Эрика Легранж - Перемены неизбежны

Мисс Эсмондхэйл опешила от всего, что узнала. До чего же неприятны подобные тайны, по телу сразу побежали мурашки, абсурдные предположения заняли мысли девушки. Но все сводилось к тому, какое отношение друг к другу имеют доктор Кроссел, мать и Ричард Гембрил и что она им такого сделала, что ее даже хотели убить? А если захочется узнать всю правду, придется вывести на чистую воду эту троицу, которую, к слову, она побаивалась…

Отпустив Элен, Пенелопа и сама решила покинуть столь неподходящую для ее временного уединения обитель. За дверью, всего в нескольких шагах от нее, в углу стояла Марианна:

— Я подробно слышала первую часть разговора, — прямо ответила миссис Саливер, — теперь буду знать, за что ее увольнять, по твоему желанию хоть сейчас же.

— Зачем? — пожала плечами Пенелопа. — Я не держу на эту девушку зла, пусть и дальше работает, ведь это уже прошлое….

— Добрая ты девушка, ладно пусть пока работает, — подруга взяла Пенелопу под руку, и они пошагали по коридору.

Пенелопа намеревалась кое о чем расспросить Марианну:

— Ты же давно знаешь Милен, смогла бы она без зазрения совести лгать?

— Старушка Милен? — удивилась миссис Саливер, переводя взгляд на своего друга. — Я раньше такого о ней не слышала. Эта женщина, хоть и любит обсудить что-то о ком-то, но лгать и клеветать… моя мать всегда разбиралась в людях, и она бы не свела близкую дружбу с подобным человеком. В чем же ты таком подозреваешь нашу милую старушку?

— Вы удивительная семья — дружба с обычной служанкой может стоить репутации..

— О, моя дорогая, не все так каким кажется, Милен отнюдь не нищенка, во всяком случае, в молодости своей она была родом из благородной семьи. Но судьба коварна, она не оставила ей иного выхода, как устроится прислугой в домах людей, которые некогда были ей ровня. Я уже не говорю о ее нынешнем патроне…

Пенелопа постыдилась своих слов, но все эти предостережения Элен. Да кто такая эта Элен? Лицо, промелькнувшее в ее жизни, не долее пяти минут. Как Пенелопа могла так опростоволосится, поверив проходимке с Летмонда, о непорядочности Милен? А доктора? Девушка разозлилась на свою излишнюю доверчивость и глупость, толкнувшую ее спросить подобное у миссис Саливер.

Приближалось время послеобеденного чая, когда должен был появиться долгожданный визитер. Марианна все это время очень туманно намекала, что гость этот друг, но более расположенный, чем это заведено. Пенелопа поняла, что, скорее всего, этот человек питает некоторое расположение к хозяйке дома и будет за ней ухаживать. Понимание этого пробудило в ней любопытство, захотелось как-то повнимательнее его изучить.

Дорожный экипаж свернул с дороги на аллею дома, зазвенел колокольчик. Дамы уже давно находились в гостиной: Пенелопа читала Дороти сказки, а Марианна перепробовала различные занятия, пытаясь выяснить, что увлекает ее больше всего. Следуя моде, она в первую очередь выбрала шитье, вязание и макраме, но за неимением усидчивости, быстро отбросила все и принялась читать. Миссис Саливер с большей охотой бы сыграла, но это только могло усилить в госте интерес, который не следовало поддерживать. Напоследок, когда в холле уже раздался незнакомый мужской голос, она быстро бросила подруге:

— Сейчас ты познакомишься с Кузнечиком…

Пенелопа приподняла одну бровь, выражая легкое недоумение, но это только до того длилось, пока гость не вошел в гостиную. Мужчина с виду казался сверстником Марианны, ну может на несколько лет старше. У него была очень утонченная натура: ни грамма грубости, присущей многим мужчинам, проживающим в сельской местности. Голос мягок, очень приятные черты лица, хотя во всем этом сквозила затаенная комичность. А все потому, что он действительно был кузнечиком, даже его фамилия Грешоп[13] была явным тому подтверждением. А еще дополнял репертуар его образа очень высокий рост: он был чрезвычайно вытянут, жилист и худощав и вместе с этим так изящен. Походка была красивая, вот только отвесив дамам поклоны, он два раза согнул ноги в коленях, Марианна насмешливо подмигнула Пенни, которая и так прятала свое лицо от его взгляда, чтобы не выдать свою улыбку. С необычайным интересом ее заинтересовали картинки в тексте, которые еще десять минут назад были ей безразличны. Марианна и Пенелопа в свою очередь сделали изящный книксен, но тут же уселись по местам, миссис Саливер видимо уже давно освоила меры предосторожности по отношению к гостю, поэтому ее усмешка казалась располагающей, тогда как подруга могла только насмешливо скривить губы.

Подали чай на серебряном подносе, к которому прилагались сливки, печенье, варенье, булочки, пирожные, сыр, ветчина, сандвичи и еще парочку холодных закусок. Дороти принялась помогать разливать тетушке чай, будучи еще относительно маленькой девочкой, казалась очень ответственным ребенком — не пролила ни капли, передавая чашку лично гостю в руки. Доминик Грешоп простодушно похвалил малышку, которая сразу же направила все свое внимание на него. Они начали болтать обо всем и ни о чем одновременно: он повествовал о добрых крошечных феях и злых гномах, которые живут в сказочном лесу и люди не могут их обнаружить. Смешливая натура Пенелопы сейчас являлась ее врагом, будь она женщиной серьезной, смогла бы как должное воспринимать этот разговор, но охотница подмечать недостатки, с трудом сдерживала смех.

— Мистер Грешоп, — обратилась Марианна, отвлекая гостя от малышки и тем самым от мисс Эсмондхэйл, сидящей возле девочки (та с легкостью перевела дух), — вы приехали к нам из Лондона, это большая честь для моего дома принимать столь важного гостя, желанного не за одним светским столом, дамской гостиной или же просто в бальном зале. Я даже слегка удивлена, что вы предпочли уехать в разгар сезона и забраться в нашу сельскую глушь.

— О, миссис Саливер, вы же знаете, что мне уютней любых дворцов ваша непритязательная гостиная. Да разве это глушь, я вижу только место отдыха моей истерзанной души от всей пустоты великосветских приемов?

— Мне очень приятно, право же, слышать подобные восхваления моего дома.

Мистер Грешоп выразил глубочайшие соболезнования в связи с кончиной ее сестры, при этом отметила, какая же красивая девочка обитает отныне в этом доме, настолько она чиста душой и сообразительна умом, еще он надеется когда-нибудь увидеть малыша. Заприметив кабинетный рояль, искренне удивился, переспросил, кто учится музицировать. Узнав, что это инструмент приобретен для миссис Саливер, попросил сыграть: получив отказ, огорчился, но предложил немного развлечь дам.

Он играл и пел превосходно: разве может этот высокий тенор не очаровать? Слушательницы получали наслаждение от его игры. Пенелопа не поняла, что именно он исполнял, скорее всего итальянскую арию и любви и героизме. Хотя скорее о рыцарских подвигах во имя дамы сердца, девушка запуталась, так как переводила Марианна, которая знала язык поверхностно. Неожиданно для всех, Доминик запел басом, переходящим в баритон, даже столпившиеся слуги за дверью оторопели, прислушиваясь к игре тембра голоса. Если бы он этим зарабатывал на жизнь, слава ему была бы точно обеспечена.

— Браво, вы неподражаемы, вы великолепны, о бард, воспевающий только прекрасное, — рукоплескала миссис Саливер, Пенелопа была с ней согласна.

— Моя скромная персона не достойна услышать такие восхитительные речи, — смутился Доминик, замявшись у рояля.

Он провел в обществе еще часа два или три. После концерта его воспринимали не как неуклюжего визитера, а как самого занятного собеседника. А он мог рассказывать очень интересные вещи, отчего слушатели внимали его речам и жадно ловили каждую всплывающую подробность. Сегодня он предпочел повествовать в основном о танцевальных вечерах в доме графа***, вдовствующей маркизы*** и одного щеголеватого мистера***. Быстро осведомил дам о светских раутах, о том, как некоторые влиятельные господа, хоть один раз услышав его пение, сводили самое близкое знакомство и настойчиво приглашали его на вечернее чаепитие, чтобы он мог послушать и по достоинству оценить игру и пение их чад. И он так устал от всего этого суетного круговорота постоянной череды визитов, что сбежал в самое свое излюбленное место — в гости к миссис Саливер.

— О, заветная мечта-путеводительница манила меня в эти края и вот я здесь, разговариваю с самой прелестнейшей женщиной и ее обаятельной подругой.

Пенелопа не могла не улыбнуться, это было ухаживание, но очень красивое ухаживание за Марианной. И он не стремился жениться на ней ради денег, ибо для этого он слишком богат, не корыстолюбив и имеет хорошие связи, движет им скорее одна любовь, но это самое настоящее чувство, причем в чистейшей форме. Но вот дама не спешила отвечать ему взаимностью, придерживала их общение на расстоянии, которое, не подрывая репутации, могла и сократить. Никакие его проникновенные слова не могли пробить брешь. Барышня даже посетовала на хладнокровие своей подруги.

Мистер Грешоп отбыл в наилучшем расположении духа, хотя по-прежнему робко положил все надежды у ног Марианны. Искорка веселья понеслась следом, махая полупрозрачной ручкой из отъезжающего экипажа. Дороти горячо распрощалась с мисс Пенелопой, которую завтра уже не увидит и поцеловала Марианну напоследок, также удалилась с няней к себе в комнатку. Дамы остались наедине:

— Я, кажется, даже немого влюбилась в мистера Доминика Грешопа, — Пенелопа лукаво прищурилась, заглядывая в лицо подруге.

— Неужели? — Марианна и бровью не повела.

— Не думала, что такой чудак, которого я нарисовала в первые минуты знакомства с ним, так западет мне в душу: настолько он приятный во всех качествах человек. Теперь он мое яркое воспоминание, — подругу нужно было срочно пробить на откровение, узнать насколько глубока ее симпатия.

— О да, он всегда так приятен в обществе, — кивнула миссис Саливер, потирая висок, — все мои гости, когда-либо наблюдавшие его таланты, тут же сводят с ним самое близкое знакомство…

— Наверное, он пользуется успехом у дам? Такой мужчина, да еще и холост — не одно сердечко трепещет при его появлении.

— Думаю да. Скорее всего, он в поиске своего идеала.

— А мне кажется, что свой идеал он уже нашел, но любовь его пока безответна.

Марианна понимающе улыбнулась, она сразу поняла все эти намеки, и раз от откровенности не отвертеться, придется уже все рассказать:

— Моя дорогая, ты считаешь, что я являюсь его идеалом? Можешь даже не кивать, я вижу, как он смотрит на меня, как ухаживает, знаю, какие надежды питает. Но мне очень жаль, что у меня нет взаимности, и сердце не откликается на любовь этого человека. Мой муж, царствие ему Небесное, был хоть и далеко не идеален, но я полюбила его за сильный, волевой характер. Мистер Грешоп — хороший человек, но его мягкость и уступчивость не пленяет меня. Я уверена, что он меня боготворит, согласись я быть его женой, но что мне делать, если не люблю его?

— Ты отодвигаешь от себя свое счастье, и вы оба страдаете.

— Я не страдаю, но ищу свой идеал.

На этом разговор они закончили, так как было уже поздно.

Джулия сидела у окна, измученная желанием увидеть Руперта прямо сейчас. Минуты текли медленно, сея смуту в душе. Никого нет! Это самый лучший момент для сердечных откровений: после стольких лирических отступлений, многочасовых раздумий, сна без сновидений, наслаждений скорых встреч и душевных мук расставаний — все прекратите пляску в голове, о неумолимые мысли, замолчите, голоса трусости и недоверия, решение принято — чувства к Руперту, смущающие сердце, есть настоящая любовь, непоколебима уверенность во взаимности. Пусть остальные будут против их счастья. Сквозь призму упреков, град поучений, вопреки запретам матери и тетки, она пожертвует своими призрачными перспективами завидного будущего, уже столь для нее несущественными, и скажет «Да», как только он откроет свою душу.

Джулия твердо решила, что, во что бы то ни стало, упросит отца дать согласие на этот брак, пусть лично познакомится с Майерсоном и убедится, что он пара его дочери.

Этот самый Майерсон появился неожиданно, нет, он не возник из воздуха, не материализовался из огня, но точно знал, где искать девушку, без лишних громыханий и стучаний дверью; остановился на пороге комнаты, не задохнувшийся от усталости, как-то торжественно одет и улыбающийся, дьявольски улыбающийся. Возможно, так он скрывал смущение, если мужчины могут испытывать подобное чувство — этого барышня не знала, но глаза, так лихорадочно блестевшие, показались ей необычными.

Он прикрыл за собой дверь, прошелся ровным шагом, сел в кресло — Джулия следила за ним, не отрывая взгляда. Сама уж вскочила, невольно не опрокинув вазу со столика, так некстати примыкающего к месту ее обдумываний. Расположилась в кресле напротив, все время Руперт неподвижно за ней наблюдал.