— О нет! Нет! — пробормотала Фанни, совсем подавленная.

— Ну, не стану с тобой спорить, дочка, но вот что я тебе скажу: если леди Серена компрометирует себя, так виновата в этом только ты.

— А об этом кто тебе рассказал? — тихо спросила она.

— Твоя тетушка Шарлотта узнала об этом из письма миссис Холройд и рассказала твоей матушке. Вот откуда мы и узнали, что майор вечно торчит в Лаура-плейс и разъезжает по всей округе бок о бок с леди Сереной. Нечего говорить, что мне это показалось немного чересчур, дорогая моя. Именно поэтому ни твоя матушка, ни я сначала этому не поверили.

Фанни опустилась в кресло, закрыв лицо руками.

— О, как же легкомысленна я была! Мне не следовало позволять! Мне надо было ездить с ними!

Сэр Уильям смотрел на нее, оцепенев от ужаса.

— Неужели ты хочешь сказать, что это правда? Но, клянусь, честью, Фанни…

— Нет, нет! Все не так, как ты думаешь! Папа, ты не должен никому рассказывать об этом! Серена не хочет, чтобы об этом стало известно, пока она в трауре… Но они помолвлены…

— Что?! — переспросил он. — Леди Серена помолвлена с майором Киркби?

— Да! — ответила Фанни и разразилась горькими слезами.

Глава XII

Кроме слов: «Ну-ну, дорогая, зачем же плакать», сэр Уильям не обратил никакого внимания на внезапные рыдания Фанни. По его мнению, женщины вечно начинали плакать из-за каких-то смехотворных причин, совершенно непонятных сильному полу. Он был ошарашен новостью, которую ему сообщила дочь, и вначале готов был отнестись к такому сообщению с неприязнью, как будто это было известие о ее собственной помолвке. Но Фанни, быстро осушив слезы, попыталась заставить отца переменить свое мнение. Сэра Клейпола не очень-то впечатлила нарисованная ею трогательная картина шестилетней пылкой любви молодых людей.

— Все это только красивые слова! — сказал он. — Может, с ним это действительно так и было, хотя я сильно в этом сомневаюсь. Возможно, он лжет, что ему никогда не нравились другие женщины. Но вот что я тебе скажу: если за шесть лет этот Киркби не нашел ни одной милашки, чтобы развлечься, я могу только сказать, что он просто бесхарактерный простофиля. Ну хорошо, дорогая, я не буду так говорить. Что же касается леди Серены, так ведь ее горячая любовь не помешала ей быть помолвленной с Ротерхэмом. Но то, что ты сказала мне о наследстве майора, существенно меняет все дело.

Виновато сознавая, что он, видимо, понял, будто поместья майора обширны и состояние значительно, Фанни искренне надеялась, что отец не станет слишком дотошно расспрашивать ее об этом. Он действительно спросил, где и в какой части страны находятся владения майора, но своевременное появление Лайбстера, который принес на большом серебряном подносе вино и стаканы, помешало ей ответить что-либо еще, кроме как: «В Кенте, папа». Однако внимание отца уже переключилось — он налил себе стакан вишневой наливки, был приятно удивлен ее вкусом и в течение нескольких минут с интересом расспрашивал о том, где ее производят, а вовсе не о местонахождении поместий майора.

К тому времени, когда Лайбстер удалился, обсудив с сэром Уильямом достоинства «бристольских сливок», олорозо и манзанильи, гость еще раз наполнил свой стакан и почувствовал, что мир начинает ему нравиться. Чем больше он думал, тем больше ему нравилась мысль, что, если Серена выйдет замуж до конца года, Агнес сможет нанести сестре продолжительный визит.

— …То есть я хочу сказать, что нам не удастся спихнуть ее с рук в этом сезоне, и, хотя твоя матушка делает все возможное, я могу не скрывать от себя, моя милая, что у меня на это не остается почти никаких надежд. Агнес положительно никому не нравится! Как жаль, что ты не можешь передать ей хотя бы часть своей красоты. Вообще-то, по моему разумению, о человеке судят по поступкам, но ложечка меду на ее язычке помогла бы ей найти почтенного муженька гораздо быстрее, чем целая миска размятой клубники на лице. Да, твоя матушка серьезно намерена улучшить ей цвет лица, и они уверены, что клубника поможет в этом. Надеюсь, что так оно и есть, только пока мне кажется, это просто перевод вкусных ягод. Китти, знаешь ли, совсем другое дело. Она очень похорошела с тех пор, как ты видела ее в последний раз. У Китти есть некоторое сходство с тобой, когда ты была в ее возрасте, и мама думает, что она быстро найдет себе партию.

Он продолжал развивать эту тему несколько минут, так довольный своими планами навязать Фанни незамужнюю сестру, что совершенно не обратил внимания на явное отсутствие энтузиазма со стороны дочери. За третьим стаканом наливки сэр Уильям снова заговорил о помолвке Серены, на этот раз, чтобы предупредить Фанни, дабы она не поощряла слишком явных знаков внимания со стороны майора.

— Будет совсем некстати, если о них начнут болтать, а ведь помолвка будет объявлена только осенью, — сказал он. — Десять против одного — до ушей ее семейки непременно дойдет, что некое лицо усиленно увивается вокруг наследницы. На твоем месте, Фанни, я бы немного расслабился. Знаешь, почему бы тебе не разрешить кому-нибудь навещать вас? Прошло ведь уже больше полугода с тех пор, как умер граф Спенборо. И хотя я вовсе не хочу сказать, что тебе полагается уже снять траур, мне кажется, вполне можно начинать появляться в свете. В том, что ты начнешь понемногу развлекаться, не будет ничего непристойного, но надо, конечно, знать и меру. Ты можешь принимать избранную компанию у себя в доме. Может быть, вечер игры в карты или обед. Я не сомневаюсь, что в Бате немало мужчин, которые только счастливы будут, если ты позволишь им поухаживать за твоей падчерицей, она ведь такая привлекательная девица да к тому же еще и богатая наследница. Полагаю, нечего опасаться, что Ротерхэм начнет вставлять им палки в колеса.

— Мы еще не знаем, папа, как он это воспримет, трудно сказать, как маркиз поступит в данном случае.

— Ничего себе, трудно сказать! Кто же будет сидеть спокойно, когда у него вытягивают кошелек из рук?

— Ни Серена, ни майор Киркби не думают об этом.

— Мне кажется, это не от большого ума. Но, в конце концов, это не мое дело. Куда больше меня заботит, чтобы о них не начали сплетничать, так как в эту историю окажешься замешанной и ты, моя дорогая. Хорошо было бы, если б молодой человек вовсе убрался из Бата, но полагаю, нечего и ожидать, что он так поступит. Другое дело, если ты постараешься сделать менее заметными его ухаживания, а этого можно достичь, позволив и другим посещать вас.

Если Фанни и чувствовала, что план ее отца скорее всего не достигнет намеченной цели, она этого не сказала. Куда больше ее волновала мысль о том, как Серена воспримет известие, что тайна ее раскрыта самым предательским образом. Но когда Серена, вошедшая в комнату посвежевшей от продолжительной прогулки с не менее энергичным компаньоном, услышала об этом, то отнеслась к этому вполне благосклонно и только умоляла Фанни заставить сэра Уильяма пообещать не говорить об этом никому, кроме своей жены.

Серена спустилась к обеду в прелестном платье голубовато-серого цвета с черными лентами и выглядела так привлекательно, что сэр Уильям был совершенно очарован ею. Зная, что это понравится Фанни, Серена принялась развлекать ее отца и так в этом преуспела, что когда сэр Уильям взял свечу, намереваясь отправиться спать, то объявил, что давно уже так приятно не проводил вечер. В его собственном доме никто не забавлял хозяина таким веселым разговором и не просил рассказывать анекдоты, имевшие успех лет двадцать назад. Разумеется, он ни за что не одобрил бы, если бы кто-нибудь из его дочерей вел беседу так же изящно и пикантно, как леди Серена, и, конечно, не стал бы играть с ними в крикет на пенни, потому что это не прибавило бы ему доброй репутации.

Пребывание отца в доме Фанни оказалось таким приятным, что сэр Клейпол решил задержаться в Бате еще на один день и провести у них еще один вечер. Он сказал Фанни, что будет хорошо, если все увидят майора с ним в одной компании, и заявил, что пойдет с девушками в водолечебницу и даже согласился на прогулку. Фанни вовсе не казалось, что появление отца, благосклонно относящегося к майору, поможет заглушить сплетни, гулявшие в водолечебнице, но, сильно уважая отца, она решила не возражать. Не было никакой уверенности в том, что майор появится в этот день в водолечебнице, ибо с тех самых пор, как он начал совершать с Сереной прогулки верхом, он редко заглядывал туда.

Но майор, горя желанием узнать от Фанни, как долго собирается пробыть в Бате сэр Клейпол, действительно пришел и был совершенно ошарашен, увидев, как грозный папаша радушно пожимает ему руку и приветствует его так, будто майор был его любимым племянником.

В конце концов, размышляла потом Фанни, сэр Уильям не так уж плохо справился со своей задачей. Он встретил в водолечебнице своих знакомых и каждого из них постарался убедить, что майор Киркби — его старый и добрый друг, который по просьбе отца Фанни посвящает все свое время и внимание леди Спенборо и ее падчерице. Быстрота, с которой майор принялся горячо поддерживать эту версию, так понравилась сэру Клейполу, что он стал считать майора отличным человеком и даже пригласил его в Лаура-плейс на обед в этот же вечер, решив сыграть с ним роббер-другой в вист после этого. Фанни, неважно игравшая в карты, была благодарна Серене за ее решение не представлять сэра Уильяма миссис Флор.

За обедом сэр Уильям оставался в благодушном расположении духа, расхваливая и майора, и повара Фанни, причем особенного его внимания удостоились оладьи с яблоками по-испански. Портвейн тоже оказался превосходным, и за карточный столик сэр Уильям уселся в самом радушном настроении. Однако долго это не продлилось, так как он вытянул карту той же масти, что и Фанни, и принужден был играть с ней в паре. Из всех четырех игроков он оказался наиболее опытным, тогда как она была наименее искушенной. Первый роббер довел Фанни почти до слез, так ядовито и непрестанно сыпались на ее бедную головушку упреки отца. К счастью, следующий роббер она играла в паре с майором, и он так сочувственно улыбался ей, глядя на нее сверху вниз, что она быстро приободрилась и благодаря этому играла значительно лучше. Сэр Уильям продолжал указывать ей все ее ошибки, однако на этот раз они были ему только на руку, а потому он делал это гораздо более снисходительным тоном, что не так задевало дочь. Майор подбадривал Фанни как только мог, пытаясь найти, не доходя до абсурда, разумные причины для всех ее промахов и когда роббер окончился их полным поражением, сказал:

— Леди Спенборо, не бросить ли нам ответный вызов этим знаменитым игрокам? Давайте мы с вами отомстим им!

Фанни очень этого хотелось, и так как Серена была известной мастерицей игры в вист, сэр Уильям не возражал. Серена была так благодарна майору за то, что он столь успешно защищал Фанни от нападок, что на прощанье протянула ему обе руки и согласилась поцеловать его, что обычно делала не часто.

— Вы самый добрый человек на всем белом свете, Гектор! Спасибо!

На следующий день сэр Уильям отправился в Лондон, и дочь его постаралась как можно лучше выполнить его поучения. Таким образом, скоро один очень почтенный и соответственно невероятно скучный джентльмен из числа их знакомых был приглашен сопровождать дам на концерт, и Фанни написала несколько корректных записок, приглашая несколько человек на небольшой званый вечер. Жизнь постепенно становилась немного веселее и разнообразнее: время от времени по утрам кто-нибудь заезжал к ним, иногда сами они давали вечер. Графини совершили несколько поездок по интересным историческим местам в окрестностях Бата, и если позади их ландо скакал на лошади майор, то рядом с ним пыхтел еще какой-нибудь джентльмен. Найти четвертого человека для подобных вылазок было совсем не трудно. Сложно было только определить, чья теперь очередь получить от них приглашение. Куча джентльменов, сердца которых остались свободными и которые перед этим ломали себе голову, пытаясь познакомиться с самыми хорошенькими женщинами Бата, услышав, что графини сняли траур и теперь принимают гостей, начинали прочесывать городок в поисках общего знакомого, который мог бы их представить. Один или два человека отдали свое сердце Фанни, но они оставались в меньшинстве — круг почитателей Серены был намного больше, причем вели они себя так преданно и с такой страстью, что Фанни опасалась, что их ухаживания могут обидеть чувства майора. Однако, казалось, его это только забавляло. Каждый раз, когда один из воздыхателей убеждал леди Серену покинуть на минутку свою мачеху, дабы взглянуть на превосходный пейзаж или попробовать взобраться на вершину разрушенной башни, майор не делал ни малейшей попытки следовать за ними — напротив, он вместо этого гулял с Фанни, которой казалось, что он должен ужасно ревновать.