— Это — Сара Макдуол, — молвила старушка, повернувшись к Пенелопе, — ее мать не стыдилась называться моей приятельницей, она умерла много лет назад, а ее дочь теперь здесь заправляет всем.

— Дорогая, у тебя есть свободная комната для приезжей барышни, уже ночь, а ей негде остановиться?

— Конечно, — молвила она, взяла свечу со стола и учтиво пригласила Пенелопу следовать наверх.

Дом был небольшой, плохо обставлен, с выбеленными стенами, посеревшими от времени. Один камин, дымящий на кухне, согревал весь дом, остальные два видимо давно не использовались. Первый этаж занимали крохотный холл, кухня, кладовые и еще несколько комнат. Второй — десять жилых комнат, две из которых предназначались для хозяев, остальные — для квартирантов. Сейчас приезжих было мало, потому пять комнат пустовали. Сара прошлась и осмотрела все имеющиеся в наличии свободные комнаты, затем выбрала самую приличную, как ей показалось, и вручила мисс Эсмондхэйл ключ.

— Вам нравится эта комната, она самая просторная и светлая, надеюсь, вы будете чувствовать себя здесь комфортно?

Те покои, к которым привыкла наша героиня, во много раз превосходили этот крохотный уголок. Одно небольшое окошко с облупленной краской; голые стены и скрипящий пол; кровать, устланная пожелтевшим постельным бельем; старый шкаф с трухлявыми, разболтанными дверцами; комод со стертым лаком и множествами повреждений на крышке; запыленный стол и плохо сколоченный стул. К этой комнате примыкала крохотная каморка, в которой находились все принадлежности для умывания: большой оловянный таз и глиняный кувшин с надбитой ручкой.

Пенелопа осталась в комнате сама, лишь одинокая свеча служила ей источником света. Было довольно холодно и неуютно. Девушка присела на кровать и почувствовала, какая она жесткая, видимо набивка матраса полностью истлела. Барышне захотелось выпить воды и немного перекусить. Сара подала ей немного каши, небольшой кусочек хлеба и чашечку горячего кофе, больше у нее ничего съедобного не было. Хотя миссис Макдуол и считалась квартирной хозяйкой, но управлялась с готовкой еды и уборкой дома практически сама, иногда она нанимала себе одну помощницу, но это либо когда у нее были заняты все комнаты, либо попадались богатые квартиросъемщики, которые с охотой платили за дополнительные удобства. Один раз у них целый месяц под кровом прожила кухарка, нанятая с местного кафе, чтобы угодить одному ворчливому клиенту. Пенелопа с жадностью проглотила свой поздний ужин, который ей так был необходим после многих часов проведенный в пути, но чувство голода все еще осталось. У себя в комнате она разложила все вещи, самые ценные сложила в комод, который хоть и имел непривлекательный вид, но все же хорошо закрывался. В шкаф она сложила свои платья и несколько пар туфель. Спалось девушке плохо, она постоянно вертелась в постели, пытаясь улечься поудобней, но кровать была настолько жестка, что у нее болели все кости. В октябре было уже довольно сыро и прохладно, и ночью в комнате было чуть теплее, нежели снаружи. Пенелопа оделась в теплые вещи, но ее все равно пробирал холод. Когда она, наконец, ощутила, что сон начинает одолевать ее, то услышала за дверью громкий шум и звучный мужской голос, который попросту выкрикивал какие-то непристойные ругательства во имя всего, что попадалось ему на пути. Дверь громко хлопнула, и спустя минут пять наступила тишина.

Утром она рано встала, лишь только начало светать. Может быть, из-за некоторого страха опоздать или поскорее покинуть свое неудобное ложе. Пенелопа спустилась на кухню и обнаружила всех жителей этого дома, которые к немалому ее удивлению, обслуживали себя сами, ведь в их плату за жилье не входило питание. Старуха Скрин, занимавшая одну из наемных комнат, помешивала в кастрюльке съедобное варево. Миссис Кофью с дочерью, проживавшие в двух комнатах, следили за кастрюлей побольше, в которой вот-вот должна была закипеть вода, ранее принесенная из колонки. Сама же миссис Макдуол умывала свою дочурку Дороти. Пятилетняя девочка казалась больной: ее тощее тельце и нездоровый цвет кожи, также невыразительные черты лица были доказательством этому, кроме того, она постоянно тряслась и пугливо прижималась к матери.

Пенелопе было не очень приятно узнать, что теперь ей самой придется себя обслуживать. Будь она родом из простой рабочей семьи, это бы ее ничуть не удивило, но барышня, которая никогда в жизни не работала и ничего не умела, взялась за голову и приуныла.

ГЛАВА 2. Что есть работа

Прошло два месяца.

Часы только что пробили половину девятого, входные двери скрипнули, и уставшая Пенелопа вошла в дом. Ее окоченевшее тело тянулось к благодатному теплу. Она медленно прошла на кухню и почти без сил присела на небольшую деревянную скамеечку поближе к очагу.

Была уже середина декабря: северные ветры, прилетевшие из далеких, покрытых вечными льдами земель, угрожающе завывали за окном. Пенелопа тряслась у огня, ее пальцы не хотели повиноваться ей, их жгла невыносимая боль. Сара находилась тоже здесь. Она сидела за шитьем, это занятие приносило ей дополнительный доход — очень важный для их семьи. Она уже уложила Дороти, бедная девочка слишком сильно кашляла, и у нее разболелось горлышко. И хоть у Сары самой слипались веки, она хотела закончить сегодня работу. Когда Пенелопа немного пришла в себя, заботливая хозяйка налила ей горячего кофе, нарезала запеканку из овсянки и положила два кусочка сладкого хлеба. У девушки тряслись руки, когда она подносила ко рту чашку, опасаясь пролить содержимое на свой наряд.

— Как ты себя чувствуешь, Сара? — спросила Пенелопа, закончив свою трапезу.

— О, превосходно, я чувствую, что скоро произойдет чудо…

— И на этом свете появиться еще одно крохотное дитя, — закончила фразу девушка.

У Сары запылали щеки, эта мысль о ребенке возвышалась над всеми проблемами, нависшими над ее семьей.

— А как у тебя прошел день? — поинтересовалась она, добродушно поглядывая на свою уставшую подругу. На вид Саре было около тридцати пяти лет, она была высока, статна, с правильной осанкой и благородными чертами лица. Природа наделила ее темными волосами, смугловатой кожей и добродушными карими глазами, обрамленными пышными ресницами. Ее покладистый спокойный характер, неимоверная выносливость и безграничное терпение, располагали к себе людей. С Пенелопой теперь их связывала крепкая дружба, ведь наша героиня нашла такого человека, который смог ее понять и принять в свое открытое сердце. Без участливой помощи этой женщины, она давно бы пала духом, ведь поначалу, столкнувшись с новой жизнью, совершенно была не подготовлена и терялась на каждом шагу. Правда, Сара помогала только, когда у нее самой появлялось время и оставались силы. Женщине, в интересном положении, возложившей на свои плечи обеспечение и заботу о семье, оставалось очень мало времени даже для сна. А теперь с каждым днем эта ноша становилась все тяжелей. Но она не жаловалась, а лишь терпеливо выполняла свои обязательства. Пенелопа взирала на нее и подражала ей, она тоже решила не хныкать от тяжелой жизни. Правда по ночам, ее старенькая подушка орошалась горячими слезами безысходности, но наутро она просыпалась и шла работать.

— И не спрашивай, это один из черных дней.

— Правда, а я ощутила сегодня в полдень лучистый свет солнца.

Пенелопа потупила глаза и тяжело вздохнула, к сожалению, солнце для нее не появлялось с тех пор, как она прибыла в этот город. Сара добродушно погладила ее по плечу и снова засела за свое рукоделие; завтра она уже хотела отдать сшитую юбку и получить деньги. Положение Пенелопы, на фоне жизни миссис Макдуол, казалось лишь забавным времяпрепровождением. Около семнадцати лет назад она потеряла мать и отца, и осталась в этом жестоком мире сама, правда она унаследовала дом, но еще не умела правильно распоряжаться своей жизнью.

Молодая восемнадцатилетняя девушка сдавала меблированные комнаты и шила платья для богатых жен и дочерей промышленников, военных или просто удачливых богачей. Так за годы тяжкой работы, она скопила кое-какие сбережения и решила выйти замуж. Сара была недурна собой, образованна, но немного наивна. Она верила в чувства и решилась выйти замуж по любви.

В это время ей встретился морской офицер — Морис Макдуол, который слыл в ближайших деревушках красавцем и щеголем. Заприметив молодую девушку и узнав, что она имеет за душой некоторые сбережения, он решил расположить ее к себе. Все свершилось очень быстро, наивная простушка влюбилась в него без памяти и дала свое согласие.

Первые месяцы замужества казались ей просто райским временем, но потом пришли черные будни и заполнили все остальное пространство. Мистер Макдуол оказался непутевым человеком, он был мот и гуляка. Вскорости его выгнали из флота, и он засел на шее у своей жены. С этого времени большую часть денег, заработанных Сарой, он оставлял в пабе или проигрывал в карты. Его жена терпеливо относилась к этому, и много раз ласково уговаривала его бросить это пагубное занятие. Но он лишь пьяно кивал головой, а на следующий день шел к своим дружкам с деньгами, которые незаметно стащил из кармана у жены. У Сары, кроме Дороти, рождались еще дети, но они были очень слабы и умирали в младенчестве. Бедная мама глубоко печалилась, но держала это в себе. Девочку она лелеяла, но видела, что и она очень хрупка и болезненна. Итак, изо дня в день, продолжалась ее серая, печальная полоса жизни, но она верила, что скоро все наладиться: ее муж образумится и у них родится еще много здоровых детей. Пенелопа всем сердцем прикипела к этой женщине, отныне она сравнивала всех своих знакомых с Сарой и, зная о ее нелегкой доле, не смела даже сопоставлять свою жизнь.

Часы пробили десять, барышня сонно подняла глаза, ее отяжелевшие веки с трудом открылись, не было сил даже подняться наверх, в свою комнату. А Сара все терпеливо шила и бормотала про себя простенькую песенку.

Ох, знала бы Пенелопа несколько месяцев назад, как ей придется теперь жить, никогда бы не поверила в такие перемены. Первые дни в клинике казались полнейшим хаосом. Она носилась повсюду, приносила мистеру Кросселу разные инструменты, бинты и бутылочки. Каждый раз он ее ругал за рассеянность и медлительность, нерасторопность и неряшливость, и прочие провинности. После этого еще долгие минуты она отмывала и оттирала со старушкой Милен пятна крови. Но это была не самая худшая часть работы, намного тяжелей приходилось тогда, когда нужно было проходить пять-десять миль в деревню или тащиться на старой телеге, упряженной одной лошадью, в ближайший город, чтобы осмотреть больного и помочь ему. Доктор Кроссел вручал ей старый саквояж, набитый до отказа различными, на первый взгляд, ненужными принадлежностями (в который никогда не заглядывал), а сам брал свой более новый с микстурами и инструментами.

Бывали дни, когда они заходили в дома бедняков, тогда Пенелопа особо нервничала, ведь она панически боялась крыс и тараканов снующих повсюду. А еще больно было видеть грязных, голодных детей просящих милостыню или немощных стариков, брошенных где-то посреди улицы. Казалось, доктор, привыкший к этому, просто безучастно проходил мимо, но у Пенелопы сжималось сердце. Она с сожалением смотрела на бедняков, но ее патрон лишь грозно приказывал ей садиться в телегу или заниматься своими делами.

Так прошел ее первый рабочий месяц. Как-то раз после дождя, в их клинику прибежал паренек и просился у Милен позволения увидеть доктора. В то время мистер Кроссел просчитывал свои доходы, он злился, когда его внезапно отвлекали от этого дела. Ему очень трудно давалось свести все концы в ведомости. У него был не очень разборчивый почерк, поэтому он с трудом различал написанное своей же рукой. Пенелопа в это время протирала медицинские инструменты, раскладывала рецепты микстур и боролась со всей пылью в кабинете. Ее использовали как вторую служанку, но она не возражала, ведь у старушки Милен было куда больше обязанностей: она обслуживала доктора, а он был очень требовательный человек.

Бедная служанка не знала, что и ответить, она не хотел просто выпроводить парня, но идти к грозному доктору и передать, что в холле его ожидают — боялась. Она подошла к Пенелопе и поведала ей свою ситуацию, наша героиня еще плохо знала взрывной характер доктора, потому решила, что стоит сообщить Кросселу о госте.

Она уверенно постучалась в дверь и услышала от туда лишь грозное предупреждение — «Я занят.».

— Мистер Кроссел в холле вас ожидает больной, — громко произнесла она.

Дверь открылась и свирепый Фредерик Кроссел в бешенстве произнес:

— Ты что, женщина, я же сказал, что очень занят, ты оторвала меня от работы и сбила со счета!

Пенелопа в ужасе захлопала глазами, голос не повиновался ей, а мистер Кроссел сжав кулаки, свирепо сверлил взглядом.