— Тогда давай пройдем в исповедальню.

Сидя в тесной кабинке за темно-красной бархатной занавеской, Уилл сквозь решетку окошка выпалил:

— Я не убивал его, папа. Ты должен мне поверить.

— Конечно, сын мой. Я верю, — сказал Джон, у которого от облегчения вдруг закружилась голова, — но почему ты считаешь, что должен говорить мне о своей невиновности в кабинке для исповедей?

— Потому что, мне кажется, я знаю, кто его убил.

— Правда? И кто же это?

— Мама.

— Что? Ради Бога, с чего ты это взял?

Лицо Уилла помрачнело.

— Я не хочу думать так. Мне невыносимо так думать, тем более говорить об этом вслух.

— Хорошо, Уилл, сделай глубокий вдох, успокойся и расскажи мне, почему ты подозреваешь в этом свою мать.

Уилл описал, как он нашел тело, что подтвердило беспокойство Джона относительно следов джипа — детали, еще не известной прессе. Он мог представить себе шок и отчаяние мальчика, его боль, когда тот склонился над неподвижной фигурой человека, которого считал своим отцом. В такие моменты Уилл просто не мог думать об отпечатках пальцев, о следах своей машины или ДНК.

— Но почему ты сразу не позвонил в 911? — спросил он.

Уилл отвел глаза в сторону.

— Потому что… в общем, из-за мамы.

— Из-за того, что она оказалась на той дороге, где был убит Трей?

— Из-за того, что я думал, что она может быть в это замешана.

Джон усилием воли старался побороть охватившую его панику.

— А что тебя заставило так думать?

— Я… видел ее вчера вечером примерно в шесть пятнадцать на выезде с дороги, ведущей к Дому Харбисонов, — произнес он убитым голосом. — Она ехала как раз оттуда и остановилась на светофоре. Я в это время заправлял машину на другой стороне улицы. Она меня не заметила.

— Но она ведь признала, что ездила повидать Трея, а потом передумала.

— Да, верно, но, если бы все было именно так, она бы не нервничала. И… мама выглядела ужасно… как будто только что видела… убийство. Я подумал, что, возможно, она хотела возобновить отношения с Треем. Она сняла свой рабочий комбинезон, принарядилась, но, глядя на выражение ее лица, я решил, что он опять оттолкнул ее… И вот тогда я поехал, чтобы разобраться с ним, но… увидел тело. Судя по ране, это, скорее всего, была выпущенная из ружья пуля — как раз из такого старого охотничьего ружья, какое было у моей прабабушки.

В исповедальне вдруг стало неимоверно тесно и душно.

— Почему ты не думаешь, что она могла развернуться, не доехав до тела?

— Потому что я знаю свою мать. Ее дикция сейчас натренирована. И чтобы она нарушилась, нужно потрясение. Она точно плакала и была очень бледной.

Джон вспомнил тот вечер. Кэти и Уилл были не похожи на самих себя. Тогда он списал их возбуждение на эмоциональный подъем всего прошедшего дня, но, оказывается, им пришлось пройти через более серьезные испытания, чем ему.

— Ты после вчерашнего вечера говорил с матерью?

— Нет. Я позвонил ей сразу после выпуска экстренных новостей, но трубку она не сняла, и сотовый у нее был отключен. Я вынужден был оставить ей сообщение. С того момента я и переживаю по этому поводу. Может быть, она просто не хотела тогда со мной говорить? Понятия не имею, зачем ей было оставлять дом, если только… не для того, чтобы избавиться от ружья ее бабушки.

Уилл имел все основания для тревоги. После того как Рэнди уехал, Джон тоже звонил Кэти, но попал на автоответчик. Теряя голову от беспокойства, он ринулся на приходском грузовичке обратно к ней домой, но окна были темными. На звонок в дверь никто не ответил, и не было возможности проверить, стоит ли ее «лексус» в гараже. Он уехал, надеясь, что Кэти просто захотела побыть в одиночестве и еще раз осмыслить смерть Трея. Она бы не стала вот так закрываться от него, особенно сейчас, но ему оставалось только надеяться, что все это звенья одной цепи.

— А ты не пробовал звонить ей сегодня утром? — спросил Джон.

— Нет, потому что… это еще не все. — Уилл рассказал ему об утреннем эпизоде с участием шерифа. — Когда Рэнди сравнит мои отпечатки на стаканчике и отпечатки, которые я оставил на теле, у него на руках будут все улики, чтобы арестовать меня. Я не убивал Трея Холла. Я говорю это тебе, учитывая тайну исповеди, но, если мне предъявят обвинение, на суде я собираюсь сказать, что это сделал я.

— Уилл, послушай меня! — Джон отодвинул решетку на окошке. — Ты не сделал ничего плохого, и твоя мать тоже. Как ты можешь хоть на секунду представить себе, что Кэти способна на убийство…

— Я не могу, но полиция может.

— Им нужно будет это доказать, а ее с местом преступления ничего не связывает. Она, вероятно, наткнулась на тело точно так же, как ты, поэтому и выглядела такой расстроенной. И нет никакой необходимости сознаваться в том, чего ты не совершал. Если за тобой приедет Рэнди, не говори ничего — ни единого слова, — пока я не пришлю тебе адвоката. Все твои действия были исключительно разумны, а то, что ты не позвонил в полицию, вполне объяснимо. Ты поступил так, как сделал бы любой сын, который нашел своего отца лежащим на обочине и который боится, что в этом преступлении могут обвинить мать. У твоей матери не было причин убивать Трея. Не забывай, она знала, что он умирает.

— Но зато я узнал об этом только после того, как нашел тело, — напомнил ему Уилл. — И когда Рэнди выяснит этот факт, — юноша безнадежно покачал головой, — это станет еще одним гвоздем в крышку моего гроба.

В раздумьях Джон нервно массировал лоб. Уилл был прав. Вскрытие покажет, что у Трея был рак. Рэнди спросит, когда Уилл узнал о смертельной болезни Трея. И если для Кэти время поступления к ней этой информации сработает на ее защиту, то для Уилла все будет наоборот.

Конечно, его отец всегда может ради него солгать, но это плохой выбор. Он был готов заложить свою душу, чтобы защитить сына, но Джон прекрасно знал, что одна ложь тянет за собой другую, а это только запутает их же, тогда как у правды есть шанс освободить невиновного.

— И кроме всего прочего, — добавил Уилл, — я узнал, что Трей мне не отец, только после того, как он был убит. Я тут подумал: если эта информация всплывет, не воспримут ли мой мотив убить его еще жестче, когда дело дойдет до суда? Я убил человека из мести за то, что он бросил меня и был мне плохим отцом, тогда как на самом деле он мне отцом вообще не был?

— Ммм-да, я… — запинаясь, протянул Джон, поставленный в тупик стройными рассуждениями Уилла.

Если они с Кэти объявят правду о том, кто на самом деле отец Уилла, это только укрепит основания для обвинения его в убийстве. Он не смел заявить свои права на отцовство, по крайней мере сейчас.

— Рэнди этого не узнает, — сказал Джон. — Мы сохраним эту информацию в тайне. Кто-то убил Трея. Это был не ты и не твоя мать. Повторяю, Уилл, ни при каких обстоятельствах не признавайся в убийстве, которого ты не совершал. Мы просто должны верить, что убийца будет разоблачен. — Он показал на свою шею и постарался усмехнуться. — Не зря же я ношу этот воротничок.

— Я надеюсь, что для того, кто там, наверху, это значит немало, — сказал Уилл, но глаза его выдавали, что сам он в это верит слабо.

Когда Уилл ушел, Джон вернулся в свой кабинет и позвонил своему собрату по ордену иезуитов и выпускнику университета Лойола, который в данный момент имел юридическую практику по уголовному праву в Лаббоке. После того как Джон рассказал ему о причине своего беспокойства, адвокат ответил, что да, арест Уилла, по-видимому, неизбежен, и попросил связаться с ним, когда того возьмут под стражу. Он немедленно выедет в Керси.

Джон побрел в неф церкви и сел на то самое место, где после того рокового дня много лет назад он провел столько времени. С тех пор он ни разу не сидел там, но сегодня автоматически пришел к молельной скамье, где изливал Господу свои самые большие страдания и страхи. Здесь, на этом пространстве шириной в полметра, он тогда нашел покой. Здесь он нашел ответ, как ему жить дальше. С той же самой отчаянной надеждой на спасение он и сейчас преклонил колени и прижал руки ко лбу, но молиться не мог, потому что перед глазами вставали ужасные воспоминания о тюрьме Пеликан-Бэй, а воображение рисовало картины заключенного в этом аду сына.

Если против Уилла выдвинут обвинение, в преступлении сознается Кэти. Джон в этом даже не сомневался. Она скорее пожертвует собой, чем позволит, чтобы ее сына признали виновным в убийстве. Мотив, который она выдвинет, будет прост: она ненавидела ТД Холла. Она никогда не раскроет свой настоящий мотив, никогда не признается, что хотела смерти Трея из страха, что тот может разоблачить вину отца Джона Колдуэлла, и Уилл указал причину, по которой она не могла использовать вопрос об отцовстве в качестве повода убить его. Сомнительно, чтобы полиция купилась на ее признание в свете улик, имеющихся против Уилла, но люди в округе определенно будут рассматривать возможность того, что убийцей была именно она.

Впервые, будучи священником, Джон обнаружил, что не может искренне прочесть молитву «Да исполнится воля Твоя». Ему как раз ужасно хотелось, чтобы исполнилась его собственная воля, а она заключалась в том, чтобы найти убийцу и снять подозрения с сына и Кэти.

Вернувшись домой, Джон узнал от Бетти, что адвокат Трея Лоуренс Стэттон, вылетающий завтра утром из Калифорнии, попросил у них с Лу о встрече во второй половине дня.

— Как вы думаете, в чем там может быть дело? — осведомилась она.

В чувстве вины, мог бы ответить он. Трей оставил им подачку в своем завещании.

— Чтобы выяснить это, нам придется немного подождать, — ответил Джон.

— Адвокат еще спросил, не поможете ли вы ему с организацией похорон. Трей должен быть похоронен рядом со своей тетей, — сообщила Бетти. — Он также сказал, что Трей просил, чтобы церемонией богослужения на его похоронах руководили вы. — Она передала ему листок бумаги для заметок. — Он остановится в «Холидей Инн» на федеральной трассе Ай-40, где забронировал последний из имеющихся там номеров. Вот телефон, по которому с ним можно связаться.

Джон взял листок в руки и уставился на него. Что он может сказать над могилой человека, который даже после своей смерти продолжает третировать его семью?

Глава 62




Епископ епархии Амарилло посоветовал Джону не говорить ничего и не предпринимать никаких действий относительно своих признаний, пока у него не будет времени собрать свой совет. Его предварительное мнение состояло в том, что поступок Джона был совершен им до принятия его обетов и поэтому не подпадает под правила Церкви, определяющие, как поступить в таком случае.

Поэтому в субботу вечером Джон занял свое место священника, проводящего мессу в церкви Святого Матфея, в то время как шериф Рэнди Уоллес направил в магистрат округа заявление, официально обвинив Джона Уилла Бенсона в убийстве Трея Дона Холла. В качестве возможного основания для этого он предъявил отпечатки пальцев с пенопластового стаканчика, добровольно отданного ему обвиняемым в собственном доме, которые совпадали с отпечатками, снятыми на месте преступления. Был выдан ордер на арест Уилла, а также ордер на обыск его дома и автомобиля для обнаружения новых доказательств, связывающих его с этим преступлением.

Шериф и два его помощника застали Уилла кормящим своих лошадей; у его ног крутился Сильва. Зачитав ему его права и разрешив сделать звонки матери и отцу Джону, Рэнди позволил парню закончить свои обязанности по дому, приставив к нему одного из полицейских в качестве стража, а сам тем временем вместе с Майком обыскал дом и «рэнглер». Единственное ружье в доме было калибра .22, но в бардачке джипа лежал чек с автозаправки, расположенной неподалеку от того места, где было обнаружено тело Трея, а дата и время на чеке совпадали со временем убийства.

— Мы забираем твой «рэнглер», Уилл, — сказал Рэнди. — Нам нужно сравнить его протекторы со слепками следов шин, которые мы сделали на месте преступления.

— Ключи висят в доме у дверей, — ответил Уилл.

— Если хочешь, твою собаку мы тоже можем увезти с собой. Отец Джон или твоя мать смогут заехать за ним в управление и оттуда забрать домой.

— А как же ваша аллергия? — спросил Уилл.

— О, это был временный приступ.

Глава 63




В понедельник Уилл Бенсон был задержан, против него выдвинули обвинение, после чего парня выпустили под залог. Во вторник Рэнди Уоллес наконец-то ответил на звонки Деке. Протеже бывшего шерифа справедливо полагал, что у его наставника до сих пор заноза в заднице по поводу какого-то преступления, которое Трей Дон Холл мог совершить в семнадцатилетнем возрасте. Какое это может иметь значение теперь? Он-то уже мертв.