– Мы только что говорили о Гарри, – весело заявил Робби.

Питер кивнул.

– Так неудачно, что он пропустил сражение, – продолжал Робби. – Я хочу сказать, что несправедливо находиться все это время в армии, а затем вдруг пропустить сражение. – Он покачал головой. – Такая досада, не правда ли?

Тилли в смятении уставилась на него.

– Что вы имеете в виду, заявляя, что он пропустил сражение?

Она повернулась к Питеру как раз вовремя, чтобы увидеть, как он отчаянно машет головой Робби, который громко переспросил:

– А? Что?

– Что вы имеете в виду, – громче повторила Тилли, – заявляя, что он пропустил сражение?

– Тилли, – вставил Питер, – вы должны понять…

– Мне сказали, что он погиб в битве при Ватерлоо. – Тилли переводила взгляд с одного мужчины на другого, вглядываясь в их лица. – Они пришли к нам в дом и сказали, что он погиб в битве при Ватерлоо.

Ее голос стал пронзительным и испуганным. Питер не знал, что предпринять. Он был готов убить Робби; у этого болвана, что, совсем нет мозгов?

– Тилли, – он вновь произнес ее имя, пытаясь выиграть время.

– Как он умер? – настойчиво повторила Тилли. – Я хочу, чтобы вы рассказали мне это прямо сейчас.

Питер посмотрел на нее; девушку начинала бить дрожь.

– Скажите мне, как он умер.

– Тилли, я…

– Скажите…

БУМ!

Все трое подскочили, поскольку взрыв фейерверка произошел всего в двадцати ярдах от того места, где они стояли.

– Потрясающе хорошее шоу! – завопил Робби, поднимая лицо к небу.

Питер бросил взгляд на фейерверк; было невозможно не смотреть. Розовые, синие, зеленые звезды в небе трещали, распадались и проливались искрящимся душем на землю.

– Питер, – позвала Тилли, дернув его за рукав, – скажите мне. Скажите мне сейчас же.

Питер открыл было рот, чтобы заговорить, зная, что сейчас ему следует уделить ей все свое внимание, но, как ни старался, не смог оторвать взгляда от фейерверка. Он посмотрел на Тилли, а затем – на небо, и снова на нее…

– Питер! – она почти кричала.

– Это была повозка, – внезапно произнес Робби, повернувшись к Тилли в момент затишья в запуске пиротехнических зарядов. – Она придавила его.

– Он был раздавлен повозкой?

– На самом деле, фургоном, – произнес Робби, поправляя себя. – Он был…

БУМ!

– Ух, ты! – завопил Робби. – Посмотрите вот на этот!

– Питер, – взмолилась Тилли.

– Это произошло так нелепо, – сказал Питер, оторвав, наконец, взгляд от неба. – Нелепо, ужасно и непростительно. Ее следовало пустить на дрова еще за несколько недель до этого.

– Что же случилось? – прошептала Тилли.

И он рассказал ей. Не все, опуская ужасные детали; здесь было не место и не время для этого. Но в общих чертах Питер обрисовал, что произошло, вполне достаточно для того, чтобы Тилли поняла правду. Гарри был героем, но умер он не смертью героя; по крайней мере, не той смертью, которую большинство англичан сочли бы героической.

Конечно, это не должно было иметь никакого значения, но по ее лицу Питер видел, что для нее это было важно.

– Почему вы не сказали мне? – низким дрожащим голосом спросила она. – Вы солгали мне. Как вы посмели мне лгать?

– Тилли, я…

– Вы лгали мне. Вы сказали мне, что он умер в сражении.

– Я никогда…

– Вы позволяли мне верить в это, – выкрикнула она. – Как вы могли?

– Тилли, – в отчаянии произнес Питер. – Я…

БУМ!

Машинально они оба посмотрели наверх.

– Я не знаю, почему они вам солгали, – сказал Питер, как только вспышка распалась на струящиеся зеленые искры. – Я не догадывался, что вы не знаете правды до званого обеда у леди Нили. И не знал, что сказать. Я не…

– Перестаньте, – сбивчиво прервала она, – не пытайтесь оправдаться.

Но ведь она сама только что просила, чтобы он объяснил.

– Тилли…

– Завтра, – сдавленно произнесла она. – Поговорим завтра. А сейчас я… сейчас…

БУМ!

И когда розовые искры дождем полились сверху, она подхватила свои юбки и без оглядки бросилась через единственный просвет в толпе, находившийся сразу за Принни и оркестром.

Прочь из его жизни.

– Ты идиот! – прошипел Питер Робби.

– Что? – Робби был слишком занят, вглядываясь в небо.

– Ничего, – огрызнулся Питер.

Он должен найти Тилли. Он знал, что она не хочет его видеть, и в обычной ситуации с уважением отнесся бы к ее пожеланию, но, черт возьми, это же Воксхолл Гарденс! Здесь сейчас бродят тысячи людей, некоторые просто развлекаются, а у других могут быть более злые намерения.

Это совсем неподходящее место для одинокой леди, особенно для пребывающей в столь явном смятении как Тилли.

Питер последовал за нею через поляну, пробормотал извинения, столкнувшись с одним из охранников Принни. На Тилли было светлое платье бледно–зеленого цвета, казавшееся почти воздушным в свете газовых фонарей, и как только она замедлила свой бег, за ней стало легче следовать. Он не мог ее догнать, но, по крайней мере, мог ее видеть.

Она продвигалась сквозь толпу очень быстро, по крайней мере, быстрее, чем это мог сделать Питер. Ее хрупкая фигурка позволяла ей протиснуться там, где Питер мог проложить свой путь, только работая кулаками. Расстояние между ними росло, но Питер все еще мог видеть ее, благодаря тому, что оба двигались вниз под уклон.

И вдруг…

– Проклятье! – выдохнул он.

Она направлялась к китайской пагоде. Какого черта она это делала? Он понятия не имел, находился ли там внутри кто–либо еще. Не говоря уже о том, что в ней, вероятно, существовало несколько выходов. Будет чрезвычайно сложно не потерять ее из виду, как только она забежит внутрь.

– Тилли, – прорычал Питер, удваивая свои усилия, чтобы сократить расстояние между ними. Он не думал, что Тилли знала о его преследовании, но, тем не менее, она выбрала единственный безошибочный способ оторваться.

БУМ!

Питер вздрогнул. Наверняка, это фейерверк, но его насторожил странный свистящий звук, раздавшийся прямо над его головой, словно ракету запустили слишком низко. Питер оглянулся, пытаясь выяснить, что же произошло, когда…

– О, Боже! – Слова сами сорвались с губ, тихие и полные ужаса. Вся восточная сторона китайской пагоды была охвачена огнем.

– Тилли! – закричал Питер, и если раньше ему казалось трудным пробираться сквозь толпу, то теперь это получалось у него гораздо лучше. Он рванул как сумасшедший, без труда справляясь со встречными, наступая кому–то на ноги и толкая локтями в ребра, плечи и даже лица, пытаясь быстрее добраться до пагоды.

Люди вокруг него смеялись, указывая на горящую пагоду, очевидно полагая, что это – часть представления.

Наконец, он добрался до здания, но когда попытался подойти к ступенькам, то был остановлен двумя здоровенными охранниками.

– Вы не можете туда войти, – сказал один из них. – Слишком опасно.

– Там женщина, – прорычал Питер, изо всех сил стараясь освободиться от их хватки.

– Нет, там…

– Я видел ее, – он почти кричал. – Позвольте мне войти!

Двое мужчин посмотрели друг на друга, после чего один из них пробормотал:

– В конце концов, вы рискуете своей головой, – и позволил ему пройти.

Питер ворвался в здание, прикрывая рот от дыма носовым платком. Имелся ли платок у Тилли? Жива ли она?

Он обыскал нижний этаж, полностью заполненный дымом, но сам огонь, казалось, пока держался где–то на верхнем уровне. Тилли нигде не было.

В воздухе стоял невообразимый треск и грохот. Неподалеку от него на пол рухнул обломок деревянного бруса. Питер упорно продолжал свои поиски; потолок начинал рушиться прямо у него на глазах. Еще минута, и он погибнет. Если он собирается спасти Тилли, то остается только молиться, чтобы она не потеряла сознания и смогла выбраться через верхнее окно, поскольку Питер был совершенно уверен, что лестница его не выдержит, и он не сможет подняться к ней наверх.

Задыхаясь от едкого дыма, он выскочил наружу через черный ход, и стал отчаянно осматривать верхние окна здания, выискивая путь к его западной части, которая все еще оставалась неохваченной пожаром.

– Тилли! – крикнул Питер в последний раз, хотя и сомневался, что она могла услышать его сквозь рев огня.

– Питер!

Его сердце пропустило удар, и он начал озираться, пытаясь определить, откуда слышен ее голос. И тут же обнаружил Тилли, которая находилась вне здания и боролась с двумя огромными мужчинами, пытающимися не дать ей броситься к нему.

– Тилли? – прошептал он.

Она все–таки вырвалась на свободу и побежала к нему, и только тогда он вышел, наконец, из своего оцепенения, сообразив, что все еще находится слишком близко от горящего здания, а значит секунд через десять Тилли тоже окажется в опасной зоне.

Питер сгреб девушку в охапку прежде, чем она смогла обвить его своими руками, и не сбавлял шага до тех пор, пока оба они не оказались на безопасном расстоянии от пагоды.

– Что вы делаете? – выкрикнула она, все еще сжимая его плечи. – Почему вы оказались в пагоде?

– Спасал вас! Я видел, как вы вбежали в…

– Но я же сразу выбежала обратно…

– Но я–то этого не знал!

Слова закончились, и какое–то мгновение они оба молчали, затем Тилли прошептала:

– Я чуть не умерла, когда… увидела вас внутри. Я заметила вас в окне.

Его глаза все еще болели и слезились от дыма, но каким–то образом, когда Питер смотрел на Тилли, все выглядело кристально ясным.

– Я никогда в жизни не был так напуган, как в тот момент, когда увидел, что в пагоду попала ракета, – сказал он и понял, что это и в самом деле так. Два года войны, смертей и разрушений, и все же ничто не смогло напугать его сильнее, чем мысль о том, что он ее теряет.

И тут же ему стало абсолютно ясно, что он не может ждать год, чтобы жениться на ней. Питер понятия не имел, как заставить ее родителей дать согласие, но он непременно что–нибудь придумает. А если не получится… Что ж, свадьба в Шотландии оказалась вполне удачным решением для множества пар до них.

Лишь одно Питер знал точно. Он не сможет примириться с мыслью о жизни без нее.

– Тилли, я… – Ему так много хотелось ей сказать, но он не знал с чего и как начать. Питер надеялся, что Тилли все увидела в его глазах, потому что слов у него не хватало. Не существовало таких слов, чтобы выразить все то, что жило в его сердце.

– Я люблю вас, – прошептал он, но даже этого казалось недостаточно. – Я люблю вас, и…

– Тилли! – раздался чей–то пронзительный крик.

Они оба обернулись и увидели, как ее мать мчится к ним с такой скоростью, в способность развить которую вряд ли кто–либо мог поверить, включая саму леди Кенби.

– Тилли, Тилли, Тилли, – повторяла графиня, добравшись до них и чуть не задушив дочь в своих объятиях. – Кто–то сказал мне, что ты была в пагоде. Кто–то сказал…

– Я в порядке, мама, – заверила ее Тилли. – Все хорошо.

Леди Кенби остановилась, моргнула, а затем повернулась к растрепанному и запачканному сажей Питеру.

– Это вы спасли ее? – спросила она.

– Она сама себя спасла, – признался Питер.

– Но он пытался, – сказала Тилли. – Он отправился туда, чтобы найти меня.

– Я… – Казалось, графиня не могла подобрать нужные слова. Наконец, она просто сказала: – Спасибо.

– Я ничего не сделал, – сказал Питер.

– Думаю, что сделали, – ответила леди Кенби, вытаскивая из сумочки носовой платок и прикладывая его к глазам. – Я… – Она посмотрела на Тилли. – Я не могу потерять еще одного ребенка, Тилли. Не могу потерять тебя.

– Я знаю, мама, – успокаивающим голосом произнесла Тилли. – Со мной все в порядке. Ты же видишь.

– Я знаю, знаю, я… – И вдруг что–то в ней надломилось, поскольку она покачнулась назад, вцепилась руками в плечи Тилли, и ее начала бить дрожь.

– О чем ты думала? – закричала она. – Убежать одной!

– Я не знала, что она загорится, – возразила Тилли.

– В Воксхолл Гарденс! Ты знаешь, что случается с молодыми женщинами в местах подобных этому! Я собираюсь…

– Леди Кенби, – прервал ее Питер, успокаивающе положив свою руку ей на плечо. – Может быть сейчас не время…

Леди Кенби замерла и кивнула, оглядываясь вокруг, чтобы удостовериться, не заметил ли кто, как она потеряла самообладание.

Удивительно, но, кажется, они не привлекли к себе ничьего внимания. Публика все еще была слишком занята, наблюдая за грандиозной гибелью пагоды. И действительно, даже они не могли оторвать глаз от строения, которое, наконец, взорвалось и разрушилось до основания в огненном аду.

– О, Боже, – прошептал Питер, глубоко вдохнув.

– Питер, – задыхаясь, произнесла Тилли. Одно только слово, но он все отлично понял.

– Ты отправляешься домой, – решительно произнесла леди Кенби, хватая Тилли за руку. – Наша карета находится сразу за теми воротами.