Очнулся я от того, что меня хлопали по щекам. Прямо перед глазами мелькало чье-то лицо, кто-то что-то говорил на заднем плане. Думать я толком не мог, мешало сотрясение мозга, да еще и сломанный нос. Меня усадили на бордюр, стараясь привести в сознание, и спросили, как я себя чувствую. Мне стало ясно, что они напуганы, но не мог сообразить, как воспользоваться ситуацией. Затем пришел Олег с бутылкой чистой воды и мне дали ее, чтобы умыться.

– Ты же сам понимаешь, что с новичками всегда так, – говорил Вова, стараясь убедить меня никому не рассказывать о случившемся. – Тем более ты сам начал! Ударил меня промеж ног, – переминаясь, продолжал он. – Очень больно!

– Нечего было тащить меня как какую-то собачонку! – ответил я.

– Кто же знал, что ты такой дикий! – оправдывался он.

– Между ног вообще не бьют, – поддержали его остальные. – Олег вон вообще напугался, видишь, как дрожит? Да, Олег?

– Ничего я не напугался, – ответил тот. Вова, пытаясь выместить злость на нем, ударил Олега по лицу, затем в грудь, и бил его до тех пор, пока тот не вскрикнул от боли. Я был рад, не потому что Олега избивали, а потому что теперь и у него был синяк, а это значило, что ругать станут обоих, поскольку посчитают, что мы подрались, и Татьяна Михайловна не будет допытываться, откуда сломанный нос. К тому же никто не подумает, что я ему проиграл, а это много значит для новенького.

– У кого есть вата или две сигареты? – спросил я, указывая пальцем на нос. Этим вопросом я спасал Олега от дальнейших травм и делал все, чтобы кости носа срослись нормально. Ваты, конечно, ни у кого не было и поэтому мне дали две сигареты. Я оторвал фильтры, затем смочил их слюной, чтобы они не напитались кровью и не присохли к коже, и вставил их в носовую полость. Все засмеялись. Позже, дома, я и сам смеялся. Когда мы расходились, меня спросили, расскажу ли я все родителям. Разумеется, ответ был отрицательным. Положительный принес бы мне дурную славу, которая мне не была нужна.

Затем я поспешил удалиться, чтобы приложить холод к носу. Мне не хотелось иметь большие отеки под глазами, так называемые «очки». По дороге я прокручивал ситуацию снова и снова, и при этом испытывал облегчение. Мне казалось, что главные сложности позади, и эта уверенность подогревала меня всю дорогу до дома. По крайней мере, одно я знал наверняка: меня ждут отеки, а также головные боли в сочетании с сонливостью. И, собственно, не ошибся.

Сложнее всего было объяснить ситуацию маме. Женщиной она была эмоциональной, и все события принимала близко к сердцу, несмотря на всю свою строгость. Отец, конечно, понял меня, что не удивительно, а вот мама долго переживала и металась по дому. Брат с сестрой прикалывались надо мной, разрежая обстановку. К ночи все утихомирилось. Подойдя к зеркалу, я посмотрел на свое лицо и про себя проговорил: «Я сильный! Я справлюсь! Я все смогу!». Нос был немного распухшим, а еще дьявольски смешным, но, между тем, мои синяки многое значили. События были переломными в моей жизни, и они говорили о том, что я изменился и переборол свои страхи. Меня всегда сопровождала уверенность, что свою боль мы придумываем сами. И это было тому подтверждением: именно я спровоцировал такое стечение событий, а не кто-то другой. Еще меня радовало то обстоятельство, что все плясали под мою дудку. И так как любому действию или бездействию нужна мотивация, данному обстоятельству я приписывал будущее спокойствие, тем самым мотивируя себя на решительное поведение. Это нельзя было не назвать подвигом, потому что в том детстве, которое я пережил раньше, у меня на это не хватило бы смелости.

Так закончился второй день в школе.

Утром мама написала записку. Она звучала следующим образом:

«Уважаемая Татьяна Михайловна, мы в курсе внешнего вида нашего сына. Беседу уже провели. Он утверждает, что ничего страшного не произошло, и ведет себя вполне позитивно, что не может не доказывать отсутствие каких-либо серьезных проблем. Если это повторится, мы обратимся в милицию. Также мы понимаем серьезность ситуации и рады бы прийти побеседовать с Вами, но по уважительной причине этого сделать не можем. У нас с переездом образовалась огромная дыра в бюджете, и мы не можем себе позволить каждый раз бросать работу.

Просим Вас отнестись с пониманием к нашей ситуации»

Ниже стояли число и подпись.

Учительница, прочитав это, приподняла правый уголок губ. Затем посмотрела на нас.

– Какие красавцы у нас в классе! Так и сияете. Есть что сказать? – спросила она. Мы промолчали, думая, что все уже закончено, но жизнь решила на этом не останавливаться. Наша одноклассница видела все через окно и решила рассказать.

– А это Вова их заставил! Я видела, как вчера они уходили за школу.

– Что?! – воскликнула она. – Я этому Вове сейчас устрою! – сказала Татьяна Михайловна и быстрым шагом вышла из класса. Мы сидели в недоумении и не знали, что сказать. Через десять минут она привела Вову к нам в класс.

– Ну, что, кто все расскажет, а?! – разорялась она.

– Татьяна Михайловна, – ответил я, – я сейчас все объясню. – Она посмотрела на меня. – Дело в том, что этот молодой человек думал, что мы будем драться, но мы отказались. В тех местах, откуда я родом, не принято драться прилюдно, а Олег не мог меня ударить, потому что я отказался. Мы с Олегом пошли домой и там уже по дороге решили выяснить отношения. У нас дома неподалеку, поэтому мы пошли вместе. Я не знаю, кто этот молодой человек, – указывая на Вову, произнес я, – и почему вы о нем так плохо думаете, но он тут совершенно ни при чем.

– Вот видите, я же говорил, что ни при чем! – разводя руками, произнес Вова с противной улыбкой.

– Это правда, или они тебе пригрозили? – пристально глядя на меня, спросила учительница. Я улыбнулся и ответил:

– Ну, я же сам вам это рассказал.

Вова ушел. Татьяна Михайловна на секунду задумалась, а затем решила продолжить урок, больше не останавливаясь на нашей теме. Когда закончились уроки, я снова встретил Вову на крыльце.

– Я уж думал, ты меня сдал! Хотел тебе еще раз нос сломать, а ты вон какой умный, такую интересную байку придумал. Даже Танька поверила!

– Мне незачем жаловаться, – ответил я. – Вполне могу сам решить свои проблемы.

– Что ж, молодец, – ухмыльнулся он. – У меня для тебя есть сюрприз. Пойдем, покажу!

По ухмылке я понял, что дело плохо, и мне нельзя идти туда, куда он звал, потому что там явно меня ждала очередная драка из-за вчерашней выходки. Я нанес ему оскорбление, и Вова явно хотел отомстить.

– Пошли, я сказал! – прижав меня к стенке одной рукой и занося кулак над моим лицом, произнес он. Тут из дверей школы вышел директор и увидел, что происходит.

– Снова маленьких обижаешь? – подходя к нам, спросил он.

– Да мы шутим, – невинно улыбаясь, ответил Вова. – Правда, ведь? – одернув меня, добавил он.

Поскольку с этим человеком раньше я почти не сталкивался, то знал его повадки плохо и совсем уж не подозревал, что он жутко гнилой внутри. Конечно, я осознавал, что если спустить все на тормозах, то на следующий день все повторится снова, поскольку он не чувствовал ответственности. И сейчас у меня появился шанс, но я не смог им воспользоваться, потому что не сумел быстро оценить ситуацию и развернуть ее в свою сторону. Накинься я на него, меня признали бы неадекватным, а если бы я просто пожаловался, то он бы, в конечном итоге, начал действовать через других.

В замешательстве я просто кивнул, а затем улыбнулся. Директор подозвал Вову и начал с ним говорить. Я мог бы спокойно уйти, но остался. Что-то внутри меня заставляло не уходить. Потом директор вспомнил, что забыл какие-то бумаги, и удалился. Мы остались стоять на крыльце.

– Чуть не встрял, – произнес Вова и посмотрел на меня. Я спросил, глядя ему прямо в глаза:

– Так что за сюрприз, а? – таким образом я давил на него, вызывая у него смешанные эмоции, и показывал, что не боюсь его. Он замешкался.

– Да нет, уже ничего…, – задумавшись, ответил он.

– Странный ты, – произнес я. – Ну да ладно. Пока.

По дороге домой я вздохнул с облегчением. Очередная победная ситуация поднимала настроение. Затем я увидел Таню возле магазина, окликнул ее, подошел и мы разговорились.

– Ты зачем сказала Татьяне Михайловне, что там был Вова?

– Скажи спасибо, что я все не рассказала, – глядя на меня, ответила она. – Я ведь все видела! И видела, что ты его первый ударил. Зачем?

– Чтобы победить! – гордо ответил я.

– Я вижу, как ты победил, – смеясь, ответила она, указывая на мой нос. – Тот еще герой! Не больно хоть?

– Терпимо, – ответил я.

– Мне нужно идти, меня мама ждет. Увидимся завтра.

– Постой, – сказал я, – ты от меня избавляешься?

– Н-е-е-т! Мне правда пора идти, мама ждет.

– Давай я тебя провожу, – предложил я.

– А ты дорогу обратно найдешь?

– Если ты мне объяснишь, то конечно! – ответил я, улыбаясь ее сияющему лицу. За двадцать минут мы успели поговорить о поселке и музыке и нашли друг друга интересными. Возле дома нам встретился ее двоюродный брат, я прекрасно знал, кто он, и что он может.

– Познакомься, это Виталя, – глядя на своего брата, сказала она.

– Что это у тебя с носом? Кто тебя так? – указывая пальцем, спросил он.

– Упал, бывает, – улыбаясь, ответил я.

– Обидишь ее – часто падать будешь! – рассмеялся он.

– Виталя! – воскликнула она, ударив его по плечу.

Мы посмеялись и отправились по домам. Любить Таню я никогда не любил, а те чувства, что я к ней начал испытывать, носили отеческий характер. С прошлой жизни осталась идентификация себя как взрослого человека, и Таню мне хотелось бы иметь скорее как дочь, а не как возлюбленную. К тому же от плана из прошлого я не отказался, все еще думал сойтись с карьеристкой, но при определенных обстоятельствах мог изменить решение. Я помнил, как был счастлив, благодаря работе, которая под старость мне начинала наскучивать. Может, это и повлияло на мой уход из жизни: пропало осознание своей важности в мире и перестало что-либо в нем держать. В любом случае, главным оставался сценарий из прошлого.

Придя домой, я начал раздумывать, как избавиться от Вовы. Он мне явно мешал, и нужно было ему реально навредить, чтобы он понял, что его издевательства не будут спущены на тормозах. Сперва мне пришла в голову идея ударить его чем-то таким, чтобы после удара у него остались шрамы на всю жизнь. Мне хотелось заставить его помучиться, но прежде снова дать отпор, чтобы Вова понял, что, сколько бы он ни приставал ко мне, он бы получал сдачу. Одного раза, разумеется, было мало, и поэтому я ожидал повтора ситуации.

Обстоятельства будто прочитали мои мысли и не заставили себя долго ждать. На днях отец доверил ему выгуливать дрессированного пса. Вова, естественно, ходил с ним и хвастался, стравливал Бахвала с другими собаками. Результат был предсказуемым: выдрессированный бойцовский пес рвал всех без шансов. Так мы и встретились снова: я шел на вечернюю пробежку и повстречал Вову в компании друзей, с собакой. Конечно же, как же им было меня не заметить!

– Эй, малой! Иди сюда! – окликнул он меня. Делать было нечего, пришлось подойти.

– Быстро бегаешь? – с ходу спросил Вова.

– Относительно, а что? – не сразу понял я.

– Беги или я Бахвала на тебя натравлю! – подергивая поводок собаки, сказал он.

– Тебе надо, ты и бегай, – показывая средний палец, ответил я. Если бы я побежал, я бы спровоцировал собаку. После команды не было шансов, что Бахвал остановился бы. Шрамы от укусов остались бы на всю жизнь – если бы, конечно, жизнь сохранилась.

– Что?! – возмутился Вова. Он передал поводок своему другу и пошел на меня, готовясь к удару. Я понимал, что сейчас произойдет и, чтобы не быть банально избитым, поднял с земли камень и запустил им в Вову. Камень прилетел ему в плечо, это его отвлекло. Затем я с криком побежал на него. Расстояние было маленьким, всего метра два-три, поэтому добежал я быстро, затем оттолкнулся ногами и, немного не долетев, ударил головой ему в плечо, а затем упал рядом. Все рассмеялись, включая его самого, а я в этот момент встал, собрав пыль с дороги в кулак.

– Да ты, малой, совсем обнаглел! – сказал Вова и замахнулся на меня. В этот момент я бросил пыль ему в лицо, он зачихал и начал протирать глаза. Все были в шоке, и я успел несколько раз ударить его, прежде чем меня снова избили. На этот раз по лицу старались не бить, потому что побоялись последствий. Это, конечно, хорошо, но от этого мне было не легче. Моя пробежка не задалась: дойдя до школы, я умылся, почистился и отправился домой. Внутри кипела жгучая злость. Всю дорогу до дома я проклинал Вову и его друзей, и уже совсем забыл, что когда-то был дряхлым стариком. Не удивительно – человек быстро ко всему адаптируется, и я банально увлекся жизнью. Впереди меня ожидали такие потрясения, которые не придумать даже при самой развитой фантазии. Но сейчас мне нужно было занять свое место под солнцем. Не сумею это сделать – ожидать больших побед от жизни не придется, и я это прекрасно понимал. Может, поэтому отдавался злости с необычайным упорством.