— Леди Серена! — воскликнул Жерар. — Бога ради, причем тут она? Мне хотелось бы получить ответ на этот вопрос.

— Дело в том, что Серена живет в Лаура-плейс с леди Спенборо, — сказала Эмили с сомнением в голосе. — Вы думаете, что стоит с ней поговорить? Она может счесть это за дерзость. Кроме того, леди Серена сама сказала, что расторгла помолвку с Ротерхэмом, потому что они не подходят друг другу. Они так часто ссорились, что она была просто измотана, но не думаю, что она его боялась. Она ничего не боится!

— Леди Серена в Бате? — сказал Жерар, и в голосе его зазвучало значительно меньше энтузиазма. — Боже, лучше бы этого не было!

— Вам она не нравится? — спросила Эмили.

— Я ее хорошо знаю, но не хотел бы, чтобы она сказала Ротерхэму о моем пребывании здесь. Знаете, как бы она о нем ни отзывалась, но они по-прежнему в приятельских отношениях. К тому же эта леди несколько странна и необъяснима. Как бы там ни было, Эмили, разве мы обязаны сообщать ей о наших с вами отношениях?

— О нет! — произнесла она, довольная тем, что в состоянии связно ответить на последний вопрос.

— Если бы у меня был шанс встретить ее, я бы объяснил, что приехал в Бат, чтобы увидеть своего друга. Проблема, однако, заключается в том, что кузен Ротерхэм запретил мне сюда приезжать, так что…

— Он запретил вам? — воскликнула Эмили с новой тревогой. — Вы ведь не виделись с ним, правда?

— Да нет же, я видел его! — ответил Жерар, немного выпячивая грудь. — Когда леди Лэйлхэм отказалась открыть место вашего пребывания…

Она прервала его с легким вскриком:

— Вы были в Черрифилд-плейс? Жерар, как вы могли? Что же мне теперь делать? Если бы мама знала…

— Что делать, помочь нечем, — сказал он грустно. — Как еще мог я вас найти? А если немедленно покину Бат, если только мы решим, что именно нам обоим делать, думаю, она вообще ничего не узнает о моем визите. Ну а если она выразит вам свое неудовольствие, то думаю, стоит сказать ей, что вы не станете слушать обо мне ничего плохого, и тогда все станет на свои места.

— Но лорд Ротерхэм знает, что вы здесь? — спросила Эмили с волнением.

— Видите ли, я сказал ему, что мне нужно будет приехать сюда, но — десять к одному! — он не поверил, что я осмелюсь его ослушаться. Он настолько самоуверен… но думаю, я уже доказал ему, что заставить меня что-либо делать против моей воли трудно. Хотя не хотел бы я, чтобы он увидел меня здесь, — сказал Жерар совершенно искренне. — Я не боюсь, конечно, но мне не хотелось бы предстать перед ним прямо сейчас: дело в том, что возможный скандал все бы испортил, — добавил он, сделав небольшую паузу.

Эмили, прижав руки к щекам, сидела с каким-то рассеянным видом и уже не обращала на него внимания:

— Небеса, что же мне делать? О, Жерар, как вы могли?

— Я уже сказал, что вы должны делать, — сказал он. — Надо только проявить решимость и сказать ему, что отказываетесь продолжать ваши отношения. Вероятно, поначалу это будет неприятно. Но, осмелюсь сказать, что нет таких средств, которые заставили бы вашу маму или Ротерхэма вынудить вас уступить, помните? Конечно, лучше не говорить, что вы обручены со мной. Самое ужасное, я еще не достиг совершеннолетия. Если бы только я был совершеннолетним, Ротерхэм не имел бы надо мной никакой власти, и я остался бы рядом с вами и сделал все, чтобы оградить вас от оскорблений и угроз! Но нужно потерпеть совсем немного, дорогая, а потом мы поженимся!

Однако Эмили, казалось, совсем не вдохновляла начертанная перспектива, и она попросила его отвести ее назад к бабушке. Она заявила, что не в состоянии сразу принять решение, не подумав предварительно о дальнейшем ходе событий. Девушка была в таком состоянии, что Жерар понял — не стоит оказывать на нее давление и требовать немедленных обещаний. Он не видел никаких препятствий для осуществления своего плана, но знал, что женщины зачастую тревожатся перед лицом неизвестности, к тому же они, как правило, просто не настолько умны, чтобы одним взглядом охватить суть всей проблемы. Поэтому он сказал ей спокойным тоном, что она должна обдумать как следует его предложение, а о результатах размышлений расскажет ему на следующий день. Где они могут встретиться?

Эмили поначалу была склонна думать, что им вообще не стоит встречаться, но так как Жерар был настроен решительно, она наконец произнесла:

— Дорогой! Мне кажется, что завтра нам будет трудно встретиться. Может быть, бабушка позволит пойти мне в библиотеку Мейлеров, пока она будет в Памп Руме, а ведь я частенько туда захожу, потому что это неподалеку.

— Но мы же не сможем побеседовать о таком важном деле в переполненной библиотеке! — возразил Жерар. — Вот что я вам скажу, Эмили. Скажите, что хотите поменять книгу, а сами ускользните в аббатство. Я буду там, это совсем рядом!

Глава XIX

Эмили пришла, но мало что прояснило это тайное свидание. Она пришла в аббатство с трепетом, потому что по дороге встретила знакомую миссис Флор и не была уверена, что и ее саму никто не заметил. Тщетно Жерар уверял девушку, что вряд ли кого может удивить вид молодой особы, которая одна пересекает короткое расстояние между Памп Рум и аббатством, но Эмили беспокоилась. Он ввел ее в аббатство, но там оказалось много посетителей, пришедших, чтобы полюбоваться достопримечательностями. Жерару стало понятно, что он избрал не лучшее место для свидания; что же касается Эмили, она была занята тем, что присматривалась, не видно ли где еще знакомых миссис Флор. Было ясно, что девушка не готова к разговору, и в конце концов они расстались, с тем чтобы встретиться вновь и побеседовать вечером в театре. Мистер Горинг приехал в Бат позже тем же днем и пригласил миссис Флор и Эмили в свою ложу. Миссис Флор обожала театр и находила посещение спектаклей в высшей степени полезным занятием, тем более что этот театр находился на южной стороне площади Бофор и они могли бы пойти туда пешком, не заказывая карету. Когда люди восхищались ее квартирой, она указывала на это преимущество, добавляя, что по вечерам, когда ей предоставляется возможность побыть одной, она любит посидеть у окна в своей гостиной и понаблюдать за публикой, спешащей в театр.

Эмили согласилась увидеться с Жераром в театре, но не проявила ни малейшего энтузиазма в принятии окончательного решения. Она не была приучена решать такие важные вопросы, однако Жерар оказался настойчив, и Эмили сдалась, думая, что вряд ли он найдет в театре случай уединиться с ней.

Она поспешила в Памп Рум, а Жерар, который направился на курорт второпях, пошел и купил себе рубашку и новые галстуки. Нельзя сказать, что возлюбленная его разочаровала, но она его несомненно встревожила. Сам он вел себя с удивительной решимостью, и ему тяжело было видеть, что человек, ради которого он составил столь блестящий план, проявлял такую слабость духа. Он намеревался покинуть город к полудню, так как находиться в таком опасном месте, как Бат, ему совершенно не нравилось. Ротерхэм мог появиться здесь в любой момент, чтобы проверить Жерара. И что же тогда произойдет?! — подумал молодой человек.

Когда он вышел из магазина на Бонд-стрит, то столкнулся с одной из тех опасностей, которых хотел бы избежать. Его окликнули, голос был знакомый — Жерар обернулся и увидел леди Серену, вслед за которой шел мужчина внушительной осанки. Она помахала юноше рукой. Ничего не оставалось делать, как перейти улицу и приблизиться к ней, сложив губы в то, что казалось ему приветливой улыбкой.

— Жерар?.. Как вы здесь очутились? — спросила Серена, подавая ему руку. — Что привело вас в Бат?

— Друг… друг по колледжу пригласил меня, мэм, — ответил тот. — Он так давно просил меня нанести ему визит! Он живет здесь со своей семьей. Правда, не здесь, а за городом.

— На самом деле? И как долго вы намерены здесь оставаться? — мягко поинтересовалась она.

— Я уже завтра намерен отправиться в Лондон. — Затем Жерар подумал, что ей может показаться странным, что он приехал сюда лишь для того, чтобы пару дней побыть с друзьями, поэтому сразу присочинил еще родственника, живущего в Уилшире, у которого, по его словам, собирается пробыть несколько недель.

Серена, проявив лишь вежливый интерес к юноше, представила его майору Киркби. Все трое дошли до конца улицы, и здесь Жерар с ними попрощался, сказав, что у него встреча на Уэстгейт-стрит. Затем он пошел быстро вниз по Парсонедж-лейн, а майор и Серена, повернув налево, пошли к Бридж-стрит.

— Кто этот юноша? — поинтересовался майор.

Она рассмеялась:

— Старший из подопечных Ротерхэма. Он опекун всех сыновей своего кузена и, кстати, довольно плохой, так как не проявляет к ним ни малейшего интереса, а к этому мальчику к тому же испытывает презрение и частенько бывает к нему весьма недобр. Ведь Жерар никому не причиняет вреда, а его попытки слыть за денди с Бонд-стрит вполне безобидны. Конечно, он выглядит весьма нелепо порой, вы, наверное, это заметили, поэтому он вам и не понравился.

— Вовсе нет, — произнес майор. — Я видел немало юношей, которые стремятся слыть денди. Большинство из них, повзрослев, достаточно быстро с этим увлечением расстаются. А ведь он не был рад с вами встретиться, правда?

— Вы думаете? Он просто очень застенчив. Я осмелюсь заметить, что вы просто подавили его своим ростом и благородной осанкой, а также изысканными манерами.

— Манерами? — повторил майор, и в голосе его послышалось недовольство: — Это так серьезно?

— Ах, послушайте! Вы слишком серьезны с той поры, как вернулись в Бат. Может быть, дома что-то не в порядке?

— Да нет, что вы, просто накопились некоторые утомительные дела. А мама моя неважно себя чувствует, — сказал майор, хватаясь за это объяснение и впервые испытывая благодарность к матери за то, что самым большим ее развлечением было находить в своем организме разнообразные болезни.

— О, вот видите! — воскликнула Серена. — Надеюсь, ничего серьезного?

— Я не думаю. Хотя и не могу сказать точно. Доктор должен был навестить ее сегодня утром.

— Не удивлюсь, если виной тому Бат. Весной все еще было сносно, но я не знаю другого столь утомительного города летом. Правда, у Фанни другое мнение. Вы заметили, как она плохо выглядит? Она говорит, что эта ветреная погода, которая стояла целую неделю, измучила ее до смерти. Я и сама это прекрасно понимаю. Все кажется ужасным и отвратительным, настроение падает, все начинает злить.

— Может быть, вы и злитесь, но в упадке духа вас не заподозришь! — сказал он, улыбаясь.

— Значит, я просто утомлена! — Серена лукаво взглянула на него и вновь заговорила, заметив, что майор смотрит на нее с беспокойством: — Вас не было пять дней. Чудо, просто чудо, что я не впала в летаргический сон от скуки. Наверное, это бы и произошло, если бы я не думала постоянно о нашей встрече и как бы мне получше вас наказать.

— Вы скучали по мне? — спросил он.

— Очень! Без вас было так одиноко! Надеюсь и вы грустили обо мне — было бы обидно, что только я одна страдаю…

Он ответил ей в том же духе. Остаток пути до Лаура-плейс майор рассказывал ей о тех изменениях, которые намерен осуществить в будущем. Они расстались на пороге ее дома. Девушка пригласила его зайти выпить чашку кофе, и хотя он страстно желал взглянуть на личико Фанни, все же понимал, что видеть ее ему лучше как можно реже. Поэтому Гектор отклонил предложение, сказав, что пообещал матери через час вернуться домой.

— Я не стану вас задерживать. Пожалуйста, передайте привет миссис Киркби и скажите, как я удручена тем, что она плохо себя чувствует.

— Спасибо, я так и сделаю. Мы поедем кататься верхом завтра, Серена?

— Да, с удовольствием. Хотя — о Боже! Я все перепутала! Разве завтра не среда? Тогда я не смогу. Я пообещала, что поеду с Эмили в Фарли-Кастл. Давайте покатаемся завтра во второй половине дня!

— С удовольствием! Когда именно?

— Может быть, около трех? Если, конечно, миссис Киркби отпустит вас!

— Я буду обязательно! — пообещал он.

Девушка легко поднялась по лестнице в гостиную, где сидела Фанни, держа пяльцы в руках. Она взглянула на Серену и улыбнулась, когда та вошла в комнату, но взгляд у нее был грустный, а щеки бледны.

— Фанни, у тебя снова болит голова?

— Нет, ничего! Только совсем чуть-чуть. Я пойду полежу, и скоро все пройдет.

Серена постояла рядом, глядя на нее с тревогой.

— Кажется, ты совершенно измучена. Скажи мне, дорогая, не хочешь ли уехать совсем из Бата? Я не знаю, как можно здесь жить столько времени и остаться здоровым. Бат действует просто угнетающе! Может быть, вернемся обратно в Доуэр-хаус?

— Нет, нет, — перебила Фанни. — На самом деле я не больна, дорогая. Думаю, что если выглянет солнце, то мне будет лучше.