветерке, его волосы, пыль, в которую он упал. Застыв в оцепенении, она смотрела в эти знакомые темные глаза, широко открытые в безмолвном изумлении, и ей хотелось сделать что-то, чтобы он узнал ее. Это же я, Трей! Это я! Она опустилась на подогнувшихся коленях и попыталась нащупать пульс у него на шее, но одеревеневшие пальцы ничего не чувствовали. Он уже покинул этот мир, мальчик, который был так полон жизни и ее любви к нему.

Кэти достала свой сотовый, чтобы позвонить в 911, но затем с парализующим чувством беспомощности поняла, что не может произнести ни слова. Она могла только кричать в бессилии, заливая бесполезный телефон своими слезами. Она не хотела оставлять Трея неукрытым и таким уязвимым перед всеми стихиями, но ей нужна была помощь. Вдали слышался шум работающего в поле трактора, но точно определить направление она не смогла. Кэти решила, что поедет в Дом Харбисонов и напишет Бетти на бумаге, что произошло, а та позвонит в управление шерифа. Но кто мог это сделать? У кого еще были причины убить Трея, кроме нее самой?

О Боже.

С этого момента она повиновалась инстинкту, и это была реакция на ее состояние. Сейчас Кэти с трудом могла поверить в то, что она сделала несколько минут спустя после первого шока. С точностью робота развернув свою машину, она остановилась, вышла и метелочкой, которой пользовалась, чтобы сметать пыль и мусор с могил бабушки и Мейбл, уничтожила следы колес «лексуса» на обочине. А затем она уехала, оставив тело Трея там, где обнаружила его, брошенное и открытое для прохлады опускающихся сумерек. Нога ее словно примерзла к педали, и Кэти было трудно дышать.

Транквилизатор начинал действовать. Уже успокоившись, она поднялась с кресла. Что сделано, то сделано. Она сожалела о своих действиях, характерных для человека виноватого. Она должна была сообщить о смерти Трея и заявить о своей невиновности. Тем не менее она избежала суеты и проблем, какие были бы у нее, если бы ее застали на месте преступления. Мать Уилла снова могла стать предметом разных пересудов и сплетен, а если еще Джон расскажет, что он отец ее ребенка, злые языки заработают на полную.

Сначала подозрение в любом случае упадет на нее. У Рэнди Уоллеса не будет другого выбора, кроме как допросить ее, но он сделает это по-тихому, и у него не будет ничего, что могло бы связать ее с этим преступлением, кроме собственных догадок, что порой она вполне могла желать Трею смерти. Если же полиция выяснит, что Трей приехал, чтобы рассказать Джону всю правду о его отцовстве, тогда вообще какой ей резон убивать его? Она могла только порадоваться этой новости и остаться благодарной Трею, что он успел сделать свое признание, прежде чем его убили. В случае необходимости заявление Трея будет подтверждено анализом ДНК. К тому же отец Джон рассказал ей о смертельной болезни Трея. Зачем ей убивать человека, если она знает, что он и так скоро умрет? Баллистическая экспертиза покажет несоответствие ее ружья той пуле, которая убила Трея. Ей не хватает только алиби, но Кэти не сомневалась, что сможет придумать правдоподобную историю насчет того, где она находилась в момент убийства.

Рэнди никогда не должен узнать о том, что она была на той дороге, а также о причинах, которые ее туда привели. Она поехала, что помешать Трею раскрыть тайну, которая могла означать крах для отца ее ребенка и мужчины, которого она любила, а теперь его уста уже сомкнулись навеки. Ей нужно держать место своего пребывания сегодня, во второй половине дня, в секрете также и от Джона. Он никогда не поверит, что она способна на убийство, но Джон, уезжая, знал, что мысль об убийстве жила в ее сердце. Не стоит заставлять его беспокоиться по поводу того, что у полиции есть причины подозревать ее в этом преступлении.

Они с Уиллом приедут уже меньше чем через час, и она должна выглядеть и вести себя так, будто ничего не знает о смерти Трея. Это будет радостный запоминающийся вечер, и Уилл наконец узнает своего отца. Она не позволит Трею даже после его смерти отравить — как он это часто делал при жизни — столь знаменательный для них момент. Когда Рэнди явится допрашивать ее, она скажет, что уехала из кафе пораньше, чтобы приготовить ужин для сына и отца Джона по одному особому поводу. Откуда ему будет знать, что ее знаменитая лазанья и творожный пирог, на приготовление которых уходят долгие часы, были сделаны и заморожены в морозильнике одним зимним днем, когда у нее было настроение заняться кулинарными изысками?



***


Деке оказался весьма удивлен тем, что на мессе в пятницу вечером церковь была почти до отказа заполнена людьми. Сам он относился к пресвитерианской концессии и не мог себе представить, что можно посещать дом Божий в какой-то другой день, кроме воскресенья, не говоря уже о вечере последнего дня рабочей недели. Пятничный вечер в его понимании был предназначен для того, чтобы расслабиться и оттянуться дома, если, конечно, речь не шла о футбольном сезоне игр школьных команд. Все дело, видно, в июньском полнолунии, решил он для себя и, не имея другого выбора, уселся на одной из передних скамей.