Едва они закончили с этими пациентами, владелец фабрики тут же привез еще парочку раненых. Один уже истек кровью и умер, не успев получить помощь, другой сжимал шею рукой. Наутро Пенелопа и Милен, разместившись на кушетке и в удобном кресле, задремали, так как валились уже с ног. Доктор все еще возился с последним наемником. Его костюм уж полностью был испачкан кровью этого человека, с трудом удалось остановить кровотечение.

Когда он вошел в кабинет, где вздремнули две его помощницы, он сразу же постучал по столу. Милен сонно уставилась на него и, поняв по взгляду, чего он хочет — вышла. Пенелопа все еще сладко спала, он подошел к ней поближе и наклонился:

— Работа или жизнь! — прокричал он ей в ухо, девушка вздрогнула, попятилась назад и свалилась с кушетки. Доктор весело потер руки.

— Как вы смеете меня так бесцеремонно будить?

— Как вы смеете спать, там, где работаете?

Пенелопа проворчала пару ругательств в адрес доктора, она уже переняла от него эту плохую привычку. Тем временем дверь в клинике подозрительно хлопнула. Неужели привезли еще раненых, но нет, доктор едва успел открыть дверь кабинета, как ему тут же приставили нож к горлу.

— Вы пойдете со мной, — молвил незнакомец Кросселу.

— Зачем?

— Перевязать раны одному больному.

— Хорошо, только если вы не уберете нож и не отпустите меня, я не смогу собрать необходимые вещи и помочь больному.

Незнакомец заколебался, он отвел нож на безопасно расстояние, позволяя мистеру Кросселу спокойно двигаться по комнате, но постоянно следуя за ним.

Доктор быстро собирал все необходимые вещи, которые еще остались в распоряжении после предыдущих пациентов, он уже догадывался, кого будет лечить.

— Я готов, но мне нужен помощник.

— Тогда возьмите свою девицу, она ведь вам прислуживает.

Так Пенелопа оказалась втянутая в эту неприятную историю. Они прошли пару улиц пешком, потом их усадили на телегу и увозили прочь из города.

— Мы едем к бандитам? — обратилась она к доктору.

— А ты как думала?

— Но ведь они преступники, и нам не следует оказывать им помощь.

— Они бандиты, но совершенно не отличаются от мистера, который привез нам свою шайку в клинику.

Пенелопа не знала, что говорить далее, она просто пожала плечами и решила сменить тему, чтобы как-то отвлечься:

— Мистер Кроссел спасибо вам, что послушались меня и спасли жизнь человеку.

Доктор, казалось, был очень удивлен. Он вопросительно взглянул на свою спутницу.

— Вы все-таки прислали микстуру больному главе семейства, и он поправляется, я вам очень благодарна.

— Как ты посмела сама лично навещать больного без моего ведома?! И я это сделал не по твоей просьбе. И вообще, кто ты такая, чтобы упрекать меня! Ты птенец, еще не оперившийся, которого выкинули из гнезда, посмела воспитывать орла, перелетевшего не одно море и океан. Ты не знаешь, на какой я шел риск, дабы лечить больных: сколько жизней спасено благодаря моему вмешательству. А тут приезжаешь ты, и заявляешь, что я — плохой доктор. Я бывал в таких местах, в какие не захотел отправиться даже твой отец. Я после твоих упреков две ночи спать не мог, и теперь тебя презираю. Мне даже деньги показались проклятыми, но я их честно заработал. В общем, я отослал микстуру, чтобы показать как ты, девчонка неблагодарная, ошибаешься.

— Я могу тысячу раз признать себя неправой, главное, что жизнь спасена, хотя тогда вы поступили не по-христиански.

Доктор еще долго ворчал, произнося всевозможные ругательства относительно своей помощницы, а она довольная продолжала не обращать на него никакого внимания.

ГЛАВА 4. Рождество

Неподалеку от города находилась заброшенная ферма. Там разбойничья шайка и устроила свое убежище. Несколько мускулистых, широкоплечих молодцов, одетых в крестьянские одежды, встретили наших героев. Один, с обезображенным лицом, держал в руке пистолет, другой — огромную дубинку, за поясом у него был подвешен кортик. Жестом пригласили доктора и его спутницу пройти с ними в небольшой полуразрушенный дом, который уже несколько лет служил сборным пунктом этой банды. Они вошли в самую приличную комнату, если не считать те, где стоял столбом табачный дым, который отчасти скрывал целую гору бутылок и игроков в покер, больше напоминающих животных, нежели людей. Приход доктора не остался незамеченным, двое сразу же подхватились и набросились бы на Пенелопу, если бы их не остановил собрат со шрамами, придающими ему вид чудовища. Они прорычали что-то невразумительное, но, по-видимому, касающееся девицы. Правда последняя пока мало об этом задумывалась, поглощенная мыслями о тяжелой ночке и странном посетителе, а также об этом месте в целом.

Оказавшись в комнате, Пенелопа и доктор заметили мужчину лежавшего в кровати, он был смертельно бледен и чрезвычайно слаб, в нескольких местах одежда была разорвана и проступали пятна крови. Он закатывал глаза. Несколько бандитов охраняли его. Прежде чем доктор Кроссел принялся к своим обычным обязанностям, один из молодцов повернулся к нему и проговорил:

— Если вы кому-нибудь скажете, что видели здесь, мы украсим вашей головой церковный шпиль.

Доктор развел руками и ответил, что он должен оказаться полнейшим дураком и совсем не ценить свою жизнь, чтобы проговориться. Этот ответ устроил бандита, и он даже оскалился, выражая одобрение:

— Мы хотели пригласить вас раньше, но этот сыч О’Телл оказался шустрее.

Пенелопа подошла к больному, осторожно освободила раны от налипшей на них одежды, промыла остатками виски, находившимися в ее саквояже, потом попросила проводить ее до колодца, дабы набрать воды. Пока девушка возилась у дымящегося камина, где собственно стояло ведро с водой, доктор принялся осматривать раны больного. Он попросил все имеющиеся в наличии крепкие напитки и начал доставать необходимые инструменты.

Ему дали две бутылки виски и бутылку полусухого. Он откупорил последнюю, и сделал несколько глотков:

— Контрабандное вино — самое вкусное, — потом еще немного отпил, чтобы руки не дрожали.

Пенелопа уже готовила шелковую нить и толстую иглу, а также бинты. Одна рана особенно обеспокоила Кроссела:

— В него стреляли?

— Да, негодяй пульнул из ружья дробью.

— Надо вытащить их из тела, эй бравые молодцы, поддержите своего собрата.

Под неистовые крики раненого, удерживаемого четырьмя здоровыми разбойниками, доктор Кроссел вытягивал из его тела металлические шарики. Пенелопа ежеминутно подносила ему нюхательные соли, чтобы он был в сознании. Потом под такие же неистовые стоны он зашивал раны. После нескольких часов кропотливого труда мистер Кроссел закончил эту операцию.

Раненый оказался предводителем банды. Его хорошенько накачали алкоголем, но из опасений за жизнь, держали в сознании. Когда этот человек почувствовал, что все закончилось, обвел присутствующих своим помутившимся взглядом. Его губы пересохли, Пенелопа увлажнила их маслом авокадо, последние осколки былой роскошной жизни. Потом дала выпить, успокаивающую боль настойку, приготовленную доктором. Перед тем, как блаженно предаться сну, он успел произнести одну фразу:

— Я, как истинный шотландец, ненавижу англичан, а с прошлой ночи еще и людей О’Телла, но сегодня мои враги спасли мне жизнь, значит я дарую им жизнь.

«Какая благодарность за оказанную помощь», — подумала Пенелопа, слушая приговор.

— Доктор пусть идет, — вмешался вошедший бандит, — а девицу можно и оставить.

У девушки перехватило дыхание. Мистер Кроссел выглядел невозмутимо, хотя на самом деле это была хорошо отрепетированная маска.

— Моя помощница уйдет со мной.

— Не будь скрягой, док, поделись своей любовницей с нами, — бандит обнажил два ряда почерневших зубов.

— Я сказал, моя помощница уйдет отсюда со мной.

— Прекратите! — вмешался Шрам, как нарекла его Пенелопа. — Бычь сказал, чтобы их отпустили, — помощница доктора почувствовала некоторую слабость в ногах.

Что ж, удача сопутствовала мистеру Кросселу: его и Пенелопу отпустили-таки с миром, ведь это единственный врач в городе. Хотя назад им пришлось ковылять своим ходом. День был сумрачный и холодный, ночью снег не прекращался и теперь дороги стали совсем непроходимые. В основном, теплый и влажный климат Камберленда не допускал суровых зим и снег здесь шел крайне редко, но этот год оказался чересчур холодным, поэтому равнины буквально засыпало белоснежной крупой. Природа северной части Англии закаляла человеческий дух, считалось, что северяне куда прочней «сшиты», нежели южане и жители столицы. Но испытания на выносливость не оставляли времени на ленивое любование ручьями, Абби-Таунскими и Долстонскими равнинами, холмами, переходящими в Камберлендские горы. Восточней от Летмонда протекала река Колдью, берущая свое начало у подножья самой высокой горы Скофелл. Но где же те силы и вдохновение, которые раньше толкали девушку осуществлять длительные прогулки? Пенелопа с опаской шагала вслед за доктором, который иногда проваливался в сугроб. Чаще доктор был сердит, угрюм и нелюдим, в такие дни он предпочитал молчать, а если и говорил, то всегда бранился. А когда бывал в хорошем расположении духа, то мог рассказывать интересные истории из своей жизни.

Сегодняшнее происшествие, казалось, встряхнуло его. По натуре азартный человек, он получал удовольствие от опасностей и даже, несмотря на тяжелую ночь, ощутил небывалый прилив сил и веселость, когда оказался в логове бандитов. Но Пенелопу это не радовало, она ничего веселенького не усмотрела в перспективе оказаться мертвыми или остаться у бандитов в качестве… (даже думать об этом страшно), оказав помощь тяжелораненому. Мистер Кроссел от удовольствия насвистывал свою любимую песенку.

— Ну, как тебе сегодняшнее приключение? Повеселило?

— Ага, я чуть не поседела от веселья, — молвила недовольно спутница.

— Это жизнь, люди рождаются и умирают, кому посчастливится — проживет ее, как яркое мгновенье.

— Не хочется оказаться в склепе раньше положенного срока.

— Многие умирают молодыми, сколько людей гибнет каждый день на войне.

— Войне?

— Да, а вы мисс Эсмондхэйл не знаете? Ну, конечно же, вы прожили четверть века в укромной норке, называемой вашим домом, и не видели настоящую, пропитанную опасностями, жизнь. Жизнь — как корабль, несущийся на скалистый берег, жизнь — как дом, окаймленный горящим лесом. В наших колониях смута — опиум играет роль фитиля. Тысячи смельчаков делают вылазки, чтобы отобрать земли у зажиточных колонистов, и так каждый день.

— Вы бывали в колониях?

— Мои сапоги протоптали не одну захваченную страну на других континентах.

Пенелопе стало очень интересно, как же оно там за океанами, она только в воображении представляла дальние земли, населенные дикарями и туземцами. Она ведь никогда не покидала пределы острова.

— Мне не понравилось, — опередил доктор, когда она только открыла рот, чтобы спросить. — Я истинный англичанин и привык ходить по родной земле. Тогда я был воякой в тылу и на передовых, и до сих пор люблю риск, но родина призвала меня к себе… — он не закончил эту мысль, но продолжил уже, рассуждая вслух. — Да и хорошо, что совсем скоро Рождество, разбойники, находящиеся вне закона, все-таки чтят церковные заповеди, во всяком случае, по религиозным праздникам.

— А этот мистер О’Телл, вы упомянули, что он такой же разбойничий предводитель, как и тот, из лап которого мы только что вырвались?

— Да, этот ирландец при странных обстоятельствах приобрел фабрику. Могу догадываться как.

— Он — ирландец, а те парни — шотландцы. Мне казалось они заодно, ведь у них есть общий враг — англичане.

— Поначалу так и было, пока не появился манящий запах больших денег, потом клан угнетенных распался. И теперь они ненавидят друг друга, а мы — англичане — живем между двух армий, — саркастический ответ он приукрасил жестом.

— Британия настолько необыкновенная страна, здесь смешаны множество кровей. И страшно узнать, кем были твои предки… — потом он отвлекся на свой костюм и сердито буркнул, — Это же надо — единственный выходной наряд и тот запачкан, хорошо, что остальные я отдал в починку миссис Клейди, к Рождеству, скорее всего, они будут готовы, вам надо сбегать сегодня узнать, как продвигается работа.

Перед глазами Пенни разразились молнии, ее сердце сильно екнуло и замерло на мгновенье, она в ужасе вспомнила, что сверток с одеждой все еще лежит в ее комнате. Ее спасло то, что она шла позади доктора, и он не мог видеть выражение ее лица — тот неописуемый страх в широко открытых глазах.