Он покачал головой.

— Прости, детка, но не ты меня нанимала, не тебе и увольнять. А теперь я намерен идти до конца.

— Если все дело в деньгах…

— Деньги тут ни при чем, — отрезал он, пронзая её взглядом. — Просто не имею привычки бросать начатое на полпути.

Она взглянула на него и усмехнулась:

— В самом деле? Приятно слышать.

Ей хотелось надеяться, что это касается и их утреннего поцелуя.

— Дикси, не передергивай. Нам надо попасть в Ливингстон и переговорить с Глендорой Феррис. И я не успокоюсь, пока не узнаю, кто пытается тебя убить и почему.

Она внимательно вгляделась в глаза Ченса, чтобы убедиться, что он не врет:

— Просто не хочу, чтобы ты когда-нибудь об этом пожалел.

Он фыркнул:

— Черт, да я пожалел в ту же минуту, когда снова увидел твоего отца. А чем дальше, тем дела становятся только хуже и хуже.

Дикси не была уверена, как ей следует понимать его слова, так как Ченс не сводил взгляда с её губ, будто не мог забыть их поцелуй.

Непроизвольно она провела кончиком языка по верхней губе. И понимающе улыбнулась, когда Ченс застонал и отвернулся.

— Давай, снимай свои мокрые тряпки, — пробурчал он, не поворачиваясь. — А пока будешь отмокать под горячим душем, я их просушу. Потом по пути в Левингстон остановимся и заберем остальные твои вещички из машины.

Она быстро разделась, кинув влажную, промерзшую одежду прямо на пол позади него. Ченс даже не пошевелился, пока она не зашла в ванную и не прикрыла дверь. Чего он так боялся? Правда, ответ ей был известен.

Дикси отрегулировала воду и ступила под душ — вся кожа была покрасневшей и холодной. Обхватив себя руками, она стояла под горячими струями, размышляя о Ченсе Уокере, его дочери, и, наконец, о том, что случилось в лесу.

Лишь на какое-то время, позволив себе отвлечься на флирт с Ченсом, она смогла выбросить из головы гнетущие мысли. Ченс, позвонив отцу с гостиничного телефона, рассекретил её местопребывание перед пущенными по её следу убийцами. Но разве она не предполагала, что тем всё и кончится?

Слезы жгли глаза. Что такого ужасного она откопала, исследуя прошлое своей семьи, что даже собственный отец захотел от неё избавиться?


Глава 11


В то время, пока Дикси принимала душ, Ченс позвонил Боннеру в Техас, и ничуть не удивился, когда на его вызов тут же ответили:

— Только не смей мне говорить, что упустил Дикси.

— Отзовите своих головорезов, — приказал Ченс.

— Говорю же тебе, я больше никого не нанимал.

— Вздор.

— Ченс, если кто-то охотится за Дикси… в общем так, я тут ни при чём. Ты её саму-то спрашивал?

— Слушайте, Боннер, кто-то только что пытался пристрелить вашу дочь. И я желаю знать, дьявол вас раздери, что тут происходит.

Боннер чертыхнулся.

— Она в порядке?

— Пока да.

— Уверен, что это не она сама все подстроила? Я бы никогда не стал делать ничего подобного. Скажу больше, самой инсценировать покушение, чтобы перетянуть тебя на свою сторону — вполне в её стиле.

— На свою сторону? Что, черт возьми, это значит?

— Только то, что иногда Дикси приходят в голову странные вещи…

— Как, например, попытка отыскать родственников со стороны матери? — спросил Ченс.

На том конце трубки повисло недолгое молчание:

— Значит, она тебе рассказала.

— Почему вы так не хотите, чтобы она что-то узнала о семье матери? Боитесь того, что она невольно может раскопать?

— Да я даже не знал, что у Сары кто-то еще жив из родственников. Правда. Просто я не хотел, чтобы Дикси случайно узнала некоторые вещи, которые лучше навсегда оставить в прошлом.

— Слишком поздно. Насколько я понял, вы опасаетесь, что некие эпизоды из вашего прошлого могут выплыть из небытия?

— Уверяю тебя, там нет ничего та…

Ченс тихо ругнулся:

— Вы были у неё дома?

— Разгром ещё не означает, что Дикси не сотворила этого сама.

— Да, чёрт возьми, вытащите уже голову из песка! Дикси в беде. Узнаю, что вы хоть как-то связаны с этой стрельбой…

— Она — моя дочь. И если кто и должен понимать, что такое отцовские чувства, так это ты.

— Я всё сказал, — жестко отрубил Ченс, игнорируя последние слова Боннера. — И учтите, сэр, если выяснится, что вы, так или иначе, пытаетесь навредить Дикси… Клянусь, глаз не сомкну, пока не засажу вас за решетку.


Глендора Феррис обитала в центре Ливингстона: в неказистом четырехэтажном жилом доме, снаружи обшитом некогда белыми деревянными досками.

Дорога из Уайт-Сульфур-Спрингс[4] не заняла много времени. В пути Ченс слушал по радио музыку кантри, а Дикси дремала, решив поберечь нервные клетки, а не гадать, какие открытия их могут ожидать в Ливингстоне.

И вот теперь, покинув салон машины и стоя в густой тени, Дикси внимательно изучала здание перед собой. Ветер путал ее волосы и кружил снежные хлопья. Рождественские гирлянды, натянутые вдоль всего фасада, раскачивались под порывами ветра, ударяя о стену.

Дом давно не ремонтировали, о чем говорили облупившаяся краска и провисший, а кое-где и проломленный, настил крыльца. В окнах виднелись полинялые занавески. Дикси задумалась, не стоит ли сейчас за одними из них Глендора Феррис.

Когда они с Ченсом поднимались по ступенькам, подул ледяной ветер, плотные облака, казалось, нависли ещё ниже над крышами, пропуская лишь тусклый дневной свет. На городок, определенно, надвигалась ещё одна снежная буря. В холле Дикси приметила ветхий лифт. Маленький, темный и пропахший тушеной капустой. Оба, не сговариваясь, поспешно двинулись к лестнице.

Насколько она помнила, Ченс, ещё больше неё недолюбливал тесные клетушки и замкнутое пространство. Однако несмотря на то, что кабина пикапа тоже особым простором не отличалась, Дикси втайне подозревала, что Ченсу даже нравилось, когда на переднее сиденье между ними втискивался Боригард.

Непривычная к среднегорью Монтаны и подъемам по ступенькам, Дикси чувствовала себя совершенно выжатой, когда, наконец, добралась до нужной квартиры на четвертом этаже. Пару секунд она восстанавливала дыхание, понимая, что охватившему её смятению частично обязана банальному страху. Слишком многое зависело от здешней обитательницы, приходившейся Дикси родной теткой. И ответов, которые могли обнаружиться за дверью её жилища.

Звонок на двери отсутствовал, так что пришлось стучать. В ответ на шум послышался пожилой женский голос:

— Минутку.

Дикси прошила нервная дрожь и, вытерев вспотевшие ладони о джинсы, она взглянула на Ченса. Тот ободряюще кивнул. Он был единственным, кто знал, насколько это было для нее важно. Наконец-то она сможет получить ответы, в которых так отчаянно нуждалась.

Нервничать было уже поздно, хотя Дикси как могла убеждала себя на многое не рассчитывать. Она едва сдерживала волнение, когда на ширину дверной цепочки дверь слегка приоткрылась, и в образовавшейся щели показалось изборожденное морщинами лицо.

Дикси пытливо вгляделась в водянистые голубые глаза.

— Глендора?

Женщина растерянно моргнула.

— Да?

— Моё имя Дикси Боннер. А мою маму звали Сара Уорт. Вы её знали?

— Элизабет?

И дверь закрылась.

Дикси недоумевающее поглядела на Ченса. Элизабет? По ту сторону загремели цепочкой. После чего дверь снова распахнулась.

Появившейся на пороге женщине в изрядно вылинявшем домашнем халате было на вид от семидесяти до восьмидесяти лет. Тонкие, как сухие веточки, руки усеивали старческие пятна. А от выражения её лица у Дикси тревожно сжалось сердце.

Женщина выглядела совершенно потерянной, седые волосы неряшливо торчали во все стороны, а глаза казались пустыми и бессмысленными.

— Элизабет? — Бедняжка озиралась вокруг, будто ожидала увидеть кого-то еще.

— Я дочь Сары Уорт, — повторила Дикси, в попытке снова привлечь внимание женщины. — И разыскиваю её сестру, Глендору. Это вы?

— Элизабет? — Женщина замерла, а затем её вдруг всю затрясло, и она обессилено привалилась спиной к дверному косяку, чтобы не упасть. Дикси бросилась к ней, приобняла за хрупкие плечи, завела обратно в квартиру и проводила в гостиную.

— Простите. Я не хотела вас расстраивать, — виновато успокаивала её Дикси, мягко поглаживая худую руку, пока усаживала старушку на диван.

Ченс зашел внутрь следом за ними и прикрыл входную дверь.

Бедная женщина, видно, не имела ни малейшего представления о людях, которых разыскивала Дикси.

— Может, вам воды принести? — спросила она, бросив взгляд в сторону кухни.

Женщина покачала головой, по-прежнему не сводя глаз с Дикси:

— Я уж решила, что увидела призрак. — Она потянулась к девушке, взяла её за руку и усадила рядом с собой на диван. — Вы так похожи на нее. А Элизабет, она не с вами?

— Элизабет? — машинально переспросила Дикси, едва сдерживая разочарование. Вряд ли эта пожилая женщина сможет им чем-то помочь.

— Элизабет. — Повторила она, казалась, не сознавая, как по полупрозрачной коже её щек катятся слезы. — Именно так звали мою сестру. Элизабет Сара Уорт. Сара — это её второе имя.

Дикси потрясенно уставилась на собеседницу:

— Значит, вы и есть её сестра Глендора?

Женщина улыбнулась:

— Повтори-ка, как тебя зовут?

— Дикси.

— Дикси, — растерянно проговорила она. — Но разве Элизабет назвала дочку не Ребеккой?

Облегченно выдохнув, Дикси рассмеялась:

— Так зовут мою старшую сестру.

— Выходит, у Элизабет был не один ребенок?

Глендора выглядела весьма удивленной этим известием. Даже раздосадованной. И она, казалось, совсем не замечала Ченса, оставшегося в прихожей.

— Я утратила связь с Элизабет уже после того, как она родила дочку, — пояснила Глендора, а потом продолжила почти шепотом, будто опасаясь, что у здешних стен могут быть уши. — У меня в голове не укладывается, как она смогла решиться завести двоих детишек от того человека. Но, возможно, ситуация изменилась к лучшему, раз у неё появилась и ты. Ты ведь сказала, что твоя фамилия Боннер, верно?

Дикси кивнула:

— Вам не нравился ее муж?

— Муж? — Глендора презрительно фыркнула. — Да он и слышать ничего не хотел о браке. Я ни разу не видела, чтобы он хоть слезинку проронил, когда его первенца прибрал Господь. — Она покачала головой. — Элизабет была так юна и доверчива. Она, глупышка, и не подозревала, какие на свете бывают негодяи. Я, правда, пыталась открыть ей глаза на его подлое нутро. Ведь, будучи старше её на шесть лет, я почти заменила Элизабет мать, когда мы осиротели, и нас отдали на воспитание нашей незамужней тетке.

Дикси слушала, пытаясь представить себе маму: молодую, неопытную и безоглядно влюбленную в не ценящего её мерзавца.

— Потеряв сына, сестра была просто убита горем. Думаю, это объясняет её желание завести еще одного ребенка. Как и то, почему она изо всех сил цеплялась за недостойного мужчину. Тут лицо Глендоры смягчилось, она протянула руку и слегка коснулась щеки Дикси:

— Как же ты похожа на неё, детка. Она ещё…

Дикси покачала головой:

— Мама умерла, когда мне исполнился год и один месяц.

Выцветшие глаза Глендоры заполнились слезами:

— Я всегда чувствовала, что сестра уйдет совсем молодой. Слишком уж светлым она была человечком. — Старая женщина встретилась взглядом с Дикси. — Она так и продолжала жить с ним?

— Да.

— Я слышала, будто он увез ее в Техас, где устроился работать на каком-то ранчо.

Ранчо Боннеров. Наверняка это было еще до того, как на их участке нашли нефть.

— То есть у неё был маленький сын, когда она жила в…?

— Айдахо. Мы тогда обитали там. — Она нахмурилась. — А вот малыш… И месяца не прошло, как его безгрешная душа отлетела в лучший мир.

— Значит, мой брат похоронен в Айдахо?

— В Эштоне.[5] — Она снова подняла на Дикси полные слез глаза.

— Как мама его назвала? — тихо спросила Дикси.

— Боригард Боннер Джуниор Уорт, — ответила Глендора.

Неудивительно, что Дикси не удалось его найти. Она даже не подозревала, что мать тогда не была замужем.

— С тех пор как они переехали в Техас, я ничего не знала о дальнейшей судьбе Элизабет. Он не хотел, чтобы она общалась с кем-то, кроме него. — Глендора глянула на дверь и, кажется, впервые заметила Ченса. — У тебя очень красивый муж.

Дикси не стала её поправлять:

— Я и не знала, что отец бывал в Айдахо. — Она не раз слышала истории о приключениях дяди Карла, Мэйсона и Эйса. И хотя родитель тоже не сидел в Техасе безвылазно, он никогда не упоминал, куда ездил. И теперь она, кажется, поняла почему.