Сьюзен Филлипс - Первая леди

Нет, следовало оставить их у приемных родителей!

Нили окунула толстую жирную картофельную стружку в кетчуп и стала украдкой наблюдать за троицей, восседавшей в другом конце ресторанчика. Довольно долго мужчина пребывал в гордом одиночестве. Она сразу заметила его, да и не мудрено. Трудно оставаться незаметным, при таком росте и сложении. Но дело было не только в этом. Такие экземпляры на улице не валяются!

Он походил на мускулистого загорелого работягу. Не требовалось иметь богатое воображение, чтобы представить, как он, в потрепанной фетровой шляпе, надвинутой на темные кудри, кроет крышу или орудует кувалдой. И что ни говори, он просто убийственно красив, правда, не обычной слащавой красотой манекенщика, годившейся только для журнальных обложек. Нет, его лицо прямо-таки светилось живым умом.

Беда лишь в том, что он беззастенчиво вызверился на молоденькую девушку с младенцем на руках, бесцеремонно плюхнувшуюся на соседний стул. Похоже, он из тех отцов, что считают своих детей спиногрызами и паразитами. Таких мужчин Нили уважала меньше всего.

Его дочь оказалась той самой девочкой, для которой она придержала дверь. И хотя девочка была раскрашена, как индеец, и в волосах даже поблескивали пурпурные пряди, судя по тонким, почти безупречным чертам, она обещала вырасти редкостной красавицей. А малышка просто восхитительна! Настоящий белокурый проказливый херувимчик!

И хотя ей нравилось наблюдать подобные бытовые сценки, снова пора в путь.

Нили встала и, подражая другим посетителям, собрала мусор на поднос. Престарелая пара за ближайшим столом улыбнулась ей, и она ответила улыбкой. Люди так добры к беременным женщинам!

Нили самодовольно усмехнулась. Вчера вечером, прежде чем устроиться на ночлег в мотеле, она обрезала длинные белокурые волосы, которыми так гордились ее муж и отец, и перекрасила их в светло-каштановый, ее естественный, цвет. Она так давно осветляла волосы, что успела забыть, какого оттенка они были когда-то. Нили понравилась короткая оригинальная стрижка, молодившая ее. Правда, для элегантной первой леди она была слишком уж простенькой.

Сначала Нили решила было сохранить маску пожилой дамы, но очень уж раздражали ее и парик, и платье из полиэстера. Подложка на живот оказалась гениальной идеей. Даже если люди и замечали сходство какой-то беременной женщины с Корнилией Кейс, то считали это простым совпадением.

Прошлой ночью она переделала маленькую подушку, купленную в «Уол-Марте», скруглив углы и пришив завязки. Теперь она, со своими короткими волосами, руками без единого кольца, дешевой одеждой и почти полным отсутствием косметики, выглядела полной неудачницей. Кроме того, она сменила выдававший ее резкий выговор северян на южный акцент и старалась растягивать слова на манер тамошних жителей.

Выходя из ресторана, она порылась в сумке. Пакет салфеток, мятные карамельки, новый бумажник… а где же ключи? Неужели оставила в машине?

Следует быть осторожнее. Слишком она привыкла к целому штату обслуги, подмечающему каждый ее шаг! Утром она забыла бумажник в закусочной и пришлось бежать за ним. Теперь ключи.

Она добралась до парковки и оглянулась. Странно. Где же ее машина? Она почти уверена, что припарковала «шевроле» рядом с побитым «виннибаго».

Нили рванулась вперед, но, так и не найдя машины, тупо уставилась на свободное пространство рядом с домом на колесах. Может, она ошиблась? Поставила машину не тут?

Она, с внезапно заколотившимся сердцем, обшарила глазами парковку, не желая смириться с очевидным. Машина пропала. Она оставила ключи в замке зажигания, и «шевроле» украли.

Горло сжала судорога. Один день свободы. Неужели все так я закончится?

Нили старалась не поддаваться отчаянию, угрожавшему задушить ее. Не все еще потеряно! У нее остались деньги. Куча денег! Она купит еще одну машину. Попросит подвезти до другого города и найдет торговца подержанными автомобилями…

Колени вдруг подогнулись, и Нили рухнула на деревянную скамью. Все деньги заперты в багажнике для пущей сохранности! Все, что лежит в бумажнике, — двадцатидолларовая банкнота.

Она закрыла лицо руками. Остается только позвонить в Белый дом, и через час в это мирное, ничем не примечательное местечко нагрянут агенты Секретной службы. Ее втолкнут в вертолет и к вечеру доставят в Вашингтон.

Нили отчетливо представила, что ее там ждет. Бесконечные нотации отца. Напоминание президента о долге перед страной. Мучительные угрызения совести. А завтра ей предстоит давать прием и руки будут ныть от десятков рукопожатий. Винить за это будет некого, кроме себя. Чего стоят все ее образование и жизненный опыт, если она не способна делать простейшее — вынимать ключи из замка зажигания?!

Горло снова перехватило. Нили чихнула, судорожно пытаясь втянуть в себя воздух.

— Она слишком тяжелая! Пусть ее таскает тот, кто хочет!

Подняв голову, Нили увидела, как все та же девочка положила младенца прямо на дорожку и стала орать на Отца Года, шагавшего к желтому «виннибаго».

— Как хочешь, — негромко ответил он глубоким бархатным баритоном. Девочка не отходила от ребенка, но, кажется, и не думала вновь его поднимать. Малышка перевернулась, встала на колени, словно собираясь отправиться в путь, но горячий бетон, очевидно, пришелся ей не по нраву. Однако сообразительный младенец встал на четвереньки, так чтобы только ладони и ступни касались накаленных солнцем плит, и быстро, по-паучьи перебирая ручками и ножками, пополз вперед. Старшая девочка вызывающе подбоченилась.

— Я не шучу, Джорик! Ведешь себя как вонючая задница!

Нили, не привыкшая к подобным выражениям, изумленно моргнула, девочка же как ни в чем не бывало продолжила:

— Можно подумать, она заразная! Трусишь, что ли? Боишься до нее дотронуться?

— Ты заботишься о малышке, а я — обо всем остальном. Едем.

Пусть мужчина по имени Джорик и паршивый отец, он все же оказался достаточно умным, чтобы захватить с собой ключи и теперь спокойно отправится куда захочет!

— Черта с два! — завопила девочка. — Дерьмо поганое!

— Видишь ли, жизнь вообще на девяносто процентов состоит из дерьма, — терпеливо пояснил он.

Оба были так поглощены ссорой, что не заметили, как малышка, двигаясь медленно, но упорно, выползла с обочины на парковочную площадку. Нили мгновенно вскочила. Дитя в опасности!

— Перестань ныть и садись, — проворчал отец.

— Я не твоя рабыня! Командуешь и распоряжаешься уже второй день, и меня от тебя воротит!

Престарелая пара уселась в «кадиллак», и муж подал машину назад, оказавшись в опасной близости от ребенка. Нили метнулась вперед, нагнулась и подхватила девочку. Впервые в жизни она дала волю гневу:

— Да что же вы за отец?!

Мистер Мачо не спеша повернулся и оглядел Нили свинцово-серыми глазами. Она угрожающе надвигалась на него. И еще больше неистовствовала от того, что всю жизнь боялась держать на руках детей.

— Ваша дочь, — процедила она, показывая на «кадиллак», — оказалась на пути машины! Ее могли сбить!

Мужчина молча смотрел на нее. Чем ближе она подходила, тем выше он казался, а теперь угрожающе навис над ней этакой Пизанской башней. Нили запоздало вспомнила о своем «южном» акценте.

— Как вы можете быть таким безответственным?!

— Ему плевать, — вставила девушка. — Он нас ненавидит.

— Дети нуждаются в постоянном присмотре, — наседала Нили. — Особенно маленькие.

Мужчина кивком показал на свободное место рядом с фургоном.

— Что стряслось с вашей машиной?

Застигнутая врасплох, Нили ошеломленно моргнула.

— Откуда вы знаете о машине?

— Видел, как вы из нее выбирались.

Она не позволит сбить себя с толку!

— О моей машине не волнуйтесь! Как насчет вашего ребенка?

Она протянула ему малышку, но он не шевельнулся, только уставился на нее, как на некий посторонний предмет. Наконец он обернулся к девчонке:

— Люси, возьми ее и полезай в фургон.

— У тебя что, рука сломана? Или вдруг стал инвалидом? — огрызнулась Люси.

— Делай, как сказано. И покорми ее, прежде чем отправимся в путь, — прошипел незнакомец так грозно, что Нили не удивилась, когда девочка послушно взяла у нее ребенка. Однако у Люси хватило мужества послать ему убийственный взгляд, прежде чем дернуть на себя дверцу и забраться внутрь.

Мужчина по имени Джорик продолжал смотреть на Нили сверху вниз. И хотя она никогда не считала себя миниатюрной, он казался ей настоящим исполином. На носу красовалась крошечная горбинка, словно незнакомец сломал его, задев двутавровой балкой, которой в это время размахивал.

— Это не мой ребенок, — пояснил он. — И старшая тоже.

— В таком случае что у вас с ними общего?

— Я был другом ее матери. Поговорим лучше о вас. Где машина?

В мозгу мгновенно зазвучал предостерегающий голос: Осторожнее! Опасность!

— Нечего тут рассказывать.

— Ее украли, верно?

Он не спускал с нее глаз. Господи, хоть бы не узнал! Нили немного опустила голову, чтобы уклониться от чересчур любопытного взгляда.

— Почему вы так считаете?

— Вы припарковали ее рядом с моей, а теперь она исчезла. Кроме того, вы оставили ключи в замке зажигания.

Нили резко вскинула голову.

— Вы их видели?

— Угу.

— Видели и ничего не сказали?

— Ну… я подумывал сам ее угнать, да испугался лягушки.

Не будь Нили так расстроена, непременно засмеялась бы. Речь незнакомца выдавала в нем человека образованного, что странно не вязалось с суровым обликом много повидавшего в жизни парня. Его взгляд скользнул по ее животу, и Нили с трудом подавила порыв опустить глаза и убедиться, что подушка на месте.

— Советую вам немедленно позвонить в полицию штата, — заметил он. — Я заметил здесь хичхайкера. Не удивлюсь, если он устал ждать, пока кто-то его подберет, и решил воспользоваться бесплатным транспортом, который вы так любезно ему предоставили. Я могу подождать, чтобы дать им описание его внешности.

Но Нили не собиралась звонить в полицию.

— Все в порядке. Вам не стоит терять время.

— Ничего страшного.

Он, казалось, пытался вспомнить, где ее видел. Нили все больше нервничала.

— Не хочу вас задерживать. Но тем не менее спасибо. — Она повернулась, чтобы уйти.

— Не двигайтесь! Стойте где стоите!

Где же он ее видел?

Мэтт продолжал изучать смотревшую на него с подозрением женщину. Что-то в ее осанке и манере держаться напоминало об особах королевской крови, но худоба, длинная тонкая шея и отсутствие обручального кольца говорили о трудных временах, которые она переживала. Ладони и ступни были почти смехотворно малы по сравнению с большим животом, в глазах светились мудрость и знание жизни. Он невольно подумал, что ей пришлось нелегко.

Эти ярко-синие глаза… Такие знакомые… Он был уверен, что до этого дня никогда не встречался с этой женщиной, откуда же это непонятное чувство? Ее нежелание вызывать полицию разожгло в нем журналистский инстинкт ищейки. — Вы не собираетесь заявлять о краже, верно?

На шее судорожно забилась маленькая жилка, но внешне незнакомка оставалась спокойной.

— Почему вы так считаете?

У нее есть что скрывать, и он, кажется, догадался, в чем дело.

— О, не знаю. Может, потому, что это не ваша машина?

В глазах незнакомки появилась настороженность. Но не страх. Несмотря на жизненные передряги, храбрости даме не занимать.

— По-моему, вас это не касается.

Он, очевидно, задел ее за живое и поэтому вновь ринулся в атаку, ударив наугад:

— Опасаетесь, полицейские узнают, что вы увели машину у своего дружка?

Женщина вызывающе прищурилась:

— Откуда вы взяли, что у меня есть дружок?

Он многозначительно кивнул на ее внушительный живот:

— Не подружка же это с вами сделала!

Она уставилась на свой живот с таким видом, словно совершенно о нем забыла.

— Ах это!

— Вы не носите обручального кольца и ездите в похищенной машине. Все сходится.

Он сам не вполне понимал, зачем с таким упорством донимает ее. Должно быть, старая привычка, рожденная профессиональным любопытством, стремлением докопаться до истины. А может, он просто тянет время, не желая возвращаться в «виннибаго».

— Я не признавалась ни в какой краже. Это ваши домыслы.

— В таком случае почему вы не желаете звонить в полицию?

Она взирала на него, как царица египетская на раба, ворочавшего камни для ее пирамиды. Что-то в ее поведении донельзя его, раздражало.

— Вы можете вернуться к своему приятелю, — заметил он.

— Вижу, вы не сдаетесь! Не лучше ли вам заняться своими делами? — пренебрежительно бросила женщина.

Он заметил, как уголок ее губ чуть скривился. Эта леди, очевидно, привыкла держать людей на расстоянии. Жаль только, что на ее дружка это не распространялось.