Эрика Легранж - Перемены неизбежны

— Джулия, — едва прохрипела леди Файнел, — это правда что ты мечтала выйти за Руперта?

— Тетушка, — она больше расплакалась, — коли я бы знала его натуру, ненавидела пуще вас.

— Вот поэтому Джулии и миссис Эсмондхэйл нужно покинуть этот дом, иначе свадьба моего сына под угрозой.

Элисон была расчетлива и изворотлива, но самое страшное — она пользовалась расположением отца и поэтому оказалась права.

— Эмма, скажи своим гостям, пусть покинут этот дом и больше не возвращаются, я не желаю их видеть здесь, — он призвал лакея и удалился так же, как и довольная миссис Майерсон.

Впервые в своей жизни Диана позволила себе прилюдно разрыдаться, и открыто высказать негодование дочери.

— Это конец, — молвила леди Файнел, разбитая не менее, ей даже срочно понадобился доктор, так сильно она разнервничалась.

Как страшно казаться предателем в глазах своих родителей и как невыносимо страдать от глупости и стыда. Джулия раз и навсегда решила для себя, что больше не станет искать мужа среди Лондонской аристократии, так как все титулованные и нетитулованные женихи корыстолюбивы и ей нет места рядом с их жалкими душонками. Отныне дом Файнелов она больше не превозносит над всеми остальными и Лондон тоже. Но так стремительно отказываться от всего, что еще вчера так дорого было, очень тяжело: жизнь сегодняшняя и завтрашняя, да какая теперь жизнь, так бытность существования уже не несет никаких светлых надежд, а лишь уныние до самой смерти. Смерть еще вчера казалась лучшим выходом из сложившейся ситуации, но не будет эта трата напрасной, если она только позабавит врагов, ведь Руперт будет думать, что она настолько в него влюблена, то не смогла пережить их разлуку. О нет, такому не бывать, поэтому сегодня она значительно остыла и тихо грустила, мечтала побыстрее доехать до Фортенхолла и укрыться в его стенах от всех ее нынешних бед, залечивать в родной обстановке сердечные раны.

Экипаж не спеша въехал во владения семьи Эсмондхэйлов (впрочем, они не были так велики): вот знакомый церковный шпиль, деревенька в миле от особняка, несколько домов арендаторов, родные стены фасада, кованая калитка и мощеная терраса. Но все такое унылое, серое, грязное, что слезы горечи навернулись на глаза, а еще упреки матери, которыми она пинала дочь не один час поездки и даже сейчас успела бросить:

— Я тебя поздравляю, вот чего ты добилась своей глупостью, а могла бы с дня на день уехать в Италию с тетушкой…

На втором этаже их встретил удивленный Джейкоб, вопросительно рассматривая обеих, жена пока ничего не говорила, пообещав спуститься к ужину и посидеть часок в гостиной. Дочь сразу отправилась в комнату, извинившись, что очень устала с дороги и сегодня не сможет присутствовать за семейными разговорами. Она вся сгорала от стыда о том, что должен узнать о ней отец.

К трем часам, после длительной прогулки, вернулась ни о чем не подозревающая Пенелопа, она опередила мать и сестру с приездом всего на день и сегодня решила наверстать упущенное. Первым делом отправилась с визитом к ее бывшей няне Ребекке Ливерс с подарками для ее маленьких дочурок. Она вспомнила об этой семье, будучи в гостях у Марианны и укор совести заставил ее предпринять это путешествие. Оказывается, дарить детям подарки самое лучшее занятие, столько положительных эмоций за такие скромные деньги, что мисс Эсмондхэйл уже подумывала заняться благотворительностью: для детей, собирать деньги подпиской, участвовать в жизни воскресной школы для деревенских девочек, она спокойно могла попроситься у святого отца их прихода быть школьной учительницей, преподавать арифметику или письмо — весело и не особо трудно. Дворецкий доложил ей о приезде матери и сестры, безмятежное настроение несколько улетучилось, она даже свела брови в ожидании холодности и излишней строгости ее матери, как же порой хотелось уже вольной жизни, даже ту, которой ей пригрозила Джулия.

Обедала она вдвоем с отцом, а вот ужинать пришлось с матерью. Диана молчала и вовсе не обращала на манипуляции Пенелопы вилкой. Казалось, госпожа настолько погружена в свои тягучие мысли, судя по угрюмому выражению ее лица, что ей нет дела до своей «паршивой овцы», просто дочь, ни отец не знали, что теперь у нее их две — включая любимицу Джули. Пенелопе надоело молчать, и она обратилась к отцу:

— Знаете, отец, сегодня я случайно виделась с миссис Тренд, так вот она сетовала, что мы давно не посещали Моулд, особенно ей хочется свидеться с вами, так как вы побывали заграницей и можете рассказать много интересного. А если и мама приехала… — она закусила губу, слишком уж вольно начинать строить подобные предположения, — она с нетерпением будет ждать нашего визита на следующей неделе, когда мистер Тренд вернется из Бата.

Диана подняла на дочь свой взгляд, метнула пару молний и снова потупилась, она вяло реагировала на все разговоры, но упоминание о соседке ее взбесило, но только с виду, на самом деле существо пронзил страх, что болтливая Генриетта могла раздобыть кое-какие сведения об инциденте в Лондоне. Джейкоб пожал плечами и ответил, что будет не против, если и его жена пожелает посетить миссис Тренд, а также Пенни и Джули.

Вечером читали молитву, мистер Эсмондхэйл за время своего проживания среди католиков немного перенимал их привычки, за семь лет он тоже ощутимо изменился и не только постарел, стал мудрее и понял все свои ошибки. Диана немного смягчилась, возможно, приобщение к Богу немного отвлекло ее от смуты в душе. Она даже заговорила с Пенелопой:

— Тебе бы наряды новые подобрать….

— Спасибо, матушка, — мисс Эсмондхэйл даже немного растерялась.

На следующее утро Диана, как и годится хорошей хозяйке, занялась управлением домашнего хозяйства, приказала перенести в библиотеку сабли и картину, которые были перемещены в более посещаемое хозяевами помещение, после уезда Джейкоба и до сих пор не вернулись на свое законное место. Буфет уехал в людскую столовую, а миниатюрные фигурки и вазы отнесены на третий этаж. Больше не было той помпезности, зато дом стал заметно светлее. Летом Диана подумывала пригласить архитектора и несколько рабочих, чтобы поменять обои и подумать об изменении фасада. Муж с ней согласился во всем, он и сам хотел перемен в доме, инициатива жены ему понравилась.

Пенелопа в это время бездельничала: проехаться на Капеллане до завтрака ей не удалось, так как дождь испортил все ее планы, зато она намеревалась в экипаже поехать в местный городишко Хоуп и кое-что там прикупить для себя. Собираясь в дорогу, она вперед отправила Тесс, чтобы та ее дожидалась в карете, а сама в своей комнате составляла список необходимого. Спустившись вниз, она столкнулась с Джулией. Сестра показалась ей заболевшей, она и сегодня не спустилась к завтраку, выглядела бледной, худой и осунувшейся.

— Мне нужно с тобой поговорить, — несколько настороженно проговорила она.

— Если ты меня сейчас будешь укорять, что я отбила у тебя Ричарда или по иным каким-то причинам провинилась, лучше оставь нравоучительные речи до вечера, сейчас я занята, я вообще-то уезжаю. И матушка в курсе, так что можешь ей не жаловаться зря на меня, — Пенелопа повернулась и пошагала к выходу.

— Постой! — остановила ее сестра, — Я не буду тебя укорять, я хочу извиниться перед тобой…

— Тебе нечего передо мной извиняться, ты мне ничего не сделала плохого, давай просто будем жить, не обращая внимания, друг на друга…

— Нет, Пенни, я провинилась в своем предубеждении по отношению тебя… давай только не тут, давай выйдем в сад, я хочу тебе открыться…

— Ты можешь собраться быстренько и мы поговорим в экипаже, я дам Тесс отбой и она останется дома.

— Хорошо, только мать…

— Я попрошу позволения взять тебя с собой у отца….

Экипаж неспешно катился по залитым дорогам, а Джули рыдала на плече Пенелопы:

— Прости меня, я такая глупая, никогда не слушала твоих предостережений по отношению ни мистера Фиджера, ни Гембрила.

— А что собственно случилось в этот раз…

— Представляешь, мистер Фиджер пустил слух, что я хотела его скомпрометировать, чтобы он на мне женился…

— Это он так сказал?

— Нет, это я услышала из уст другого, еще более страшного человека….

— А мистер Фиджер при этом не говорил, что поспорил со своим дружком, что безнаказанно поцелует тебя того вечера?

— Он такое говорил?

— Да, именно поэтому я и последовала за вами, пытаясь спасти твою репутацию.

— О, Пенелопа, как же благодарна тебе, но почему ты мне не говорила этого раньше.

— Не хотела тебя расстраивать.

— Но я так плохо думала о тебе, а еще в моей жизни появился Руперт Майерсон…

Джули подробно пересказала свою жизнь за время пребывания в Лондоне и тот роковой разговор, где Элисон ее опозорила перед сэром Магнусом…

— Вот гнусная змея эта Элисон и сынок ее, — не выдержала мисс Эсмондхэйл.

— А я его любила.

— Ничего переживешь, он тебя не достоин, вот и пусть женится на старухе, а ты найдешь себе мужа здесь. Ты помнишь, сколько хороших молодых людей отвергла из-за своего ложного убеждения.

— Ты думаешь, кто-то согласится взять меня в жены после такого?

— Сейчас на тебя жалко посмотреть, но приведешь себя в порядок, и будем подбирать тебе мужа.

— А ты Пенелопа, когда же ты соберешься замуж?

— Видимо, мне этого не суждено, но я надеюсь на маленький домик в глуши, с кухаркой, прачкой, горничной, без лакеев и кучера, который ты мне обещала…

— Я тогда злилась на тебя и была слепой, убежденная, что все титулованные аристократы — порядочные люди.

Пожалуй, это было началом мира между сестрами, потом Джули призналась еще в одном своем проступке:

— Я забыла тебе отдать письмо, — она вложила небольшой конверт в руки Пенелопы, он был уже вскрыт и на скорую руку заклеен.

— Ты читала мою корреспонденцию?

— Да, — кивнула головой пристыженная Джули, — после твоего отъезда я места себе не находила от злости и решила перечитать все твои письма в надежде найти доказательства твоей вины, я не думала, что у тебя нет подруг и что маленький сверток — единственное твое достояние. А еще все письма старые. А это мать хотела сжечь, но я его взяла себе прочесть, да так и оставила.

Пенелопа посмотрела адресата и увидела инициалы Сюзанны Тоулс, ныне Джонсон. Особой радости не почувствовала и быстро засунула письмо в карман, не распечатав, и забыла о нем уже через пять минут. То была уже давным-давно ею забытая дружба.

Не задумывался ли когда читатель, что вся жизнь сплошные ощущения физические или эмоциональные, и что не выжил бы человек, который не сумел бы эмоционально ориентироваться в пространстве? Но когда мы на минутку остановимся, не помышляя о каких-либо эмоциях, они вдруг сами настигнут нас, но будет ли это счастье, грусть — все это скрыто в грядущем к которому мы и шагаем….

Пенелопа забежала в свою комнату, быстро разыскивая какой-нибудь лист бумаги и карандаш. Она придумала такую забавную карикатуру на Софию и хотела немедленно запечатлеть ее на бумаге. Они только что вернулись от Трендов, это было уже третье посещение за эту неделю после возвращения Дианы и Джулии. А новостей да сколько новых: Софи была обручена с мистером Хьюбом и свадьба через две недели. И пока Диана тщетно пыталась снова свести близкое знакомство с Гембрилами, Генриетта недолго печалилась упущению такого потенциального жениха и продолжила наводить справки обо всех приличных семьях. Так она познакомилась с мистером Хьюбом, по мнению его матери, сын является одним из просветленных умов Британии. Он и вправду был очень умен, но и скучен одновременно. Своей невесте он скупо выражал комплименты, и все разговоры превращал в длительные диспуты на тему экономики, политики и философии. При этом, в основном, он беседовал с мужчинами, а София сидела как дополнение дивана. Самое ужасное, что она уже не могла, так как раньше, блистать своим пением или игре на рояле, ибо жених ее считал все это тратой времени и не сильно одобрял. Зато Джулия, которую средняя мисс Тренд всячески задевала тем, что она уже обручена, а ее соседка до сих под холостячка, вовсю получала удовольствие, находясь в центре внимания собравшихся мужчин. После устройства дальнейшей судьбы хотя бы одной из дочерей, миссис Тренд не собиралась останавливаться на достигнутом: Саманту она планировала обручить с Мэлоном, как только тот приедет погостить у них еще раз. Теперь старшая дочь вынуждена была стать лучшей подругой Эдит и вести регулярную переписку с ней, чтобы быть в курсе дел семьи и, в особенности, Джона. Правда, пока от мисс Мэлон она получила немного вестей о брате, в основном он был занят делами компании и сейчас не мог просто вырваться с длительным визитом. Саманта, пожалуй, даже смирилась стать женой Джона и не сильно кривилась при мысли о нем. А младшую Эллин Генриетта отправила погостить к тетушке, чтобы та постоянно виделась со своим кузеном, за которого должна была выйти замуж. В принципе, тетушка не противилась этому союзу, ведь самая младшая мисс Тренд производила хорошее впечатление о себе. Можно сказать, ей повезло больше всех с замужеством, ведь кузен Брендон был и веселым, и красивым, и наделен еще уймой хороших качеств.