И, словно в ответ на ее горячие молитвы, вдруг раздался стук в дверь и грубый голос Угринца прокричал:

— Боярин, беда! Князь Даниил начал военный поход, скоро будет здесь!

Карп тотчас же вскочил с места, на ходу натянул одежду и, едва взглянув на молодую жену, выбежал за дверь.

— Благодарю тебя, Господи, ты услышал мои молитвы, — прошептала Дарина, прижав руки к груди. — Сделай так, чтобы у князя хватило сил наказать злодеев. Освободи меня от ненавистного мужа, и я буду служить только тебе, Господи!

В эту минуту Дарина истово желала стать вдовой, и ей не приходило в голову, что накликать погибель пусть даже на самого плохого и грешного человека — тоже грех. Раньше она всегда помнила наставления Ольги и отца Епифания о прощении и милосердии к врагам. Теперь же девушка чувствовала, как сердце ее ожесточается, а ум учится изворотливости и оправданию любых поступков в борьбе за самое себя.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Князь Даниил Романович шел походом в Погорину и поречье Случи и Тетерева, где было много подвластных татарам бояр и общин. Впереди него бежала молва о том, как сурово он карает предателей, служивших орде.

Боярин Карп с ватагой самых сильных своих ратников и холопов в страхе перед княжеским правосудием бежал к татарам, оставив в поместье мать и молодую жену, у которых теперь не было иной защиты, кроме безоружных слуг и крестьян. Но боярин, уезжая, пообещал, что скоро вернется с войском и не даст в обиду своих домашних. Впрочем, Дарина в душе молилась лишь о том, чтобы он вовсе не возвращался.

Когда пришла весть о приближении княжеских полков, боярыня Ксения в сопровождении слуг выехала им навстречу и рассказала Даниилу Романовичу о гибели младшего сына, об отъезде старшего и о том, что в поместье осталась только она, беззащитная вдова, и ее невестка — дочь боярина, погибшего при обороне Киева. Князь Даниил, известный своим милосердием к вдовам и сиротам, не стал посылать войско для разгрома боярского поместья, хотя и был наслышан о ненадежности Карпа Ходыны. К тому же путь княжеских полков лежал севернее владений боярина Карпа. Даниил Романович, давно замысливший отвоевать у татар Киевскую землю, шел туда через Погорину и Болоховщину, чтобы соединиться с войском союзного литовского князя Миндовга.

Убедившись, что опасность миновала, боярыня Ксения вернулась в поместье и, собрав всех слуг и крестьян, объяснила им, что боярин Карп надолго уехал, а в его отсутствие распоряжаться всеми делами в доме и в имении будет она сама, а также ее невестка Дарина Леонтьевна.

Дарина невольно почувствовала благодарность к свекрови за то, что с первых дней представила ее слугам как хозяйку, которую они должны слушаться. Немногословная и строгая с виду Ксения порой казалась Дарине неприступной, и девушка робела перед ней; но иногда в дымчато-серых глазах свекрови сквозила затаенная доброта, и Дарина вдруг начинала испытывать к ней доверие.

После гибели младшего сына Ксения не принимала в своем доме гостей, но Дарине не запрещала видеться с матерью, и поездки в родной дом стали для девушки облегчением и отрадой в ее мрачной жизни. Ольга поила дочь целебными отварами, приготовленными Катериной и Ефросиньей, и советовала ей объявить о беременности, когда минет месяц со дня ее злополучной свадьбы.

Но месяц не миновал, как боярыня Ксения отправилась на богомолье в те места, куда так и не доехал Антон с Мартыном и Зиновием. Перед отъездом она передала ключи от кладовых и комор своей юной невестке и велела ей быть полной хозяйкой в ее отсутствие. Помогать же молодой и неопытной боярыне должна была Фотиния — суетливая баба лет шестидесяти, занимавшая в доме положение не то ключницы, не то приживалки.

На другой же день после отъезда свекрови Дарина одна отправилась навестить Ольгу. При Ксении она не осмеливалась отказаться от сопровождения слуг, теперь же почувствовала себя более свободной и даже решила проделать свой недалекий путь верхом на одной из тех немногих лошадей, что остались в боярской конюшне после отъезда Карпа со товарищи.

Приехав к матери, девушка нашла ее еще более слабой и недужной, чем раньше. Верная Катерина хлопотала вокруг хозяйки, пытаясь отогнать болезни целебными травами и заклинаниями. Увидев дочь, Ольга сразу же приободрилась, даже радостная улыбка появилась на ее бледном лице. Уединившись с матерью, Дарина рассказала ей об отъезде свекрови и с горящими глазами предложила:

— Наверное, настал час мне бежать из мужниного дома. Я сейчас там сама себе хозяйка, могу даже уйти незаметно. А боярин Карп, даст Бог, не скоро вернется в наши края. А может быть, и вовсе не вернется, если князь Даниил его найдет и покарает. Пошли, Господи, победу нашему князю!

Но мать охладила ее пыл, рассудив иначе:

— Нет, дочка, еще не настало для тебя время уйти от мужа. Это можно будет сделать лишь после того, как родишь ребенка.

— Почему же раньше нельзя?

— Потому что у женщины и ее ребенка должно быть доброе имя. Если сейчас убежишь украдкой, а потом неожиданно для всех родишь — какие слухи пойдут о тебе? Не в каждую обитель примут женщину с запятнанным именем. А твое бедное дитя всю жизнь будет с клеймом незаконного.

— Но если я останусь в доме Карпа, а он вернется, то смогу ли я вообще когда-нибудь уйти? Ведь боярин меня скорее убьет, чем отпустит. И уж конечно не отдаст мне моего ребенка.

— Бог милостив и не допустит такого. — Ольга перекрестилась. — Предчувствие подсказывает мне, что ты очень скоро станешь вдовой. Я молюсь об этом, я давно взяла этот грех на душу. И готова платить своей жизнью за то, что желаю смерти другому человеку — пусть даже такому, как боярин Карп.

— Ах, мама, да я и сама готова взять на себя такой грех, — вздохнула Дарина. — Но боюсь, не помогут наши с тобой молитвы, потому что Карпу, видно, помогает сам дьявол. Нет, лучше и надежней было бы мне бежать от него сейчас, а не дожидаться его возвращения. И что плохого скажут обо мне, если я из боярского дома сразу же уйду в монастырь?

— Подожди немного, дочка, потерпи. Сперва ты должна хотя бы объявить в мужнином доме, что ждешь ребенка, а уж потом…

— Так завтра же и объявлю! — решила Дарина. — Нет, даже и объявлять не буду, а просто перестану пить снадобья от тошноты, и скоро все поймут, в каком я положении. У боярыни есть старая приживалка Фотиния — баба глупая и болтливая, но не злая. Так что в отсутствие свекрови я ей могу рассказать о беременности, а уж Фотиния это повсюду разнесет.

— Ох, доченька, будь осторожной, прошу тебя. Говорят, вчера в село вернулся Назар. — Заметив, как порозовели щеки Дарины, Ольга со вздохом покачала головой. — По мне, лучше б он не возвращался, а искал себе долю где-нибудь подальше от наших мест. Но видно, прослышал охотник, что боярин Карп нынче в изгнании, вот и возвратился. А что ему здесь делать? Назар сирота, хозяйства своего не имеет, ничего у него здесь нет, кроме старой избы. Зачем же ему возвращаться? Мог бы и в чужих краях охотиться вместе с ватагой своих друзей. А мог бы и к князю в дружину наняться. Но ведь приехал же под Меджибож, хоть для него тут небезопасно. Уж не тебя ли он здесь ищет?

— Что ты, мама, у меня с Назаром кроме той единственной встречи ничего и не было! — вспыхнула Дарина.

— Это ты знаешь, что не было, а люди будут говорить, будто он за тобой приехал. Потому и прошу тебя не покидать мужнин дом, пока не родишь.

— Что же это получается?.. — Дарина стукнула по столу сжатыми кулачками. — Опять Назар словно бы толкает меня к лихим людям. Из-за него я оказалась у разбойников, а теперь должна оставаться в доме у Карпа!

— Так уж мир устроен, дочка, что за любую, даже самую малую радость приходится платить, — вздохнула мать. — Даже за пробуждение чувств в девичьем сердце судьба порою требует расплаты.

— Но ведь я не имела радости, да и чувств особых не питала к этому Назару! — горячо возразила Дарина. — Просто живем-то мы с тобой одиноко, в глуши, я никого не видела и не на ком бьшо мне взор остановить. А этот охотник молод, пригож, вот я и пошла к нему на свидание, в чем раскаялась уж много раз.

— Да, дочка, это я виновата, что не нашла тебе достойного жениха, а толкала к монашеской доле, для которой ты совсем не создана.

Дарина, увидев, как печалят мать подобные мысли, тут же поспешила ее отвлечь и даже пообещала, что до поры до времени потерпит житье в доме ненавистного мужа. Чтобы развеселить больную мать, девушка позвала Катерину и вместе с ней принялась петь для Ольги смешные песенки, на которые старая служанка была большая мастерица.

Время в материнском доме текло быстро, и Дарина не заметила, как засиделась до вечера. Когда она отправилась в обратный путь, солнце спускалось к закату и, хоть было еще светло, длинные тени деревьев на дороге и золотисто-розовый отсвет вечерней зари на белых облаках уже предвещали близость ночи. Дарина не тревожилась, потому что путь от одной боярской усадьбы до другой был недолог и она знала, что успеет до сумерек, даже если будет ехать очень медленным шагом. Ей хотелось продлить очарование своего одиночества среди полей и рощиц. Здесь она чувствовала себя свободной, а в доме Карпа — невольницей.

Но вдруг умиротворенное настроение Дарины сменилось неясной тревогой: девушке почудилось, будто откуда-то сбоку, из-за деревьев, за ней наблюдают. Но она не успела испугаться, потому что в следующий миг прямо перед ней надороге возник Назар и, сделав к Дарине несколько быстрых шагов, схватил под уздцы ее лошадь, заставив смирное животное тут же остановиться.

— Вечер добрый тебе, боярышня, — сказал охотник, глядя снизу вверх слегка прищуренными, словно в насмешке, глазами. — Да ты теперь уже и не боярышня Колывановская, а боярыня Ходынская. Так ведь?

— Так, Назар, и от этого никуда не деться, — серьезно и строго ответила Дарина.

Парень сразу помрачнел и хмуро заметил:

— Небось, презираешь меня за то, что не сумел защитить тебя от разбойников?

— Нет. Я ведь понимаю, что это было не в твоих силах.

— Но, если бы не твоя боярская спесь… если бы ты в тот вечер не оттолкнула меня и не кинулась бежать — беды бы не случилось.

— Не я была спесивой, а ты был грубым, Назар. Но что толку нам винить друг друга? Теперь все равно ничего не исправишь. Боярин Карп взял меня силой и угрозами. Я должна его терпеть, потому что мы обвенчаны по закону.

— Обвенчаны… А я-то, дурак, старался, спешил за помощью к князю, чтобы вызволить тебя.

— Может, ты и спешил, да опоздал. — Дарина вдруг почувствовала, что ей доставляет какое-то горькое удовлетворение упрекать Назара. — Видно, не слишком тебя заботила моя судьба.

— А ты, наверное, не слишком сопротивлялась боярину, не то нашла бы способ от него убежать, — ответил ей взаимным упреком Назар. — Оно и понятно: знатные тянутся к знатным. Пусть и рябой, и злодей, да боярин, а не безродный смерд. Так ведь, боярыня?

— Довольно нам препираться, Назар. Пусти, мне пора ехать.

Она дернула поводья, высвобождая их из рук охотника, и, слегка ударив лошадь по бокам, двинулась в сторону мужниного поместья. Назар крикнул ей вслед:

— Прощай, боярыня, не поминай лихом! А может, еще и встретимся на одной дорожке? Может, судьба нас опять сведет?

Дарина не оглянулась и ничего не ответила. Щеки ее горели, сердце захлестывала смутная волна горько-сладких чувств. Отъехав на некоторое расстояние и немного успокоившись, она остановила лошадь и, поколебавшись, все-таки решилась оглянуться. Назар уже скрылся из виду, зато где-то совсем рядом раздался ехидный смешок. Дарина вздрогнула, быстро посмотрела по сторонам. Слева из-за кустов вдруг вынырнул Зиновий и вкрадчивым голосом пропел:

— Что, боярыня, хочешь позвать своего полюбовника? А он уже ушел к деревенской подружке.

— Как не стыдно тебе болтать напраслину, злодей? — вспыхнула Дарина. — Назар мне вовсе не полюбовник, и встретились мы случайно. А с таким низким предателем, как ты, я и разговаривать не желаю.

— Не желаешь? А придется. — Зиновий подступил к ней поближе. — И не только разговаривать со мной, а и платить за мое молчание придется. Боярин Карп — человек лютый и не простит тебе измены. Он первую свою жену свел в могилу лишь за то, что возле церкви перемолвилась парой слов со своим прежним ухажером. Так что хорошенько проси меня держать язык за зубами, если хочешь жить. И не только проси, но и плати. — Зиновий ухмыльнулся. — Золота у тебя, конечно, нет, но я согласен и на другую плату. Ты собою хороша, а я на женскую красоту очень падок, хоть и прикидывался послушником.

— Ах ты, негодяй!.. — Дарина задохнулась от возмущения. — Это не меня, а тебя боярин Карп убьет, если я ему расскажу…

— Расскажешь? — Зиновий издал тихий ехидный смешок. — Пожалуй, говори, он тебе все равно не поверит, потому что и раньше слышал про твои шашни с Назаром. А я у боярина на хорошем счету, как верный и надежный человек.