Эрика Легранж - Перемены неизбежны

— Но, больной… — наконец решилась девушка.

— Какой к черту больной?! — дверь хлопнула с неимоверной силой, даже стены задрожали.

Ошеломленная Пенелопа спустилась вниз, чтобы сообщить Милен, что мистер Кроссел никого не принимает. Но этого делать было не нужно, служанка все прекрасно слышала и уже направилась, чтобы выпроводить парня. Но доктор очень быстро спустился вниз и направился в холл.

— Что случилось? — грозно молвил он.

— Мой отец… — вымолвил гость, — ему очень худо.

— У вас есть деньги, ты знаешь, что я без денег не принимаю.

— Есть! — парень достал из кармана одну крону и протянул доктору.

— Собирайся, — холодно кинул доктор Кроссел Пенелопе, которая только что сошла в холл.

Несколько миль по грязным дорогам и они, наконец, вошли в старый дом. У барышни в туфлях хлюпала вода, все ее одеяние было запачкано грязью. Здесь было неимоверно противно, всюду стоял удушливый смрад. В одной крохотной комнатушке на чердаке ютилась семья из пяти человек, которые отказались жить в работном доме. Глава семейства лежал на кровати, а дети и жена соорудили себе постель на полу.

Старик очень хрипел и закатывал глаза. Мистер Кроссел нагнулся над ним, ощупал пульс, послушал дыхание и вынес свой приговор:

— Пневмония.

— Доктор, он сможет поправиться?

— Нет, при такой хрипоте и горячке, он уже не выживет, ему осталось недолго.

Жена опустила глаза.

— Я ничем не смогу помочь.

Кроссел вышел из комнаты, Пенелопа, молча, последовала за ним. Когда она выходила маленькая девочка обратилась к матери:

— Мам, я так хочу есть.

— Тише, дитя, у нас нет еды, мы отдали все наши деньги доктору.

Пенелопа остановилась, она взглянула на детей, прижавшихся к женщине, их худенькие тельца, одетые в плохую одежду и голодные глаза, взирающие на мать.

— Мистер Кроссел! — она настигла доктора.

— Что случилось? Ты — негодяйка, я столько времени потерял в пустую, теперь придется начинать все сначала.

— Мистер Кроссел, вы должны вернуть им деньги.

— Что? Ты в своем уме, женщина, я шел по слякотной дороге, я осмотрел больного, еще и должен вернуть им заработанные мною деньги.

— Вы не вылечили его, вы ничего не сделали, а это были их последние гроши. Они теперь будут голодать, а отец умрет.

— Знаете, мисс Эсмондхэйл, я уже месяц терплю вас подле себя, вы ничего не сделали толкового, но постоянно суете свой нос, куда не следует.

— Но вы же доктор, вы обязаны попытаться помочь этому человеку. Его семья лишиться кормильца, что станется с этими детьми?

— То же что и со многими — они либо выживут, либо умрут.

— Вы — плохой доктор! — Пенелопа расплакалась. Она всю дорогу всхлипывала и довела доктора до бешенства.

Поздно вечером около часу ночи, она просиживала над тетрадями доктора, пытаясь все упорядочить. Это наказание последовало после ее вмешательства. Он запретил ей возвращаться домой, пока она не закончит работу.

Вспоминая это, девушка погрузилась в глубокий сон, завтра ей снова придется терпеть этого тирана.

Мистер Кроссел перечитывал утреннюю почту, находясь у себя в персональных апартаментах на втором этаже. Милен пребывая в предпраздничном настроении, деловито писала письмо родным. Она всегда вкладывала туда деньги, умудряясь незаметно спрятать среди листов почтовой бумаги. Пенелопа вошла в клинику с двумя стопками старых газет. Накануне ей было велено разобрать их, она медлила несколько дней, но сегодня поутру закончила свое задание.

— Очень хорошо, — обрадовалась Милен, — обычно я неделями выполняю это задание, знаете, эти буквы так малы.

— Ну-с, мисс Эсмондхэйл, — поинтересовался Кроссел, спустившийся вниз, — надеюсь, вы хоть сегодня исполнили мое поручение.

— Да.

— Теперь вас ждет новая работенка.

Пенелопа злобно посмотрела на него и пренебрежительно скривилась, за эти дни она выполнила столько различных мелких работенок, но у доктора оставалось несчетное количество различных поручений, отнимающих свободные вечерние часы. Благо, что праздники заставили людей меньше думать о недугах, и мистер Кроссел выезжал крайне редко, лишь в одиночку к своим постоянным пациентам, среди которых особое место занимали представительницы слабого пола, страдающие притворными недомоганиями:

«Хорошо иметь таких пациентов, которые воображают себя больными. Они платят деньги, а я прикидываюсь, что оказываю необходимую врачебную помощь», — признался однажды доктор помощнице, садясь в очередной присланный за ним экипаж….

— Вы отнесете к швее мои костюмы, она живет… Милен, напомни мне адрес, — он бесцеремонно нарушил минутное молчание, когда его помощница отвлеклась на воспоминания.

— На улице Алиер стрит.

— Я знаю швею, живущую неподалеку, ее зовут Сара Макдуол.

— Да, я совсем забыла, Сара прекрасная рукодельница.

— Но костюмы вы отнесете к миссис Клейди, я привык, что она и только она шьет мою одежду.

Он принес несколько порванных, распоротых костюмов, сложенных аккуратно в завернутый бумагой сверток и положил перед Пенелопой. Сегодня вечером она должна будет пройти полгорода и отдать их на починку миссис Клейди.

Этот день не предвещал много забот. Мистер Кроссел и Пенелопа посетили несколько простудившихся детей фермеров, потом доктор уехал, чтобы навестить выздоравливающего богатого пациента, а Пенелопа осталась в клинике. В пять часов она уже была полностью свободна и потому могла исполнить поручение.

Снег скрипел у девушки под ногами, вечерний воздух обдавал щеки и нос морозом, от чего они порозовели. Город погрузился в зимнюю дремоту, лишь иногда цокот копыт по обледеневшей дороге и стук колес нарушали покой. Пенелопа бодро шагала, чтобы согреться, с любопытством разглядывала витрины лавок и окружающие дома. Барышня ощутила запах свежеиспеченного хлеба, когда проходила мимо булочной, в которой всегда толпилось много народу. Несколько ребятишек, прижавшись к стеклу, любовались праздничными пряниками. Пенелопа сама залюбовалась ими, у нее в кошельке лежало десять пенсов, и она захотела испробовать вкус домашних лакомств. Их кухарка отлично выпекала ватрушки, булки и пряники к Рождеству, в эти дни приезжало множество гостей, но, к сожалению, в этом году она будет праздновать одна.

Когда девушка выходила из лавки, удерживая в руках бумажный пакетик с лакомствами, пять детишек провожали ее голодным взглядом. Особенно маленькая девочка стоящая поодаль от остальной компании. Пенелопа купила два огромных Рождественских пряника, предполагая съесть их по дороге, но как вышла из лавки и увидела эти глаза — то ли аппетит пропал, то ли в горле комок стал, она разломила лакомства на равные части и раздала детишкам. Себе же она оставила лишь треть последнего пряника, но была переполнена счастьем, услышав благодарность из уст детишек.

Малышка не успела съесть свой лакомый кусочек, кто-то из старших детей отнял у нее ее сокровище. Она тихонько всхлипнула и пошла вслед за Пенелопой. Поначалу барышня не замечала своего незаметного спутника. Лишь дойдя до нужного дома, она обернулась и увидела ребенка в нескольких шагах от себя.

— Кроха, ты шла за мной? — обратилась она к ней.

Ребенок положительно кивнул головой.

— Где твой дом?

— Там… — указала рукой куда-то на север.

— Иди домой, дитя.

Девочка не сводила с нее своих глаз, Пенелопа перехватила ее взгляд и поняла, что она смотрит на ее руку, в которой та держит пакетик с кусочком пряника.

— Хочешь? — протянула она ей.

Малышка улыбнулась. Наверное, не судьба ей наслаждаться праздничным лакомством. Ребенок жадно жевал коврижку, пугливо оглядываясь по сторонам, чтобы никто не отобрал. Тем временем, наша героиня постучалась в дверь, где жила швея. Поначалу никто не открывал, затем из окна соседнего дома высунулась полненькая женщина и громко крикнула:

— Ее нет!

— А когда будет? — спросила Пенелопа.

— Не знаю.

— А кому я могу оставить этот сверток, чтобы ей передали, это от доктора… — не успела договорить девушка.

— Не знаю, эту скрягу мало кто любит, и никто не захочет выполнять для нее поручения, — женщина закрыла окно.

Столько времени потеряно впустую, ладно уж, Пенелопа проделает длинный путь завтра и принесет швее костюмы доктора, может быть миссис Клейди окажется дома. Она отошла на несколько шагов и заметила, что девочка по-прежнему находиться здесь.

— Я должна отвести тебя домой, — предложила Пенелопа, — ты знаешь куда идти?

Так они пошагали по плохо освещенным улочкам. Ранее Пенелопа еще не посещала такие места в одиночестве, становилось жутковато пересекать трущобы. Ее сердце не раз билось с удвоенной силой прежде, чем ребенок подошел и произнес:

— Я живу здесь.

Странное чувство возникло при виде этого дома, будто она уже бывала в этом месте, но ничего удивительного, в каких только местах она не оказывалась с доктором. Но, почему этот дом так особо запомнился, так врезался в память? Пенелопа задумалась, потом подняв глаза, чуть не воскликнула — «Я помню!». Она и раньше чувствовала, что уже встречала этого ребенка, это была та самая малышка, отец которой погибал от пневмонии, и из-за которого она поссорилась с доктором. Любопытство толкнуло ее спросить у крошки следующее:

— Как поживает твой отец?

Ребенок внимательно посмотрел на нее особым взрослым взглядом.

— Он уже ходит.

— Ходит, какая чудесная новость, значит, он поправился.

Тут из дому выбежала женщина, она увидела девочку и шлепнула ее по затылку, а также отругала. Потом заметила, наконец, барышню и немного поубавила злости, несколько минут всматривалась в ее лицо и отвесила поклон:

— Передайте доктору, да будет он благословлен, его лекарства помогли моему мужу.

Не может быть! Неужели мистер Кроссел все-таки прислал микстуру? Опасения или тайные надежды оправдались, и доктор сменил гнев на милость, значит, в этом мире все-таки происходят чудеса. Пенелопа пошла домой в отличном настроении. Она положила сверток себе в шкаф и спустилась к Саре, чтобы поделиться приятными новостями.

Время уплывало очень быстро и до Рождества оставались считанные дни. Ворчливый доктор Кроссел пребывал не в самом добром расположении духа, видя, как Пенелопа с Милен переворачивают клинику вверх дном, дабы придать ей праздничный вид. Старушка даже набралась небывалой наглости и выбросила старые газеты и ненужные вещи, которые засоряли одну из кладовых. Какой же тогда был скандал, ее и Пенелопу, как соучастницу преступления, выгнали вон из клиники и они не могли целых полчаса достучаться до доктора, дабы он впустил их обратно. Перемирия не последовало, он лишь обещал, что жестоко отомстит и заставит канун Рождества провести в клинике, надраивая до блеска пол. Милен не на шутку испугалась, она-то хотела отлучиться и навестить своих родных, а Пенелопе угроза показалось несущественной, ведь Сара была приглашена к миссис Гронит на праздничный ужин, значит драить полы в присутствии Кроссела намного лучше, нежели сидеть в одиночестве.

В отличие от ленивых дней, ночка выдалась очень напряженной. Когда маленькая стрелка часов едва коснулась единицы, к клинике подъехал владелец фабрики на телеге, которая приехала вслед за ним, лежали несколько раненых. У него случилась стычка с одной местной бандой, которая позарилась на ценный товар. Его люди уложили многих из той банды, но и сами изрядно пострадали. Милен была срочно отправлена привести Пенелопу, так как доктору понадобится помощь. Девушка собиралась очень быстро и уже через минут двадцать стояла подле него.

Раненые мужчины стонали от боли, вся комната, где доктор их зашивал, была в крови. Пенни, подавляя свое смущение, приходилось раздевать их до пояса и промывать раны. Один особо сильный наемник ловко ухватился за плечи девушки и попытался свалить ее на пол. У него был шок: его пырнули ножом и сильно ударили по голове булыжником. Он выпятил на нее свои воспаленные глаза, кровь с его головы сочилась ручьем. Доктор подскочил вовремя и обезвредил его, еще раз ударив по затылку, и тот отпустил девушку. Мистер Кроссел приказал Пенелопе хорошенько напоить этого верзилу. Барышня приставляла стакан к его губам, но он едва отпил несколько глотков и отмахивался от Пенелопы. Тем временем, доктор извлекал лезвие ножа, застрявшее в теле другого наемника, и вправил назад ключицу. Третий отделался относительно легкими ранениями, у него были неглубокие порезы на ногах и кровоточащая рана на спине. Милен с ног сбилась, поднося горячую воду и чистые бинты. Тем временем пациент, которого осматривала Пенелопа, немного притих, и она смогла омыть рану головы.