Эрика Легранж - Перемены неизбежны

— Я трудилась над исполнением многие годы, надеюсь еще представится один-два вечера, и я спою те песенки про бравых Мери Лу, которыми тогда пренебрегала.

Пенелопа стояла позади этой парочки и радовалась благоразумию сестры, впервые она гордилась Джулией, которая преодолела свои предрассудки, относительно достойных людей.

Впрочем, случилось так, что дамы Эсмондхэйл воспользовались приглашением и нанесли визит семье Файнелов на улице Чисвил-стрит. Миссис Эсмондхэйл согласилась на этот шаг не сразу, пришлось переговорить кое с кем и выяснить, что сама Эмма собирается увидеться с сыном и невесткой, и посмотреть в какой обстановке они проживают. Особого веселья не предполагалось, но после обеда и разговора в гостиной, Джулию упросили сыграть одну-две мелодии для поддержания беседы. Усевшись за рояль, девица долго и тщательно просматривала нотную тетрадь, пытаясь определить, что ей по душе, тем временем к ней приблизился Мэлон, который все время следил за ней. К даме он оказался ближе всех, удобно ему было наблюдать за ее тоненькими пальчиками и тут же воздать дань восхищения игрой. Мисс Джулия тоже не роптала, она попросила помощи у него в выборе мелодии. Что побудило девушку поступать так, даже автору неизвестно, хотя возможно тщеславие быть замеченной тогда упивалось наслаждением от столь внимательного кавалера.

Развеяв скуку музыкой, общество повеселело. Заговорили о вещах насущных и будничных: жизнь четы Файнел, о выгодной сделке Мэлона, его капитале, о свадьбе Миллса и Эдит, о сэре Мориссоне и его выходках. Богатство Мэлона заинтересовало Джулию и Диану, это побудило дам продолжить разговор о его персоне и оказалось, что молодой хозяин успел переделать дом и теперь это очень красивое и уютное местечко.

Вечер удался на славу и, расходившись, гости очень желали встречаться и в будущем. Джон Мэлон счел своим долгом сопроводить дам Эсмондхэйл до дома леди Файнел. Улицы оказались запружены, и пришлось ехать окольными путями, и во время этого путешествия приключилась одна принепреятнейшая история.

На проулке *** выехал навстречу экипажу красивый фаэтон и во весь упор помчался на них. Кучер кэба, в коем прибывали дамы, к счастью был справным малым и баз ощутимых неудобств быстро перестроился, тогда как Мэлон не сумел справится со скакуном, и тот рванул так резко, что всадник свалился наземь.

Какой ужас!

Джулия и Пенелопа первыми выскочили из экипажа, дамы наблюдали за случившимся и немедленно поспешили на помощь. Вслед за ними вышла и сама Диана, крайне растерянная. Нужно было что-то делать, но две женщины не привыкшие видеть кровь, сами чуть ли не свалились в обмороке, старшей дочери пришлось нелегко: оттянуть ее спутниц и попытаться оказать помощь пострадавшему. Джулия стояла крепче на ногах, поэтому, они с кучером усадили ослабевшую Диану обратно в экипаж. Сестра ее, сняв шейный платок Мэлона, перевязала им голову, но он до сих пор не пришел в сознание. Что же делать и как поступить лучше? Отвезти Мэлона домой, но как это сделать без ущерба его здоровью, ведь от тряски ему может стать еще хуже?

И тут же цокот копыт известил о всаднике, который завидев непривычную картину, сразу спешился и подбежал к раненому. Незнакомцем оказался Генри Мартин, который не обратил внимания на неловкую ситуацию, осведомился, как обстоят дела.

— Его опасно перевозить через весь город, — заявил он, — лучше доставить в ближайшую гостиницу, я сам этим займусь.

Помощь Генри казалась бесценной: он сам уложил больного в кэб, подле которого тут же подсела Джулия и вместе с ней Диана, Пенелопа взобралась на козлы. Лошадь Джона Генри взял за поводья, и вся кавалькада двинулась к гостинице «Подкова и цветок короля». Следующим героическим поступком, совершенным Генри, стало его предложение уступить свою комнату раненому.

— Я послал за доктором, — отчитался он дамам, — а сейчас намерен поехать к его семье и сообщить о случившемся.

— Он живет… — Пенелопа призадумалась, но потом назвала адрес Роба с увещанием, чтобы тот передал нужные сведенья куда надо.

— Хорошо.

— Постойте, мистер Мартин, — обратилась она к нему, — я хотела вас поблагодарить, но пока не нахожу слов, которые приличествуют в подобной ситуации — просто чудо, что вы оказались в Лондоне.

— Я прибыл на похороны сэра Магнуса.

— Вы были знакомы с дядей?

— Его знал мой отец…

После этого джентльмен поспешно удалился, оставив Пенелопе незаданные вопросы. Ох, как же не спалось ей в эту ночь — человек, вечная для нее загадка, не идет из головы. Вроде бы все просто и нет никаких тайн, но почему все его поступки, как гром средь ясного неба?

Новый день, кроме тревог за состояние больного, принес еще и неожиданное известие — в Лондон, по своему желанию, приехал мистер Эсмондхэйл, соскучившись по семье. Он сразу же прибыл в дом леди Файнел, и ему стало известно, какое несчастье постигло Джона. Внимая их волнениям, отправился вместе с дочерьми посмотреть на этого самого Джона и осведомиться о здоровье. Наблюдая за поведением младшей Джулии и пообщавшись с его родней, сделал для себя кое-какие выводы. Джейкоб был человеком действий и решил сам поманить к себе удачу. В этот же день, ближе к полудню, снял небольшой дом в пяти минутах ходьбы до гостиницы.

К вечеру следующего дня, учитывая, что в это время года многие покинули столицу, семья смогла въехать в новый дом, заранее приготовленный для случайных приезжих. Горничным потребовалось несколько часов, чтобы снять чехлы и обновить привычный порядок. Дом был небольшой, не притязал на королевский палац на улице Оксфорд-стрит, который Диане пришлось покинуть, да еще и не фешенебельный район, но Джулии такая близость до гостиницы понравилась, она могла даже незаметно сбежать от родных и разузнать вести о больном. Рвением своим уж очень удивляла своих родных:

— Ох, бедный мистер Мэлон! Как он страдает, — в чувствах высказалась она.

— Но думаю, что лечение у него отличное, а какой сердечный уход, — заметил отец.

Пенелопа навещала больного, только не для того, чтобы в который раз удостоверится, что голова его почти не болит, а из других побуждений. В первое утро после злосчастного вечера, она очутилась там с матерью и сестрой, а также со взволнованными родными, которые дождались едва рассвета, тут же отправились справиться о самочувствии Джона и мистером Мартином, которому пришлось долго утешать миссис Мэлон, заверить, что больной в самых надежных руках и сопровождать дам. При таких обстоятельствах, разговора между молодыми людьми не получилось.

После скорого переезда семьи Эсмондхэйл в коттедж, а также из-за множества дел, Пенелопа снова никак не могла повидаться с Генри, и только через неделю, встретившись снова перед спальней больного, Мартин сам заговорил с ней:

— Мисс Эсмондхэйл, я прибыл узнать… как вы думаете, каково сейчас самочувствие мистера Мэлона, я заметил его бледность и вялость?

— Стабильно, доктор хотя и не уверяет, что опасности осложнений вовсе нет, но прогнозы его утешительны.

— Весьма рад, жаль, когда хорошие люди попадают в беду, а ведь у него столько друзей.

— Надежды мои оптимистичны — желаю ему скорейшего выздоровления. А ведь вы, мистер Мартин, сыграли главную роль в его спасении, поэтому я склонна и вас причислить к числу его друзей.

— Это были ничтожные услуги… мои намерения руководствовались немного не теми мотивами.

— А можете ли вы удовлетворить мое праздное любопытство?

— Я весь во внимании.

— Вы говорили, что были на похоронах дядюшки Магнуса, не могли ли вы со мной тогда поздороваться?

— Именно так.

— Но почему же вы сразу скрылись?

— Не хотел докучать более.

— Вы знаете, а я почитала свою память и здравый рассудок обманщиками, вы меня ввели в заблуждение.

— Каюсь, но не в моих правилах навязываться даме, когда она занята другими мыслями.

— О, бросьте, вы могли спокойно и не навязчиво постоять подле меня еще минут пять.

— Не решался, простите меня.

Далее, кратко обменявшись новостями о Сассексе, расстались с некоторыми открытиями друг для друга.

Как уже упоминалось ранее, Диана, что есть мочи, сетовала на смену лондонского особняка на скромный домик, правда делилась этим по большей части с Джулией. Но только через некоторое время возблагодарила за судьбу за избежание другого, более позорного выселения. Произошло это спустя две недели после похорон, Эмма неожиданно появилась на крыльце дома и попросила немедленной встречи с сестрой, хотя время было слишком неподходящее для утренних визитов. На людях спокойная, холодная и бледная леди с надменностью взирала на простую обстановку вестибюля и гостиной, но едва Диана заперла за собой дверь в будуаре, и они остались наедине, разрыдалась от стыда: в ее доме такой скандал. Мориссон негодует, вчера вечером она как обычно, решила немного напомнить ему о семейных приличиях, а он так рассвирепел, в сердцах высказал ей, как глубоко и давно презирает все эти ученья морали и ему плевать, теперь он сам себе хозяин. Короче, Мориссон выгнал мать ко всем чертям, дав на сборы всего два дня, иначе ее вещи будут просто выброшены за порог во обозрение для прохожих.

— Это удар еще горше от того, которым меня наградила Элисон.

— Не переживай, Эмма, ты выстоишь, достоинство на твоей стороне, переезжай пока к нам, предоставь адвокатам улаживать это дело.

— Не думала никогда, что меня, как дворнягу, выпрут из собственного дома.

— Это несправедливо, ведь ты только стала хозяйкой своей судьбы.

— Вот именно.

Слух о сем, между прочим, расползся очень быстро. Слуги иногда умеют выгодно продать правду. И когда Леди Файнел оскорбленная собиралась в дорогу, по нее приехал Роберт и сказал, что он и его жена будут рады и иметь за честь приютить ее у себя. Разговор был недолгим, но цели достиг — Эмма переехала к младшему сыну.

С тех пор, с каждым новым приходом почтальона, приходили и разные слухи и новости о семье Файнел, гордая вдова даже первое время вообще не выходила из дому. Тогда как Мориссон стал вести себя скорее не как хозяин, а свинья, соря деньгами, где ему вздумается и, не поддерживая репутацию на должном уровне.

Мягкое начало июля, которого сопровождали разве что короткие утренние дождики, преобразило пейзаж и даже столицу сделало нарядней. Летом из Лондона все уезжали в деревню, дружественных визитов становилось меньше, круг приятелей сужался, большая часть обедневшей аристократии, которая не могла позволить себе второй дом в пригороде, но все еще претендовавшая на классовое уважение, неизменно скучала по зимнему сезону, по приглашениям к какой-нибудь добродушной вдове, дающей роскошные обеды в своем особняке. Лондон становился спокойнее, лишь только нищие нарушали его покой, но что поделаешь — столица манит к себе всех, кто думает, что сможет как-нибудь подняться в трущобах. Удачливые грабители или же какой-то смышленый перекупщик действительно могли разжиться и заработать приличное состояние, а их дети могли стать промышленниками и постепенно превратиться в уважаемых людей.

Минул месяц со дня трагедии, и лекарь объявил во всеуслышание, что Джон полностью поправился и может даже понемногу ездить верхом, хотя поспешность сейчас никак не приветствуется. Его родные возблагодарили эскулапа (кроме щедрого гонорара его пригласили отобедать на днях), и постепенно заговорили об отъезде из столицы. Это известие дошло до ушей Джулии, которая в течение всего месяца не раз навещала больного и его сестру, сердечно интересовалась его самочувствием. В благодарность за такую заботу, миссис Мэлон учтиво пригласила все семью Эсмондхэйл погостить у них, тем более, что скоро намечалась свадьба Эдит, и Джулию было избранно подружкой невесты. Обознанность младшей мисс Эсмондхэйл в моде сыграла ей на руку: ее дельные советы могли бы помочь двум робким женщинам при выборе фасона платьев, к примеру, а также торжественному обеду среди друзей и близких. Диана не стала возражать, богатство Мэлона искупало отсутствие родовитости и некоторые его вопиющие недостатки во внешности и манерах, а дочь перестала сопоставлять деньги и джентльменство Джона, его благородство она читала по глазам. Девице лестно было осознавать себя королевой в его помыслах, к тому же все это подогревалось легкой склонностью, возросшей за этот месяц. Архитектурными красотами именья Сейвилсквол-холл девушка не интересовалась, но посмотреть что там к чему, не отказывалась.

Жили они, правда, на севере в графстве Ланкашир, поэтому дорога занимала несколько дней, хотя с такой компанией было совсем не скучно. Мистер Эсмондхэйл и Пенелопа отказались от заманчивого предложения, а посему Диана и Джулия, в сопровождении Мэлонов, и преподобного Миллса отправились в путь. Чета Файнелов вместе с родовитой свекровью решила съездить к морю.