Начиная с того момента, когда помнила себя маленькой, медленно, не торопясь, иногда запинаясь, а иногда тараторя так, что переплюнула бы подругу, я рассказала о своей жизни. О маме, ее неожиданной смерти, как нам порой было тяжело, но мы были вместе, а это самое главное. Мужчина слушал внимательно и задумчиво. Порой, мне казалось, он вот-вот заплачет. На лице и в таких родных глазах, эмоции сменяли одна за другой.

— Я, так долго вас искал. Используя все свои связи. А их немало, — мужчина на секунду замолчал. — Твоя бабушка умерла пять лет назад. От нее, мне достался этот дом и не только.

Когда мы уехали из Белоруссии, мне было 12. Через два года, после нашего приезда в Германию, мама вышла замуж за обеспеченного немца — Штефана фон Клаттена, что позволило нам получить титул. Теперь, я не Владимир Смирнов, а граф Волдо фон Клаттен.

Только в дальнейшем. Ни он, ни богатство, не принесли счастья. Да. Я получил хорошее образование, мне все позволяли и выполняли любой каприз, но на душе, камнем лежала тоска по сестре. Моей Томке. Помню ее лицо, словно мы расстались лишь вчера. Всегда веселая, озорная … оберегающая меня, — дядя тоскливо усмехнулся.

Мама была веселой? Жаль, что я не знала ее такой. Она была серьезной, доброй, нежной, ласковой, заботящейся, но веселой … никогда. Лишь иногда, могла улыбнуться, но даже в этой улыбке, присутствовала грусть.

Прошло пару минут, прежде чем мужчина продолжил:

— Мои попытки завести разговор о сестре, обрывались, твоей бабушкой, на корню. Она вела себя так, словно Тома умерла. Я не понимал такого отношения к сестре и причину узнал, только повзрослев. Да и то, совершенно случайно, — неожиданно, дядя прекратил свой рассказ.

А я, ждала его продолжения, как глоток свежего воздуха. Ну же! Что же могла натворить мама, что заставило бабушку отречься от нее. Ничего такого, совершить не могла. Только не мама.

— Продолжим разговор завтра. У тебя сегодня было слишком много впечатлений. Давай, я провожу тебя до комнаты.

Нехотя кивнула, и мы направились, по уже запомнившемуся мне пути. Через прихожую, по лестнице до третьего этажа и прямо по коридору.

— Спокойной ночи, — пожелал мне дядя и подарил знакомую улыбку. — Называй меня Волдо. У нас с тобой, не такая большая разница в возрасте. Да и, так будет удобнее и тебе, и мне.

— Хорошо, — тихо согласилась я, а затем, под пристальным взглядом мужчины, открыла дверь и скрылась за ней в комнате.

А Волдо не торопится мне рассказывать, что все-таки произошло с мамой!? Он, словно чего-то боится. И со слугами ведет себя настороженно. Странно все, и запутанно. Похоже, я зря надеялась быстро получить ответы на свои вопросы и уехать домой.

Не думала, что так быстро начну скучать по Кате, своему общежитию, работе и Брану. Здесь он еще не появлялся и появится ли вообще!? Здесь я не чувствовала смерть. Хотя дома, четко ощущала ее присутствие.

Это только по приезду, меня посетило состояние эйфории и удовольствие от увиденного. После пришел страх, грусть и уныние. В этом доме, я чувствовала себя как в музее. Пришел, полюбовался и … уже хотелось на выход. Я, боялась лишний раз к чему-нибудь притронуться, чтобы не испортить. Высокие стены и потолки, стали давить и категорически не хватало воздуха. И, как вести себя в таком доме, я тоже не знала. Поэтому, полностью следовала тому, что мне говорили.

Я плюхнулась в подушку и заплакала.

Утро встретило ярким солнцем и, не смотря на практически бессонную ночь, подозрительным внутренним спокойствием. Немного болела голова и, обычно сносный желудок, требовал скорейшего насыщения. Я посмотрела на часы, напоминающие экспонат семнадцатого века. Восемь часов.

Поскольку, в дверь никто не стучал, а служанка «скала», я ее так прозвала за неприступное выражение лица, не приходила, значит, время завтрака еще не наступило. Не думаю, что ради меня, дядя бы пошел наперекор уставу этого дома.

Встала с кровати, нашла в вещах свой старенький халатик, подготовленный для меня прислугой, махровый, нежно-розового цвета, надевать не стала, и босыми ногами пошлепала в ванную. Умылась, почистила зубы, привела волосы в порядок, превратив в косу-колосок, и направилась рассуждать: когда же Волдо решится продолжить историю моей мамы.

Где-то без четверти девять, в дверь постучали. Получив мое разрешение, на пороге, в позе статуи, возникла «скала», проинформировав, что в девять часов меня ждут на завтрак, и исчезла. Я уже знала, что она караулит мой выход в коридоре.

Надев легкое платье и босоножки, я выпорхнула из комнаты, словно бабочка. «Скала», не прерывая своего немого молчания, направилась вперед по коридору, провожая меня до столовой.

Волдо уже сидел за столом и приветственно улыбнулся, когда я вошла.

— Доброе утро! — мужчина бросил на меня оценивающий взгляд.

— Доброе утро! — ответила я и прошла на то же место, где сидела за ужином.

— Как спалось на новом месте? Было удобно? — заботливо поинтересовался … дядя.

— Спасибо. Здесь очень красиво и … уютно, — постаралась быть вежливой, хотя сама всю ночь проворочалась, и уснула только под утро.

Нам принесли завтрак. Я дождалась, когда Волдо приступит к трапезе и последовала его примеру. Надо сказать, готовили здесь очень вкусно. Что вчерашний ужин, что сегодняшний завтрак, меня порадовали. Тоненькие блинчики, огромное разнообразие джемов, мед, сыр и кофе или сок, на выбор. Выбрала, кофе.

— Анкита? — неожиданно, лицо мужчины стало серьезным. — Скажи! Как долго ты можешь пробыть в Германии?

— Эм. Отпуск у меня две недели и этот же срок я указал в посольстве при получении визы, — удивленно ответила я.

— Две недели, — тихо и задумчиво произнес Волдо, а затем добавил, заметно взбодрившись. — Я бы хотел показать тебе город. Ты не против?

— Нет, конечно, — согласилась я. — Как успела заметить, он прекрасен.

— Да. Здесь чудесно. Тихо, спокойно, умиротворенно, — улыбнулся мужчина. — Ну, что же! — он направился в гостиную приглашая следовать за ним. — Тогда, в одиннадцать за тобой зайдет Гретхен. Пешая прогулка тебя не утомит? — Волдо посмотрел на часы, а затем, вопросительно на меня.

— Напротив, — искренне улыбнулась и, смущаясь, добавила: — А можно … чтобы за мной никто не заходил? Я сама спущусь вниз и буду ждать тебя здесь.

Дядя усмехнулся.

— Хорошо. Я сам зайду. Проводить тебя до комнаты?

— Нет. Ненужно, — уверенно возразила я.

— До встречи, — мужчина подмигнул мне и ушел.

Не задерживаясь в гостиной, чтобы вновь не столкнуться со скалой, я пошла в свою комнату. Готовиться к прогулке. Хотя, я итак была готова. Оценивая себя в зеркале, пришла к выводу, что платье соответствует погоде, волосы уложены аккуратно, так что остается ждать назначенного времени.

Странный он! Брат моей матери. Зачем-то, притворяется холодным, сдержанным и замкнутым. Но ведь я вижу, да и он сам себя порой выдает, Волдо внимательный, любезный, тянется ко мне как к соломинке, хочет раскрыться, но что-то его сдерживает. Поведение мужчины постоянно меня удивляло и настораживало. Он писал, что время двигается не в нашу пользу, однако раскрывать все карты, не торопится.

В одиннадцать часов я спустилась в гостиную, где меня ждал дядя, и мы отправились на прогулку. Шли размеренно, не спеша, любуясь витиеватыми улочками, замысловатыми домиками и прекрасными цветами окутывающими все вокруг. Вернее любовалась я, а Волдо рассказывал мне про город. Его историю, как здесь живут люди и, в общем-то, все, что положено знать туристу, приехавшему сюда, впервые.

Я, уже целую неделю гостила у дяди, но он так и не рассказал ничего, из того, что меня интересовало. Я же, как и положено быть гостье, не задавала лишних вопросов и ждала, когда мне сами, хоть что-нибудь, соизволят поведать.

Практически каждый день звонила Катя. Она жутко беспокоилась и спрашивала, когда я приеду назад, но только я и сама не могла на это ответить.

С тех пор как я уехала, от Игоря не было ни одной смс или звонка. Возможно, он очень занят поиском новых способов, испытать всплеск адреналина? В таком случае, мы скоро встретимся. У меня во сне.

Днем, Волдо куда-то уходил, с извинениями и просьбой найти себе какое-нибудь занятие по интересу. Благо, заняться здесь было чем. Огромная библиотека, книги на треть были русскоязычными, бассейн, великолепный сад, да и сам дом, на изучение которого у меня ушло несколько дней.

С каждым проведенным здесь часом мне было тяжелее и тяжелее. В этом доме, городе, стране. Я ощущала себя чужой, дико тосковала и, практически каждый день, плакала. Не знаю почему!? Меня никто не обижал или оскорблял. Волдо, пытался завоевать мое расположение и подружиться, но все вокруг, лишь отталкивало. А еще! Меня волновало отсутствие пара нормального содержимого моей жизни. Ни снов, ни призраков, ни пса. На смену им, пришли новые ощущения. И они пугали меня, больше прежних.

Иногда днем, но чаще ночью, я слышала голоса. Они были похожи на шелест листвы, гудение ветра или разговор тишины. Вы никогда не слышали, как шепчет тишина? Это очень страшно и жутко. Снизу вверх, по телу ползут мурашки, переходя в озноб, и слух начинает улавливать обрывки фраз или слов, быстрых, словно их и не было вовсе. Но, они есть. Они, живут собственной жизнью, приходя тогда, когда нужно им. Неожиданно. Но когда начинаешь ощущать, хочется скрыться в самый потаенный уголок и стать невидимкой.

Вечерами, мы с Волдо разговаривали, смеялись, болтали о каких-то своих интересах, вкусах. Иногда спорили и смеялись, но беседа никогда не касалась волнующих меня тем. Их мужчина, аккуратно обходил стороной. Как будто, выжидал чего-то.

Я узнала, что муж бабушки, был человеком серьезным и занятым. Кроме поместья, в котором я сейчас гостила, кстати, оно называлось «Дер нэтте вилхен», во владениях графа фон Клаттена, имелось еще несколько усадеб под Мюнхеном, замок в Миттельфранкене, и сеть ресторанов «Essen», которая приносит основной доход.

Познакомившись с состоятельным немцем, бабушка приложила все свои усилия и обаяние, а она была красивой женщиной, в этом я смогла убедиться по висевшим в доме портретам, чтобы околдовать мужчину и, в конце концов, он сдался. Нет. Она его не любила, и действовала, исключительно ради обеспеченности себя и сына. После смерти от сердечного приступа, все состояние Штефана, по праву перешло его жене. А после смерти бабушки — Волдо. Ему оставалось лишь поддерживать ресторанный бизнес и жить, ни в чем себе не отказывая. Однако первой мыслью Волдо, после смерти матери, было разыскать любимую и не забытую им сестру.

Прошло несколько лет, прежде чем он смог найти маленькую зацепку, а когда был полностью уверен, было поздно.

Сегодня решила, во что бы то ни стало, найти подходящий момент и заставить дядю рассказать секрет моего рождения. То, что это было секрет или даже тайна, я уже не сомневалась.

Мы, как обычно, сидели в гостиной и разговаривали. За окном давно стемнело, а успокаивающий огонь в камине, располагал на долгий и проникновенный разговор. Я уже хотела открыть рот, чтобы дотронуться до, отдававшей болью в душе, темы, как Волдо заговорил:

— Когда я узнал, что Тома умерла … меня, словно разорвали на части. До и после. Только после, было уже бессмысленно и ненужно.

Как только, при расставании, глаза оторвались от сестры, уже тогда, я начал думать о том, что мы обязательно встретимся. Мать, всегда была строга к нам. Она требовала ответственности за свои поступки и не только, целенаправленности и послушания. Всего этого женщина добивалась сполна, только у Томки, была проблема с целенаправленностью. Рожденная слишком мягкой, она не могла нагрубить, настоять на своем. Она, была готова как угодно уладить конфликт, даже поддаться, лишь бы все успокоилось. Но, такую тактику, мать не признавала.

Помню, зима тогда выдалась холодной и снежной. Мы весело играли в снежки, катались с горки, не замечая на околевшие пальцы рук и ног. Хотя, Томе уже было восемнадцать, но она не очень отличалась от меня, двенадцатилетнего. Маленькой, худенькой, скромной и стеснительной девушке, парни предпочитали более раскрепощенных, смазливых и разукрашенных кукол.

Летом, Тома окончила школу, и поступила в училище. Она была так довольна, что нельзя сказать о маме. Ведь, она надеялась, что сестра будет учиться, хотя в техникуме.

Занятия проходили во вторую смену, и сестре приходилось возвращаться домой поздно. Когда, даже снег уже не помогал фонарям, освещать улицы. И чаще всего, вторые были просто выключены или лампочки в них, разбиты.

В один такой вечер, я уже лежал в постели, Томы долго не возвращалась. Мать стала волноваться, оставила меня и пошла, встречать ее. Когда они вернулись, сестра горько и громко плакала, а мама ругала ее и что-то кричала. Я уловил лишь одну фразу: «Только с тобой, могло такое случиться. Какой позор. Марш в ванную и никому ни слова. Ты меня поняла?»