Оливия Уэдсли - Первая любовь

Ему хотелось заняться чем-нибудь, чтобы не думать о принятом решении — пойти и честно объясниться с Валери.

Джордж снова позвал его, и Робину нужно было ответить.

— Идите сюда и выпейте коктейль домашнего приготовления, — кричал Джордж.

Робин пошел по выгоревшей от солнца траве, перепрыгнул через низкую ограду и увидел письмо, лежащее на столе, адресованное на его имя. Он узнал почерк Лайлы.

Глядя на письмо Лайлы, Робин испытал странное ощущение.

— Попробуйте коктейль, — произнес Джордж любезно. — Я сам изобрел эту смесь, она всем очень нравится.

Робин осушил стакан, и алкоголь, содержащийся в напитке, согрел его, так как несмотря на жаркий день ему было холодно.

Он говорил в течение нескольких минут с Джорджем, чисто механически отвечая на вопросы. Наконец, ему удалось ускользнуть и пробраться в свою комнату. Он стоял, держа в руке письмо и глядя невидящими глазами на полосу света, пробивающуюся через щели в закрытых ставнях.

Почерк Лайлы воскресил в одну минуту в его памяти то время, когда он подходил с бьющимся сердцем к почтовому ящику, надеясь найти письмо.

Она часто обещала написать ему и затем нарушала данное слово. Робин, помня об их условии, дожидался с нетерпением прихода почтальона, после чего Меджи Энн приносила ему пару счетов, деловые письма, — и мучительное ожидание начиналось снова.

Единственное послание от нее, которое он всегда носил с собой, Лайла сама разорвала в тот незабываемый летний вечер, когда объяснила ему, как неразумно хранить письма.

Он помнил еще теперь каждую фразу этого письма, его внешний вид — бледно-зеленая бумага с маленькой серебряной коронкой. Бумага стала такой тонкой, что оно начало распадаться на куски.

Когда Лайла изорвала письмо, он испытал чувство человека, присутствующего при преступлении.

С веранды до него донесся смех Джорджа. Робин услыхал ответный смех Валери и кроткий голос миссис Хиль. Он очнулся и, вынув письмо из конверта, раскрыл ставни и начал читать. Его лицо покраснело, стало пунцовым и затем приобрело землистый оттенок. Он прочел письмо вслух сдавленным монотонным полушепотом:

«Робин, мой дорогой!

Наконец, я могу написать Вам. И не для того, чтобы выразить Вам благодарность. Это нельзя сделать на словах. Я пишу, чтобы сообщить о своем намерении доверить Вам за Вашу благородную самоотверженную любовь свою жизнь. Я свободна. Робин, я могу принадлежать Вам, выйти замуж за Вас. И мне кажется, что наш брак должен быть счастливым, так как мы оба много страдали до него. Я не могу писать об этом. Эти воспоминания слишком священны для меня, и я их храню в своем сердце. Письмо я посылаю вперед, как вестника, объявляющего о моем появлении. Я буду в Ражосе ровно через месяц после того, как Вы получите это письмо. Шлю Вам свой привет.

Ваша Лайла».

Он шептал снова и снова слова подписи: Ваша Лайла.

Робин сжал руками голову. Письмо упало на пол. Он спрашивал себя — не сошел ли с ума. Безумный гнев овладел им, он задыхался.

Хлопнула дверь, раздались голоса Мартина и Джорджа; шаги приблизились, в дверь постучались.

— Войдите, — произнес Робин.

Джордж вошел первым. Взгляд Мартина упал на письмо, лежащее на полу, и затем перешел на Робина.

Он спросил:

— Итак, ты уже знаешь.

Робин молчал. Тогда заговорил Джордж:

— Робин, я меньше всего на свете люблю вмешиваться в чужие дела. Но, к несчастью, я добровольно впутался в эту историю. Одним словом. Биби получила письмо от леди Гревиль. Она сейчас находится в Ражосе и написала Биби, что беспокоится о вашем здоровье, так как узнала, что вы были больны.

Он замолчал, нервно куря сигару, и посмотрел на Мартина.

Мартин сказал неузнаваемым безжизненным голосом:

— Джордж не договорил тебе, что леди Гревиль может прибыть сюда с минуты на минуту и что она упоминает в своем письме о вашем браке, который должен состояться в ближайшем будущем.

Он посмотрел на Робина, так как его мучило сознание невозможности нарушить данное им Уорингтону слово и рассказать брату всю правду. Он многим бы пожертвовал за право откровенно побеседовать с Джорджем. Наконец, Робин сказал:

— Жениться на Лайле! Я охотнее застрелюсь.

Наступило молчание; Джордж кашлянул, посмотрел на Мартина и ответил:

— Это, конечно, ваше дело, но леди Гревиль ведет себя так, как будто имеет права на вас.

Он был очень взволнован. Приезд Лайлы был ему неприятен, так как он не любил и презирал ее. Робин, несомненно, скомпрометировал Лайлу. Она надеялась, что он женится на ней, и приличный человек, невзирая на свои переживания, не имел права уклониться от исполнения долга. Джордж понимал чувства Робина, так как сам бы охотнее застрелился, чем связал себя с Лайлой. Но он полагал, что если человек затевает игру и проигрывает, то должен уплатить свой долг. Честный и порядочный человек не мог иметь, по мнению Джорджа, другую точку зрения на вещи. Он сказал об этом Мартину, но Мартин, сжав зубы, промолчал.

Теперь поставил вопрос прямо:

— Что же мы будем делать теперь? Она может приехать сюда через час.

Робин взглянул на него:

— Отчего вы так беспокоитесь? Я сумею устроить свою жизнь без вашей помощи и без указаний Мартина.

— Не впадай в истерику, — заявил Мартин мрачно.

Он находился в состоянии сильного нервного возбуждения, хотя всегда утверждал, что не имеет нервов. Жизнь сурово обходилась с ним в течение последнего времени. Как только Мартин решил, что все неприятности остались позади, Робин пристрастился к наркотикам. Приезд леди Гревиль казался ему последней каплей, переполнившей чашу.

— Надо будет обдумать положение, — сказал Джордж.

Робин снова испытал знакомое состояние удушья. Внизу, на веранде, раздался смех Валери и ее голос, кричавший:

— Робин! Идемте играть в теннис!

Робин вздрогнул. Он увидел перед собой путь к спасению, возможность освободиться от Лайлы.

Он заявил, тяжело переводя дыхание:

— Я не могу жениться на Лайле, так как помолвлен с Валери.

Мартин подавил готовое вырваться восклицание, а Джордж пробормотал:

— Черт меня побери!

Не дожидаясь дальнейших объяснений, Робин выбежал на веранду и схватил ракетку.

— Иду, — крикнул он Валери.

Он направился к Валери и спросил у нее:

— Вал, вы согласны? — и посмотрел ей прямо в глаза.

Валери взглянула на него с удивлением, прижала на минуту руку к сильно бьющемуся сердцу и отвечала:

— Робин, что вы хотите этим сказать?

— Согласны ли вы выйти за меня замуж? — повторил он.

Валери не опустила взгляда и произнесла взволнованным, ласковым голосом, слегка улыбаясь ему:

— Да.

Они поцеловались и порешили, что обвенчаются в ближайшем будущем.

— Я полюбила вас с первой нашей встречи, — призналась Валери.

Им не захотелось играть в теннис, они пошли к гамаку, и Валери улеглась в нем. Робин стоял рядом, поражаясь спокойствию, охватившему его, и чувствуя благодарность к Валери за ее доброту, веру в него и жизнерадостность.

— Вы — очаровательны! — сказал он внезапно.

Валери смутилась.

— Я надеюсь, что ваши взгляды на этот счет никогда не изменятся. Женщина, которую мужчина перестает считать самой прекрасной на свете, вероятно, испытывает ужасное горе. Не разочаровывайтесь во мне, дорогой!

Она поднялась и прислушалась:

— Сюда едет автомобиль. Кто бы это мог быть?

— Это Лайла Гревиль. Она приехала в Ражос и собиралась явиться сюда.

— Лайла здесь? — сказала Валери, взглянув на Робина, и увидела в его глазах выражение мучительной тревоги. Ее нежные руки обвились вокруг его шеи: — Не беспокойтесь, Робин. Все, что было, прошло и не вернется. Постарайтесь встретиться с Лайлой, не волнуясь. Теперь я буду заботиться о вас и сумею сделать вас счастливым. Истинная любовь исцеляет душевные раны.

Когда Валери поцеловала его, Робину мучительно захотелось ей сказать:

«Вы бы не говорили этого, если бы знали правду. Я не думал о браке с вами, пока не узнал о приезде Лайлы и пока Джордж не начал настаивать на выполнении моих обязательств по отношению к ней. Брак с вами был для меня исходом, путем к спасению, и я сказал Мартину и Джорджу о нашей помолвке еще до того, как сделал вам предложение. Я — негодяй».

Но не сказал ничего. Вместо этого он ответил на ее поцелуй.

— Пойдемте вместе, — решила Валери.

Идя по пыльной сухой траве, под палящими лучами солнца, Робин думал, что сумеет хладнокровно держать себя во время предстоящей встречи. Но, подойдя к веранде и увидев груду элегантного багажа, он испытал все то, что испытывал прежде при виде Лайлы.

Валери и он очутились в комнате, и Лайла поднялась им навстречу. Робину показалось, что голос ее прозвучал где-то вдали.

— Как странно, что мы собрались здесь все вместе. Люди правы, поражаясь тому, как мал мир.

Он взял руки Лайлы и вспомнил о желании убить ее, мучившем его месяц тому назад. Теперь же вежливо протянул ей стакан с коктейлем, взглянул на нить крупного жемчуга и почувствовал знакомый запах жасмина.

Эта встреча не произвела на него никакого впечатления, Лайла потеряла власть над ним. Он не спускал с нее глаз, поражаясь не ей, а самому себе. Из-за этих жестоких синих глаз он плакал ночи напролет, как маленький ребенок. Ради этого маленького накрашенного рта готов был пожертвовать жизнью.

В это время Лайла размышляла: «Он сильно возмужал и похорошел. Сейчас у него нет денег, и нам придется довольствоваться моими шестью тысячами, но я надеюсь, что он сумеет устроиться через некоторое время. Эти ранчо приносят большой доход. Впрочем, я никогда не буду приезжать сюда. Биби Норман стала похожей на нечто среднее между больничной сиделкой и кухаркой. А Джордж сильно растолстел и загорел. Никто бы не сказал, что это отпрыск одной из лучших фамилий Англии. Он напоминает деревенского мясника. Не завидую Валери, живущей в таком обществе. Какое счастье, что тетя Гонория согласилась заботиться о ней!»

Она внимательно посмотрела на Валери.

Ее смутил прямой, открытый взгляд девушки, напоминающий взгляд Хюго. Лайла решила надеть после завтрака белое платье с черным тюлевым шарфом и черную тюлевую шляпу и попросить Робина поставить для нее кресло где-нибудь в саду. Там они смогут спокойно обсудить вопрос о свадьбе.

Робин сидел рядом с ней за столом; они беседовали о Лондоне, о ее путешествии, обо всем, кроме того вопроса, который волновал обоих.

Лайла предложила ему пойти отдыхать под деревьями после завтрака, но Робин ответил рассеянно:

— Извините меня, — и спросил у Валери, сидевшей напротив: — Что вы думаете делать сейчас?

— Я не имею никаких определенных планов, — отвечала Валери.

— Очень кстати для меня, — лукаво заявила Лайла и обратилась к Робину, выходя вслед за хозяйкой. — Поставьте, в таком случае, кресло где-нибудь возле липы. Я скоро вернусь.

Биби рассеянно угощала кофе. Она сама была матерью и полюбила Валери. Сообщение Джорджа о ее помолвке с Робином глубоко взволновало ее. Лайла спросила у Валери:

— Вы проводите много времени в обществе Робина?

— Да. А что? — сказала Валери простодушно.

— Не принимайте всякий вопрос так близко к сердцу. Я осведомилась об этом, заботясь о вашем благе, — отвечала Лайла с легким смехом. — Мне известно лучше, чем кому бы то ни было, как привлекателен Робин, и я хотела…

— Милая Лайла, — сказала Валери, откидываясь в кресле, — вам все равно скоро стала бы известна эта новость, хотя я хотела сообщить о ней миссис Норман раньше, чем остальным. Мои частые встречи с Робином и наши дружеские отношения объясняются очень просто: я собираюсь выйти за него замуж.

Чашка с кофе из рук Лайлы с треском упала на пол и разбилась, когда Валери произнесла эту фразу. В это время в комнату вошли мужчины.

Джордж наивно спросил Лайлу:

— Вас кто-нибудь испугал, леди Гревиль?

Лайла ничего не ответила. Она поднялась и пошла в свою комнату.

Валери же, обратившись к Робину, заявила:

— Я только что сообщила обо всем Лайле и миссис Норман.

— И поэтому оказалась разбитой кофейная чашка, — вздохнул Джордж.

Бегая взад и вперед по комнате, Лайла изорвала свой носовой платок на мелкие клочки. Она рвала его руками и зубами. Когда от платка остались одни лоскутки, она вынула из волос светлый черепаховый гребень и изломала его также на мелкие кусочки. Красные пятна горели на ее щеках. Она вонзила так глубоко в ладонь свои выхоленные ногти, что показалась кровь. Лайла никогда не испытывала такого гнева. Ей хотелось лечь на пол и плакать, плакать, плакать. Только природная расчетливость удержала ее от подобного поступка. Она понимала, что таким путем ей не удастся расстроить эту помолвку и вернуть себе любовь Робина. Ей следовало заручиться симпатией краснолицего Джорджа и его глупой жены.